Дорофея Анисимова - Исповедь Розабеллы (СИ)

Этого мне никогда не узнать. Но то, что я оказалась прямо перед ним было реальностью и то, что я чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни-тоже…

***

Я остановилась слишком близко к пропасти, слишком близко к смерти… Но что такое смерть, по сравнению с теми чувствами, которые образуют беспорядок в моей измученной душе?

Что такое смерть, когда я сама желаю кинуться в ее спасительные объятия и раствориться в неизвестности?!

Я сама стремлюсь к ней, сама протягиваю руки в беспомощном жесте от поглотившего меня безумия…

Сама подхожу еще ближе… еще и еще…

И только в тот момент, когда одна моя нога уже поднята над пустотой безграничной пропасти, а руки раскинуты в стороны, передо мной встает лицо… лицо матери…ее грустные и полные боли глаза, которые умоляют меня о чем-то… требуют остановиться. Не делать этот шаг. Шаг, который приведет к краху всего того, чем я дорожу больше всего на свете…

И только это спасает меня от непростительного, по отношению к близким, поступка…

Только это заставляет меня понять то, что я делаю…что хотела сделать…

Медленной поступью я отступаю назад и, качая головой из стороны в сторону, осторожно останавливаюсь на безопасном расстоянии от заманчивой неизвестности…

Ноги просто не держат и это заставляет меня осесть на, мокрую от растаявшего снега, землю и зарыться в нее обеими, окоченевшими и посиневшими от холода, руками.

Слезы так и катятся, обжигая щеки… Тело дрожит непонятно от чего: то ли от холода, то ли от, сжигающей все на своем пути, боли…

Подняв голову и уставившись в беззвездное небо, я хочу закричать и выплеснуть все свои эмоции, но у меня ничего не получается. Голос не поддается мне. Комок стоит поперек горла и не позволяет крику вырваться наружу. Лишь шепот дрожащего голоса звучит в ночной темноте:

— За что? Почему именно я?

***

POV Валентины

Я не уловила тот момент, когда ее голос остановился и прервал, захватившую меня в плен, историю.

Не уловила тот момент, когда из глаз Розабеллы, сидевшей напротив меня на все том же мягком диване, покатились слезы.

Не заметила лишь потому, что сама в этот момент тайком вытирала мокрые щеки.

Знала ли я, когда бралась за это дело, что оно обернется ненавистью против мужа начальницы и возлюбленного Розабеллы?

Понимала ли, что сама так проникнусь этой затрагивающей душу историей, что забуду обо всем на свете и буду жаждать смерти человека?

Подсев к плачущей женщине, я неуверенно приобняла ее за плечи и попыталась успокоить:

— Не надо! Все уже в прошлом!

Но, услышав мои слова, Роза(так она просила называть себя), к моему удивлению, начала плакать еще сильнее, переходя на рыдания. Я не знала что мне делать, как успокоить эту, потрепанную еще молодой жизнью, девушку. Какие слова произнести, как повести себя.

Роза сама решила эту проблему за меня, отодвинувшись и заговорив низким, прерывающимся голосом:

— Я плачу не жалея себя. Не жалея ту наивную девушку, которой была. Мои слезы льются не из-за той боли, которую мне причинили, Они проливаются… — на последнем слове ее голос чуть дрогнул, но Роза быстро собралась и продолжила, — из-за презрения к себе. Из-за ненависти к себе за тот шаг, который я чуть не совершила. Из-за моего эгоизма, перебороть который в тот момент не смогла, и решила сдаться без борьбы. Я боюсь…

Я так и не сумела дослушать то, что она хотела мне сказать. То, чем хотела со мной поделиться, ибо тишину нарушил звук открывающейся двери и Роза, мигом вскочив с места, побежала в сторону спальни. А я лишь успела привести себя в порядок, когда в комнату вступил высокий мужчина среднего возраста и уставился на меня своими, почти что черными, обволакивающими глазами.

Не сложно было догадаться, кем являлся этот красивый мужлан, причинивший столько боли окружающим себя людям. Людям, которые доверяли и любили его.

Максим Чернышевский.

Наверное, на меня повлияла история Розабеллы, которая остановилась на самом интересном месте или же это было связано с уже давно знакомым мне знанием того, что красивые мужчины всегда являются обманщиками и предателями. Все-таки, горький опыт обмана и горечи есть и у меня самой.

Но, как только я увидела его бесстрастное лицо и заглянула в непроницаемые глаза, меня поглотила злость. Злость, порожденная воспоминаниями Розабеллы и собственными воспоминаниями.

Я уже хотела выплеснуть все накопившееся внутри меня наружу, как в комнату вернулась Розабелла и я застыла на месте. Застыла от происшедшего с ней преображения:

Грустная девушка, несколько минут назад делившаяся своими тайнами и проливавшая горькие слезы, превратилась в статную и гордую женщину, в глазах которой было столько радости и любви, что ее хватило бы на всю Россию.

Она тепло улыбнулась этому холодному на вид мужлану и указав на меня рукой, произнесла:

— Это Валя. Моя подруга.

Когда я перевела взгляд на Максима, то успела заметить в его глазах мелькнувший на секунду другую странный всплеск эмоции, так похожий на…

Да, нет!!! Просто показалось. Этот кусок льда не может испытывать к кому-либо теплые чувства.

— И где ты ее нашла?

Ну, вот! Я же говорила.

Спросил так, будто Роза не может иметь друзей и будто я какая-то вещь.

— В капусте нашла, — опередив Розабеллу, в тон ему ответила я и довольно усмехнулась, увидев как лицо мужчины окаменело еще сильнее. Не любят, когда перечат, да?

Услышав смех Розы, я удивленно взглянула на нее. Она перехватила мой взгляд и приподняла брови вверх. В ее изумрудных глазах читался вопрос: «Не ожидала от меня?»

Да, признаюсь она в чем-то права. После ее истории мне показалось, что она во всем подчиняется ему и не смеет даже открыть рот.

Этот смех опровергал эти догадки, да и следующие слова то же:

— А что, у меня не может быть друзей? Не думаешь же ты, Макс, что я целыми днями скучаю дома, дожидаясь тебя?

Я ожидала вспышки ярости со стороны Макса, ожидала, что он разъярится, но УЛЫБКИ???

Держите меня, девочки. Этот мужчина улыбнулся.

— Мы идем ужинать.

Сказал, как отрезал и испортил все впечатление…

— Никак не сегодня, Макс.

Голос Розабеллы стал тверже или мне это только показалось?

Но взгляд, которым Чернышевский ее наградил мне точно не предвиделся! В нем было столько холода и непроницаемости, что у меня даже мурашки по всему телу побежали…

Это человек, что скован изо льда?

— Ты перечишь мне?

Вот и голос сыплет лед.

— А ты указываешь?

О-о!!!

Чернышевский отстранился от стены, оперевшись о которую стоял все это время и уверенным шагом сократил расстояние, разделявшее их.

Я приготовилась к броску, ожидая увидеть, что он ударит ее, но…