Джессика Соренсен - Вечность Эллы и Миши

* * *

Я просыпаюсь в тихой комнате с Эллой в своих руках, и ее голое тело свернулось калачиком рядом со мной. Жаль, что невозможно просыпаться так каждое утро, но тогда, кому-то придется отказаться от чего-то важного.

— Боже, что, черт возьми, я буду делать? — шепчу я вслух.

Утро проглядывается через шторы, и машины гудят на главной дороге перед отелем. Я немного наблюдаю за тем, как спит Элла, пробегаю пальцами по ее спине, пока, наконец ее веки не открываются.

— Ты проснулся. — Она прогоняет усталость.

Я накручиваю локон ее волос на палец. — Я не могу спать. — Она начинает садиться, но я сжимаю руки вокруг нее и прижимаю к себе. — Просто останься так на несколько минут, мне нравится держать тебя.

Ее глаза изучают меня, и она кладет голову обратно мне на плечо. — Что случилось? Ты кажешься расстроенным.

Большим пальцем я сглаживаю беспокойную линию между ее бровей. — Ты когда-нибудь думала, что мы собираемся делать с нашими жизнями? Друг с другом?

Она кусает нижнюю губу. — Иногда я думаю об этом.

— И что как тебе кажется, происходит с нами? — Спрашиваю я с осторожностью, не желая напугать ее тем, о чем я думаю, спрашивая ее. Сначала мне надо прощупать почву.

Ее глаза округляются, и дыхание становится неровным. — Ты бросаешь меня?

Я фыркаю от смеха. — Почему, черт возьми, ты вообще думаешь об этом?

Она приподнимается на локтях и смотрит на меня, ее волосы создали занавес вокруг наших лиц. — Потому что на твоем лице этот взгляд, будто ты хочешь сказать мне ужасные новости.

— Это не плохие новости, — я кладу ее тело на себя. — Но я не уверен, будешь ли ты из-за этого счастлива.

Она хватается за мои плечи, поднимаясь, так что она оседлала меня, и я могу чувствовать ее тепло на моем члене. Одеяло падает с ее плеч, и ее грудь чуть выше моего лица.

— Пожалуйста, поторопись и скажи мне, — просит она. — Потому что ты чертовски пугаешь меня прямо сейчас.

— Я думаю... — Я остановился, вспоминая свою маму и папу, и как все для них обернулось. —Ничего. Честно, это было не очень важно.

Ее лицо опускается. — Нет, этот взгляд на твоем лице - не ничего. С каких пор ты скрываешь что-то от меня?

— Я ничего не скрываю от тебя. — Я просто подожду немного, пока мы об не будем на одной волне. — Теперь, иди сюда.

Я сажусь и беру ее грудь в свой рот, всасывая ее сосок и отвлекая ее. Когда мой рот отстраняется, она тяжело дышит и свет отражается в ее глазах. Обхватывая ее рукой за голову, я приближаю ее губы к своим и толкаюсь членом в нее. Она горячо дышит мне в губы, и мгновение спустя, мы оба забываем о разговоре.

ГЛАВА 3

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Элла

Прошла неделя после поездки в Лос-Анджелес, и я дерьмово чувствовала себя все это время. Миша был очень занят, и я едва с ним говорила. Плюс, Лила начала встречаться с Престоном, и ее никогда не было рядом. Мои мышцы болели при ходьбе, голова все время раскалывалась, и выполнять каждое задание в университете было утомительным.

Я ждала снаружи офиса терапевта, сидя с сумкой на коленях, когда получила сообщение от брата.

Дин: Позвони мне как можно скорее.

Я: Не могу. Я на встрече.

Дин: Не будь ребенком. ПОЗВОНИ МНЕ.

Мой психиатр выходит из кабинета и жестом показывает мне входить, в то время как мой телефон снова пищит. Я выключаю его и сажусь на стул напротив стола, украшенного табличкой с фамилией, кружкой заполненной ручками и высокой стопкой папок.

Ее зовут Анна, она молода, может ей чуть больше двадцати, со светлыми волосами, которые коротко подстрижены до подбородка. Каждый раз, когда я ее вижу, она в брючном костюме. Сегодня, черный, в тонкую полоску.

— Здравствуй, Элла, — она садится за свой стол, надевая прямоугольные очки и беря папку с моим файлом. — Как прошли твои выходные?

— Интересно, — отвечаю я. — Мягко говоря.

Замечая мой тон, она смотрит на меня. — И что было в них интересного?

Я провожу пальцами вдоль своей татуировку бесконечности. — Я ездила навестить Мишу в Лос-Анджелес.

Она открывает блокнот. — И как все прошло?

Я колеблюсь. — Хорошо, по-моему.

Она что-то записывает на бумаге. — Ты кажешься неуверенной.

Я сутулюсь на стуле и складываю руки. — Просто... ну, каждый раз, когда я еду, чтобы увидеть его, или он приезжает ко мне, становится тяжелее прощаться.

Она кладет ручку и записную книжку на стол и снимает очки. — Всегда тяжело говорить «до свидания», но иногда это необходимо, чтобы двигаться дальше по жизни.

— Я не хочу уходить от него, — паника прорывается через меня, как торнадо. — Я люблю Мишу.

— Это не то, о чем я говорю, — быстро объясняет она. — Я говорю, что говорить «до свидания» - это самая тяжелая часть жизни.

Ненавижу, когда она играет в игры разума. — Вы имеете в виду мою мать? Потому что в прошлый раз я вам сказала, что я пережила это.

— Элла, ты не пережила это, — говорит она. — В противном случае, ты бы этого не говорила.

Я облокачиваюсь на ручку кресла, и кладу подбородок на руку. — Тогда что надо делать с этим прощанием?

— Это связано с тобой. — Она берет мяту из банки и помещает ее в рот. — И ты борешься с тем, чтобы прощаться с этими вещами: твоей виной за маму и отца, твоей болью, твоими чувствами. У тебя очень трудное время, чтобы отпустить твое прошлое.

— Я это знаю, — соглашаюсь я. — Но я работаю над этим.

Она делает паузу, постукивая пальцем по столу. — Скажи мне вот что, где ты видишь себя через год или два?

— Я не знаю... Я действительно не думала об этом много.

— Попробуй подумать об этом минуту, если можешь.

Я поднимаю подбородок и стараюсь сосредоточиться на вопросе, но все, что я могу видеть, - это Миша и я, на этом чертовом мосту, когда он падает в воду.

— Я не знаю, — я цепляюсь за подлокотники кресла, когда мой пульс ускоряется. — Я, правда, не... Черт возьми.

— Расслабься, Элла, все будет в порядке, — она открывает ящик стола и достает другую папку. — Я думаю, мы могли бы начать оценку твоей тревоги и депрессии.

Я сузила на нее глаза. — Ни в коем случае.

— Элла, я думаю, это важно…

Я соскакиваю со стула и закидываю сумку на плечо. — Я не говорю об этом.

Она говорит что-то еще, но я уже за дверью. Я не буду обсуждать психическое заболевание. Я не больна. Не больна.

Выкидывая разговор из головы, я включаю телефон и читаю сообщение, которое мне послал Дин: « Папа покинул лечебницу, позвони мне сейчас ...» Что? Я нажимаю кнопку быстрого набора, выходя наружу на солнечный свет, и прикладывая телефон к уху.

— Какого черта ты выключила свой телефон? — рявкает он.

— Я говорила тебе. Я была на встрече. — Я иду через двор, петляя между людьми и уклоняясь от Фрисби[5], летящего по воздуху.