Людмила Маркова - Небо любви

Есть, правда, одна-единственная — она изредка приходит ко мне во сне и оставляет странное и сильное чувство щемящей нежности, которая может разорвать сердце. Одно и то же лицо, оно всегда у меня перед глазами, ничего кроме нежности во сне не происходит, но это сильнее любой страсти, Вы правы. И с Вами я испытал такое потрясение, и испугался не за себя, а за Вас. Думал, что у Вас будет горькое разочарование, и я что-то разрушу, может, последнюю Вашу надежду. Получается, что я струсил, и значит, недостоин Вашей любви, Ваших слез и мучений. Мне было очень горько об этом читать, чувствовал себя полным мерзавцем, и сейчас это чувство не проходит.

Почему я попросил сделать паузу, но не прощался с вами? Просто я сейчас остался без работы. Об этом долго рассказывать, и вряд ли нужно сейчас, но полетели сразу два крупных проекта, которые готовил последние годы и которые могли обеспечить будущее мое и моих детей. Произошло что-то мистическое, потому что были подписаны договора на крупные суммы. Вы пришли в мою жизнь чуть раньше, чем я хотел. Я долго жил просто на приличном уровне, а после смерти жены понял, что надо жить по-человечески, поднять свой достаток и уехать отсюда. Найти любимую женщину и послать весь этот дурацкий мир в тартарары.

Вы могли бы стать такой женщиной. Вы же написали, что налопатились сверх меры, а так могли бы жить спокойно, заниматься любимым делом — писать, петь, да все что угодно, и я был бы счастлив, что смог Вам это дать. Все это рухнуло в одночасье, и в остатке получилась привычная и надоевшая работа тренера по шахматам с возможностью бегать а-ля гувернер по частным ученикам. Корячиться при этом от унижения и тупо зарабатывать штуку-полторы на поддержание семьи. Я испугался, потому что понял, что после встречи с Вами могу отойти от проблем с детьми и не смогу им помогать, не смогу дождаться, когда дочь закончит аспирантуру, а сын институт. Я действительно безумно люблю своих детей, может, посильнее многих матерей, а сейчас невольно стал папой-мамой. Потому и взял передышку до лучших времен, но не думал, что это Вас так потрясет. Юля, простите меня за каждую Вашу слезинку. После Вашего письма я понял, что, может, никогда не встречу такого чувства к себе, а значит, все, что прятал в себе, так и зачахнет в глубине. Я это действительно слишком глубоко в себе спрятал.

Не думал, что могу быть таким ревнивцем. Только представил Вас рядом с кем-то другим, хотелось все крушить вокруг. Такого не было. Своим женщинам я всегда говорил — не надо предавать и бить из-за спины. Полюбила, встретила другого, приди и скажи, и спокойно расстанемся. А с Вами все было бы по-другому, я теперь это знаю. Я же говорил, что все слова бессильны. Достаточно одного взгляда, быть может. Но все это уже произошло. Вы встанете на ноги, придете в себя, я буду молить об этом каждый день. Может, так было суждено, сломать все это в нас, чтобы эта капелька хрустальная осталась. Ведь она все же осталась, я это почувствовал тоже.

Не прощайтесь со мной навсегда, мы обязательно должны встретиться, но боли при этом быть не должно. Я прихожу в ужас только от одной мысли, что могу причинить даже маленькую боль, а Вы меня своим признанием просто раздавили. Я недостоин Вас и Вашего чувства. Сегодня и сейчас недостоин, но я все еще верю, что мы не убили все окончательно. Если Вам все же будет больно, то вычеркните меня из своего сердца, пусть останется только житейское и простое, и этого немало для меня.

Сегодня утром прилетели два голубя. Так уже было несколько раз за последние пару лет. Я побоялся их впустить, причем странно, что они меня не испугались. Только чуточку взлетели, когда подошел к окну на балконе. Посидели минут пять и улетели. Я думал о Вас и чувствовал, что будет письмо или мы встретимся с Вами на «аське». Я Вас там все эти дни караулил. Не знал, решусь ли заговорить, но ждал. Телефон Ваш пропал на сайте, может, это и к лучшему. Вчера ночью захотелось позвонить, и понял, какой я дурак, что одним разом всю информацию выбросил. Перечитал и нашу «пикировку» в «аське». Боже, какие мы с Вами были там дурные, особенно я. Чувствую стыд, как мальчишка. Мои руки тоньше, умнее и чище, чем я. Этого я и боялся — прикоснусь к Вам, и они за меня все скажут, отрежут нам обоим путь назад. Я верю Вам, и если я что-то сломал настоящее, то мне нет прощения, и больше ничего ко мне в этой жизни такого не придет. Я это пойму, не только почувствую, поверьте.

У меня действительно слишком много этих проклятых мозгов, которые не дают расслабиться и довериться чувствам. Может, я и не вправе, но прошу Вас, сделайте так, чтобы Вы пришли в себя, не могу представить этот мир без Вашей улыбки и смеха… Больше писать не могу, простите. Берегите себя…

Это было уже свыше Юлькиных сил. Она плакала и сочиняла ответ, хотя умом понимала, что нужна пауза. Юлька знала, что Лермонтов был один из любимых авторов для Парамова, и поэтому написала.

От вас я приму любой удар, — написал он, — но согласитесь, и удар был не слабый.

Юлька опять строчила ему ответ:

А нищий — это я, просто так неудачно получилось в мужском роде. И камень мне. И намек на то, какую малость я от Вас ждала и что я получила. Я и не думала метать в вас такие сильные стрелы, у меня на это нет ни сил, ни желания. После последнего осколка хрусталика, покинувшего меня, сердце залито цементом. Наверное, нет такого перфоратора, чтобы помочь его высвободить из сжатых тисков. Вот и вся моя боль, если можно назвать это болью.

Приезжали друзья, пели под гитару, танцевали, веселились. Но как же трудно мне было растягивать в улыбке рот. Мышцы так сковали лицо, что уголки губ скорбно опускались вниз. Пришлось надевать маску. Я даже не хочу вас видеть сейчас, хоть и не питаю к вам ни ненависти, ни отвращения. Единственное, что хотелось бы просмотреть, — переписку в «аське», которую вы стерли, как и телефон. Может, эта шутливая стычка, которая меня тогда нисколько не обидела, а просто рассмешила, вызовет во мне хоть какие-то эмоции. Если захотите, то пишите мне добрые письма, только не надо неправды из-за жалости. Я не сошла с ума. Это уже хорошо. А жить без эмоций, наверное, даже легче. Во всяком случае проще. По крайней мере потрясений больше не будет.

И еще, хочу вам дать один полезный совет. Когда Вы говорите одной женщине о своих чувствах, не надо упоминать о другой, к которой Вы питаете сильные чувства, пусть даже о мифической, приходящей к Вам во сне или же о единственной, которую Вы ждете. Мне это уже безразлично, а вот Вашей будущей пассии будет просто неприятно. Это сведет на нет все Ваши признания. С Вашим умом и не понять этого — непростительно. А о том, что Ваше чувство, которое глубоко запрятали, Вы запланированно отдадите той, которая станет достойной этого, и вовсе звучит странно. Словно любовь можно запрограммировать. По мне, так лучше сгореть и ощутить, чем ждать и никогда не дождаться. И еще раз повторяю Вам, что я не пыталась вырвать у Вас то драгоценное сокровище, которое Вы так трепетно храните. Тем более, если для Вас это так серьезно. Я была бы счастлива, что ощутила еще раз, последний раз — такой полет, если бы не окоченевшая моя душа. И думала, что имела право один-единственный раз коснуться даже не губ Ваших, а рук. Жаль только, что кончился этот полет катастрофой, после которой меня собирали по косточкам.