Джессика Соренсен - Секрет Эллы и Миши

— Ты прекрасна, — говорю я, не в силах удержаться.

Элла

Миша выглядит нелепо, и я уже просто не могу сдерживать смех. Господи, я так давно не смеялась, что сейчас мой смех, срывающийся с губ, ощущается немного неестественно. Складывается ощущение, будто мы снова стали детьми, и этот момент происходит в другом времени, в котором все происходящее такое легкое и переполнено солнечным светом.

Пока я смеюсь над ним, включается разбрызгиватель, и моя одежда моментально намокает. Сначала я завизжала, но потом успокоилась, подняла руки над головой и начала кружиться в воде, полагая, что тут он не доберется до меня.

Миша говорит что-то о том, какая я красивая, а потом бросается под разбрызгиватель, полностью ошеломляя меня. Его руки обвиваются вокруг моей талии, и мы падаем на землю, но Миша придерживает меня, поэтому я мягко приземляюсь на мокрую траву.

— Миша, — говорю я, пытаясь быть серьезной. — Не делай этого. Ты знаешь, как сильно я ненавижу, когда меня щекочут.

— Что делает этот процесс еще более привлекательным. — Капли воды виднеются в его волосах, на его длинных ресницах и пухлых губах. Одной рукой он удерживает мои руки над головой, прижимая свое тело к моему. Мокрая одежда плотно облегает мою кожу, и я могу чувствовать каждую частичку его тела. — Беру слова назад. Есть кое-что еще более привлекательное. — Он позволяет своим рукам двигаться вверх по моим ребрам, его большой палец скользит вдоль моей груди, доводя мое тело до исступления.

Я перестала бороться с ним и теперь лежу совершенно неподвижно. Вода брызгает на наши лица, когда Миша опускает свои губы на мои. Наши влажные и переполненные желания языки переплетаются. Странное, незнакомое чувство пробуждается во мне, мои ноги раздвигаются и обвиваются вокруг его талии, прося от него большего точно также, как они делали это прошлой ночью.

Миша отклоняется назад, выглядя немного удивленным, и смотрит на дом, стоящий в стороне от нас, а потом на улицу. Затем он выпускает дикое рычание и углубляет поцелуй, запустив язык глубже в мой рот. Я посасываю ее нижнюю губу и очерчиваю языком кольцо в его губе. Это посылает дрожь по его телу, чем я втайне довольна, но это удовольствие немного смущает меня.

— Элла, — стонет он и затем яростно целует меня. Его рука двигается вверх и обхватывает мою грудь. Большим пальцем он гладит вокруг моего соска прямо через мокрую ткань моей одежды. Сногсшибательное ощущение, которое делает меня дикой, и мои колени стискивают его бедра еще сильнее.

Стон, пронизанный экстазом, срывается с моих губ. Я начинаю снова терять контроль, и это вызывает тревогу. Я стараюсь не обращать на это внимание, но это снедает меня. Мне нужно остановиться. Приложив немалые усилия, я просунула руки между нашими телами и оттолкнула его.

— Нам нужно возвращаться, — говорю я, смотря на кирпичный дом, во дворе которого мы лежим. — Кроме того, если выйдет Мисс Финерли, то у нее случится сердечный приступ.

Голубые глаза Миши проникают в меня. У него на лбу грязь, и трава виднеется в его светлых волосах. — Если ты этого хочешь, — отвечает он и, поднимаясь на ноги, берет мою руку, помогая мне подняться. Вытащив кусочки травы из моих волос, Миша позволяет своей руке задержаться на моей щеке.

Держась за руки, мы идем по траве, переходя на тротуар, на котором оставляем водный след за собой и кое-что еще. Кое-что невидимое для других глаз, но для меня это заметно даже больше, чем солнце на небе.

Миша

Я решил устроить вечеринку сегодня вечером, даже не смотря на то, что не являюсь их большим фанатом. Да и никогда, по правде говоря, им не был. Мне просто нравилось, как они блокируют шум в моей голове, и надеялся, что сегодня смогу заблокировать звук голоса моего отца.

Элла убежала от меня, как только мы вернулись назад к нашим домам, бормоча что-то о том, что ей нужно найти своего отца. Я предложил поехать с ней, но она отказалась и вместо меня взяла с собой Лилу. Я позволил ей, потому что чувствовал, что ей нужно пространство. Я нормально относился к тому, что ей необходимо немного времени, особенно когда расстояние между нами было меньше пяти тысяч миль.

Что касается нас с Итаном, то мы решили взять перерыв в работе над машиной, чтобы подготовиться к вечеринке. После огромного количества текстовых сообщений, отправленных нами, и появления в доме пары бочонков пива, доставленных Итаном, мы были готовы.

Мы тусовались на кухне, ожидая появления людей, когда облака начали сгущаться, и грянул гром.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — внезапно спрашивает Итан.

Я вынимаю замороженный буррито из морозилки и кладу его на тарелку. — Конечно. В чем дело?

— Не пойми меня неправильно, — начал он, откинувшись назад на своем стуле. — Но что такого особенного в Элле? Почему ты так зациклен на ней? У тебя всегда была куча девушек, которые готовы были пасть к твоим ногам в любой момент, порой ты даже полностью погружался в них. Но потом вдруг перестал, и все твои мысли заполнила она.

— Эй, я никогда не был падок на девушек, готовых упасть к моим ногам. Мне просто было скучно. — Я засунул тарелку в микроволновую печь и нажал на старт.

Итан схватил гость чипсов из миски, стоящей на столе. — Хорошо, но это все еще не ответ на мой вопрос.

Я скрестил руки, чувствуя себя некомфортно из-за этого неловкого «сердцем-к-сердцу» момента. — Не знаю, но почему тебя это волнует?

— Мне просто любопытно, потому что ты никогда не говорил об этом.

— Да, но ведь мы о многих вещах не говорим.

Он позволил ножкам стула вернуться на пол. — Слушай, я не прошу тебя открываться и выливать все свои чувства на меня, так что перестань быть таким жутким. Я лишь хочу понять, что происходит, потому что знаю вас обоих практически целую вечность.

Микроволновая печь начала пикать, и я повернулся к ней. — Это произошло ночью, когда случился тот инцидент со сноубордом. Именно тогда я понял, что все изменилось.

— Когда она сломала руку? — уточняет он. — И тебе пришлось везти ее в больницу.

Я кивнул. — Помнишь, как она упала с крыши и потом долгое время не поднималась, и тогда некоторые люди начали кричать, что она умерла.

— Эй, я был пьян, — заворчал Итан, потому что именно он был одним из тех, кто кричал. — И мне, правда, показалось, что она умерла.

— Ну, тогда-то я все и осознал. — Я вытащил буррито и поставил на стойку. — Мысль о том, что она умерла, была, пожалуй, самой ужасной из тех, что когда-либо посещали меня. Даже ужаснее, чем идея о том, что отец никогда не вернется. Страшнее, чем мысли о моей собственной смерти.

Итан кивнул, пытаясь разобрать мой лепет. — Хорошо...