Юлия Данцева - Жена Кукловода

Загрузила посуду в машину и засмотрелась в окно на резвящегося пса, потом заметила мужа. Руслан стоял на крыльце, он запахнулся в куртку, поднял воротник, спрятал руки в карманы, сгорбился. Нелепый, потерянный. Непривычная жалость к нему обожгла сердце.

Вдруг ей стало стыдно за свою злость и обиду на мужа. Тем более, что он совершенно не выглядел счастливым и довольным.

Но поделать с собой она ничего не могла.

Открылась дверь, протопал Дарик, довольный и весь в снегу. Людмила насыпала ему корма в миску, налила воды.

Руслан тем временем включил телевизор, уселся на диван, и, когда, было, она направилась наверх, удержал ее за руку.

- Побудь со мной. Не злись.

- С чего ты взял, что я злюсь? - ей снова стало стыдно, что Руслан почувствовал ее раздражение. - Весь день прождала, когда ты из кабинета своего выйдешь. Сто лет там не убиралась. Все пылью заросло.

- В кабинете? - Руслан смутился.

- А что? - невозмутимо спросила Людмила. - У тебя секреты от меня?

- Какие еще секреты, - отмахнулся Руслан с досадой. - Только журналы не перевороши. Там закладки вывалятся.

- Не трону я твои журналы.

В кабинете Людмила вытирала пыль с книжных полок, обмахивала метелкой книги и статуэтки, и все поглядывала на сложенные в углу коробки с бумагами Шталя. Они так и стояли не разобранными. Только верхняя была распечатана, а на рабочем столе лежала раскрытая толстая тетрадь в потрепанной темно-красной обложке.

Людмила посомневалась немного и все-таки решилась взять ее в руки.

Почерк Шталя, витиеватый, каллиграфический, она узнала сразу.

'Истинное мастерство Верхнего заключается в том, чтобы Нижний получал удовольствие от своего положения. Правильно воспитанный раб не может дышать вне своих оков, ужасается самой мыслью о свободе. Только в этом случае он будет удовлетворять любые потребности своего господина радостно и искренне. Ибо неискреннее служение раба - из страха или по принуждению, не приносит никакого удовольствия'.

Людмила прочитала эти строки и вдруг так ясно представила себе лицо Шталя, лукавую, немного усталую улыбку, прищуренные глаза...

- Я же просил не трогать, - произнес недовольно Руслан у нее за спиной, но тут же осекся, когда увидел, что за тетрадь в руках у Людмилы.

- Штудируешь конспекты? - с горьким сарказмом произнесла она. - Хочешь стать как твой мессир? Не получается?

Руслан быстро подошел к столу и почти грубо отобрал у Людмилы записи Шталя.

Потом посмотрел на нее с укором.

- Что с тобой сегодня?

- Со мной? - Людмила улыбнулась, скрывая досаду, - Абсолютно ничего. Все просто прекрасно! Дай я закончу с уборкой и пойду спать. А ты учи, учи дальше уроки! А то провалишь экзамен.

Усилием воли она заставила себя замолчать, иначе наговорила бы Руслану еще много резких и обидных слов. Быстро смахнула со стола пыль и вышла из кабинета, слишком громко хлопнув дверью.

В постели долго ворочалась сбоку набок, все думала о том, зачем Руслан изучает записи Шталя, и пришла к выводу, что в сессии с Анной пошло что-то не так и муж, как и раньше ищет помощи у своего учителя. Досада и злость на Руслана немного разбавились странным чувством, похожим на темную, недобрую радость.

В воскресенье Людмила затеяла генеральную уборку. Ритуал наведения чистоты всегда спасал ее от смятения, помогал навести порядок в мыслях. Но когда смахивала пыль с любимых кукол, ощутила себя тоже упрятанной в стеклянный шкаф. От этой мысли она вдруг задыхаться, словно и вправду оказалась в закрытом со всех сторон прозрачными стенками пространстве, и воздуха в этом пространстве становилось все меньше.

Голова закружилась, выступил противный холодный пот, пересохло в горле. Уронила на пол метелку, шагнула назад, к креслу, чтобы присесть. Перед глазами замелькали черные мушки, подкатила тошнота. Как сквозь вату услышала встревоженный голос Руслана...

Остаток дня Людмила провела в постели. Руслан настрого запретил ей вставать. Вызвал кардиологическую бригаду из своей клиники и долго спорил с коллегой стоит ли оставлять Людмилу дома или срочно госпитализировать. Но кардиограмма оказалась не настолько плоха. Людмила вздохнула с облегчением - больше уколов она ненавидела только больницы.

Руслан почти не отходил от нее до самого вечера, постоянно измерял давление, считал пульс. И на ночь остался с Людмилой, хотя она слабо пыталась протестовать.

- Тебе же на работу, - ворчала она. - Иди, выспись.

- Я могу и тут поспать, ты же не прогонишь меня на пол? - лукаво усмехнулся он и добавил строго. - Одну не оставлю.

Людмила поняла, что спорить бессмысленно, и смирилась.

Руслан принес подушку с одеялом из своей спальни и лег рядом. Она демонстративно отвернулась, укрылась почти с головой и напряженно вслушивалась, как он вздыхает и ворочается.

Утром проснулась от осторожных прикосновений: Руслан высвободил затекшее плечо, переложил голову Людмилы на подушку. Тихонько коснулся губами лба.

- Спи, родная. Мне пора. Дарика выгуляю. Скоро приедет медсестра, я ей ключи дам, чтобы ты не вставала.

- Зачем медсестра? - возмутилась Людмила, - мне лучше.

Руслан приложил палец к ее губам.

- Не спорь. Постельный режим. Неделю, не меньше!

- А завтрак...

- Найду что поесть. Не маленький. Спи.

Людмила послушно пролежала в постели весь день. Не то, чтобы чувствовала себя слабой или больной, наоборот, голова почти не кружилась, пропало ощущение тупой ржавой иголки в сердце.

Они болтали с Леночкой, медсестрой, той самой, что ухаживала за ней в отделении, о всяких глупостях - обсуждали газетные сплетни, новые книги и фильмы, и Людмила вдруг пожалела, что они с Русланом так давно не были в кино.

Вечером Руслан привез Людмилину маму, она долго ахала и охала, наигранно выругала его за то, что плохо следит за здоровьем ее дочери, потом спустилась на кухню и принялась греметь там посудой, изображая хлопотунью-хозяйку. Людмила усмехалась: ее мама ненавидела готовить и делала это только по принуждению, предпочитая покупать полуфабрикаты и готовую еду.

Жертвой приготовленного Людмилиной мамой ужина стала одна разбитая тарелка, заляпанная плита и прилипшие ко дну кастрюли пельмени.

Руслан порывался принести еду Людмиле в спальню, но она категорически отказалась.

Поужинали на кухне, правда есть Людмиле совсем не хотелось, да и Руслан вяло ковырялся вилкой в недоваренных, местами слипшихся магазинных пельменях.

Татьяна Петровна хмурилась и недовольно поджимала губы.

- Избаловала ты мужа, Милочка, - заявила она. - Вот и загнала здоровье-то! Себя надо любить! А не гробить на кухне.

После ужина Руслан не без облегчения проводил тещу до такси, и застал Людмилу за отмыванием кастрюли от злосчастных пельменей.