Юлия Данцева - Жена Кукловода

- Ну как выставка? – спросила она, проводя ладонью по жесткому ежику коротко стриженых волос сына.

- Полный фурор! Особенно те фотки, где мы снимали микромир – с улиткой, с ягодами…

- Да! Я тебе говорила! Эти особенно удались! – крикнула из кухни Анна.

Сын радостно улыбнулся и отправился на кухню, чтобы поздороваться с ней.

Потом они вместе завтракали, пряча тревогу за болтовней о всяких пустяках, Антон восторженно строил планы, как уедет следующей осенью в Прагу, а Людмила думала о скором расставании с сыном.

После завтрака Антошка с Анной ушли в его комнату дальше обсуждать выставочные фотографии, а Людмила занялась уборкой. Она увлеченно вытирала пыль со стеллажей, где стояли ее любимые куклы, и даже не заметила, как сзади к ней подошла Анна и обняла за плечи. Людмила вздрогнула, обернувшись.

- Прости, не хотела тебя напугать, - сказала девушка, - я попрощаться. Пойду. Мне еще столько нужно сделать. Ты помнишь, что я тебе сказала вчера? Представь, что это было не с тобой!

Людмила вздохнула и грустно улыбнулась:

- Спасибо. Я попробую.

Вечером она нервно посматривала на часы, мерила шагами гостиную, садилась в кресло, открывала первый попавшийся журнал, бросала его на стол раздраженно, шла на кухню, проверяла в сотый раз, не забыла ли чего к ужину. Она не могла найти себя места, сгорая от волнения и тревоги.

В прихожей тихо щелкнул замок, и Людмила сделала шаг по направлению к коридору.

Руслан бросил ключи в плетеную корзинку на тумбочке, поставил большой кожаный портфель, повесил на крючок сложенный зонт, снял шарф, расстегнул пальто.

Посмотрел на нее долгим-долгим взглядом, словно видел в первый раз.

Время замерло, пульс тревожно стучал в висках…

Вдруг вся обида, злость на мужа, что мучили до расставания, растаяли. Ощутила себя такой слабой, такой беззащитной. Растоптанной, сломанной. Без его защиты, без его надежных объятий было почти невозможно дышать.

Нестерпимо захотелось метнуться к нему и, не давая раздеться, обнять, прижаться щекой к влажной шершавой ткани его пальто, с наслаждением вдохнуть родной, неповторимый запах любимого мужчины, чуть приправленный бензином и дождливой ноябрьской свежестью.

Чтобы он, немного опешив от такой бурной встречи, обнял ее холодными с улицы руками, гладя по спине, поцеловал в макушку и прошептал:

- Ну, здравствуй, родная. Наконец, я дома.

Но Руслан все смотрел и смотрел на нее. И молчал.

Горло перехватило, вырвался всхлип.

Руслан тут же шагнул вперед, обхватил ее лицо ладонями, тревожно всматриваясь в глаза.

- Мила? Что-то с Антошкой? – спросил он тихо и настороженно.

Она молча покачала головой, из последних сил сдерживая рыдания.

– Что случилось?

Она нервно сглотнула. Ее просто разрывало от желания разреветься и прямо тут, в прихожей, выдать ему ту жгучую, мерзкую тайну, что запрятала внутрь, прикрыв спасительной молитвой: «Это было не со мной».

Но тут же представила, как горькая складка прорезает лоб, как опускаются уголки губ, а на скулах ходят желваки, как темнеет от гнева лицо…

На что он решится после ее признания? Даже не хотелось об этом думать.

Сделала судорожный вдох, заставила себя успокоиться.

- Ничего. Ужин готов.

Руслан тут же отпустил ее и отстранился. Сразу же стало холодно и тоскливо. Но Людмила стиснула зубы.

- Ох, как же соскучился по домашнему, - Руслан с аппетитом принялся за греческий салат, - свежие овощи! То что нужно для моего измученного бутербродами ЖКТ….

Людмила молчала, словно боялась – как только заговорит, тут же разрыдается.

Антошка, наскоро закончив с едой, ретировался в свою комнату – судя по пиликанию скайпа за тщательно закрытой дверью его ждала беседа с испанской подружкой.

Людмила собрала грязные тарелки, принялась их мыть.

- Мила, ты перчатки не надела… У тебя же аллергия на химию.

Руслан отобрал у нее губку.

- Я сам домою. Ты вытирай.

В его голосе совершенно не было той подчеркнутой фальшивой заботы, что так обижала ее до отъезда. Руслан сказал это просто, с нежностью. Как раньше. У Людмилы опять защипало в носу…

- Вместе быстрее. А знаешь что, давай к Новому Году купим посудомоечную машину.

Он взял ее руку и прикоснулся губами к запястью.

- Ну вот, уже покраснение появилось. Твою нежную кожу надо беречь. Там, кажется, синафлан был… Пойду принесу.

Руслан ушел в зал за мазью от аллергии, а вернулся с большой коробкой, перевязанной лентой с затейливым бантом.

- Чуть не забыл. Это тебе.

Людмила нетерпеливо потянула за ленточки, открыла коробку, развернула шуршащую бумагу, вынула оттуда большую куклу, тонкой ручной работы, одетую в изумрудно-зеленое платье с пышной юбкой.

Она смотрела на подарок, и ей казалось, что сердце перестало биться. Пальцы безвольно разжались и, сверкнув огненно-рыжими кудрями, кукла упала на пол, удивленно раскрыв свои ярко-зеленые глазки на бледно-молочном фарфоровом личике. В точности как у рыжей Лили.

Руслан тряс ее за плечи, что-то говорил… Людмила видела, как шевелятся его губы, но не могла разобрать ни слова. Словно в телевизоре выключили звук.

В груди разливалась жаркая боль, голова наполнилась белым шумом…

- Милочка, родная… Что? Что болит?

Наконец голос Руслана прорвался в ее сознание. Она почувствовала у губ холодное стекло…

- Выпей… ну же… давай…

Сделала послушно глоток. Скривилась от мерзкого вкуса кордиамина.

Руслан на руках отнес ее на диван, бережно опустил, подложил подушку. Сел рядом, сжал запястье, считая пульс.

- Так… рассказывай. Что стряслось.

Людмила поняла, что если сейчас же не выпустит из груди эту мерзкую, страшную тайну, то она разорвет ее изнутри…

…Когда закончились слова и слезы, Людмила закрыла глаза, чтобы не видеть, как окаменело лицо Руслана, как потухли глаза и побелели губы…

Секунды падали в пустоту, страшные, мертвые.

- Кто-то еще знает?

Людмила покачала головой.

Потом выдавила из себя:

- Только Анна… она помогла удалить фото…

- Так он еще и сфотографировал?!

Руслан вскочил, хрустнул суставами пальцев, нервно прошелся по комнате. Снова сел рядом.

- Точно удалили?

Людмиле так хотелось, чтобы он перестал задавать эти нелепые, ненужные вопросы, просто обнял ее, заслонил собой, согрел. Снова заворочалась обида.

- Я не знаю… Анна сказала, что должны были удалиться…

Руслан снова вскочил. Вышел в коридор, взял зачем-то в руки телефон, покрутил его, бросил на журнальный стол.

- Сволочь! Знает, что мы не можем заявить в полицию. И сделал все руками сабы! Подонок…

Злые, колючие слова больно били Людмилу по щекам, оставляли металлический вкус во рту.

- Перестань…

Но Руслан ее не слышал, все расхаживал по комнате, говорил, говорил, говорил…