Александра Плен - Долгий путь от любви до любви

«Я ни в чем не виновата!» – пело и ликовало сердце. Я вошла в дом и закружилась по комнате, плача и смеясь одновременно. Слезы текли из глаз, я всхлипывала, кусала губы, крепко обхватила себя руками и неистово, в каком-то болезненном и сладостном исступлении кружилась, пока не упала без сил.

Я ни в чем не виновата!

Наконец-то я освободилась от угрызений совести, от надуманной вины, от прошлого. Потому что тогда, двенадцать лет назад, я поступила единственно возможным способом. О том, что случилось после, я не знала и, соответственно, вины моей в этом нет. Мне было восемнадцать лет. Я была наивной доброй девочкой. Я любила родителей. Я правильно поступила. Я ни в чем не виновата!

Как мне стало легко – не передать словами. Я словно сбросила со своих плеч многотонный груз и расправила крылья. Десять лет я страдала и плакала из-за своей вины. Унижала и наказывала себя. А оказалось, что вины-то и нет! Главное, чтобы не тебя простили. Главное – чтобы ты простила себя сама. Поймет ли это Роберт или останется навсегда со своими демонами – его дело! Со своими я разобралась!

На следующий день я пошла в школу с предвкушением любимой работы, увлекательного общения с детьми, песен и музыки. Целый день я порхала, словно птичка, по школе и всем улыбалась. И вечно недовольной миссис Мопет, учительнице математики, и любимому директору мистеру Кримптону, и ученикам, и даже старичку-сторожу. А в двенадцать в школу заехал Роберт и попросил уделить ему немного времени: нужно поговорить. Ему я тоже улыбнулась.

– Софи, меня пригласили в Норвич. Попросили почитать лекции по механике в тамошнем университете. Вернусь через две недели. И у меня единственная просьба – дождись меня. Пожалуйста, не убегай больше.

Я глядела на Роберта во все глаза. Запоминая каждую черточку, морщинку, каждый жест, каждый шрам… Какое у него красивое лицо! Любимое. Родное. И такое грустное.

– Пообещай, Софи! – опять повторил он взволнованно. – Мне надоело за тобой бегать. Пообещай, что я найду тебя здесь, когда приеду.

– Хорошо, – согласно кивнула ему, – я не собираюсь уезжать. По крайней мере, в ближайшие две недели.

На самом деле сегодня утром я предупредила милейшего мистера Кримптона, что вскоре покину школу. В кабинете стоял страшный ор. Но я была непреклонна и стояла на своем. Мы договорились, что я доработаю до конца месяца (а это три недели) и уволюсь.

– Отлично, – прошептал Роберт и чуть качнулся в мою сторону, словно собираясь поцеловать. Я отступила на шаг назад.

– Софи… я не понимаю, что вчера произошло, – произнес он неуверенно, – что это была за истерика, что ты кричала мне… Когда вернусь, мы поговорим, да?

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– Хорошо, – легко согласилась я, – поговорим.

– Мне пора ехать. Университет прислал за мной автомобиль, он ждет снаружи.

– Езжай, – кивнула я. – Удачи.

Роберт предпринял еще одну попытку поцеловать меня, но я выставила вперед руку, не дав ему это сделать. И он отступил, скорчил обиженную гримасу, развернулся и вышел за дверь.

«Что ж, София, – мысленно сказала я себе, – если ты решила, что любишь одного-единственного мужчину на свете и только с ним можешь быть счастлива, нужно готовиться к борьбе с его демонами. А их у него ох как много».

Через неделю от мамы пришла телеграмма: «Срочно приезжай в замок Нордвик. Обвалилась западная башня. Серьезно пострадали двое слуг. Я выезжаю из Италии сегодня. Возьми все деньги, которые есть. Мама».

На следующий день я садилась на поезд, идущий в Нью-Йорк. Прощай, Берлингтон. Прощай, моя работа провинциальной учительницы. Прощай, Америка. Пора возвращаться домой. Для Роберта я оставила записку в гостинице, где он остановился.

«Роберт, я возвращаюсь в Англию. Прости, что не дождалась, но меня срочно требуют в замок Нордвик. Надеюсь, еще увидимся».

Сухие формальные фразы. Слишком еще все непонятно и зыбко. Наши отношения, чувства, признания. Его неуверенность. В себе? Во мне? В нас? Я на время выбросила из головы свои сердечные проблемы. И занялась насущными.

Мэри быстро упаковывала вещи и делала это с такой радостью на лице, что мне стало стыдно за свое поведение полгода назад. Как я могла вот так, не задумываясь, заставить женщину все бросить и ехать со мной за океан? Эгоистка, что с меня взять! На самом деле у меня самой тряслись руки и дрожь охватывала тело при мысли о том, что я еду домой. Пусть повод и был грустным, но сердце пело.

Пока ждали ближайший пароход, занялись продажей драгоценностей. Они мне уже не понадобятся. А вот золото везде золото. Я также написала письмо адвокату с просьбой переслать причитающиеся мне «вдовьи» деньги в Камберленд.

И опять неделя выматывающей тошноты и слабости. Все, больше никогда и ни за что не буду плавать. Англия – мое пристанище до конца жизни.

Из Лондона на поезде до Карлайла. Единственную ночь в столице я провела в своем особняке в Вест-Энде, сидя на диване в обнимку с любимой подругой. С вечера до раннего утра я рассказывала Лили обо всем, что произошло со мной за эти полгода. Не скрыла и приезд Роберта.

– Он все-таки нашел тебя, – хмыкнула Лили, – упорный малый.

– Да, – улыбнулась я. – Не знаю, что будет дальше. Все так запутанно…

– Когда ты отправилась в Америку, в свете случился изрядный переполох, – глаза Лили блестели весельем. – Ходило столько слухов! Предположения сыпались одно ужаснее другого. Если бы исчез и Стефан, то естественно было бы допустить, что вы сбежали вместе. Но Стефан показывался в свете с Джорджем, уже почти не прячась. А потом они вообще укатили во Францию…

Лилия наслаждалась, пересказывая новости.

– Роберт после твоего исчезновения словно сдулся. Нигде не показывался. Пару раз заявился ко мне на Рагби-стрит. Я высказала ему, не выбирая выражений, все, что о нем думаю. Больше ко мне не приходил.

– Я представляю, что это были за выражения, – рассмеялась я.

– Заслужил, – буркнула Лили. – После того как я увидела тебя на полу в коридоре дома семьи Кимберли, любого оскорбления было бы недостаточно. Потом он появился в ложе со знаменитой мадам Роже, и я думала, что убью его своими руками, так разозлилась. Кимберли на следующий день разорвали помолвку. Но если ты говоришь, что это было сделано намеренно…

Я радостно кивнула.

– А как ты? – поинтересовалась спустя некоторое время. – Как Бертон? Выиграл выборы?

Лилия тяжело вздохнула и взяла с подноса еще одно пирожное. Мы с Мэри собирались остановиться в гостинице, но горничная заявила: «Зачем тратить деньги, которых и так немного, если у вас есть свой особняк на Лонг-Акр-стрит. Пусть он стоит давно запертый и пустой, но ведь переночевать же в нем можно?». За несколько часов мы успели приготовить только две постели, ей и мне (в свою я так и не прилегла) и напечь пирожных на вечер.