Ольга Вечная - F 20. Балансировать на грани

— Аля, ты здесь? Он тебя послушает, надави на него. Аля?!

— Я тут.

— Я пыталась поговорить с ним, но он отключил телефон.

— Потому что в сложившейся ситуации он не доверяет ни Вам, ни Николаю Николаевичу.

— Зато он доверяет тебе.

— И Вы хотите, чтобы я его предала.

— Я не хочу, чтобы ты нашла его в наполненной кровью ванной, как мне приходилось делать два раза! — сорвалась мать Олега, — Мой мальчик очень, — ее голос дрогнул, — умный, он лежал в теплой воде, которая не мешала крови сворачиваться. Ты себе представляешь, что значит найти своего ребенка умирающим по собственной воле?

Стало вдруг холодно, словно кто-то открыл окно, и в мою кожу тысячами ледяных иголочек вонзился зимний воздух, стараясь хоть немного остудить раскаленный мозг, прояснить спутанные мысли и успокоить бешеное сердцебиение. Поежившись, я огляделась — коридор по-прежнему был пустым и бесконечным, тихим и отстраненным от проблем людей, приходящих в эти стены, окрашенные бледной краской. Типичный, шаблонный коридор с десятком деревянных дверей, прячущих от взоров пациентов докторов. Антураж этого места говорил сам за себя, предупреждая, что здесь стирается всякая индивидуальность просящего помощи человека. Больные приходят в психбольницу за тем, чтобы врач выправил их мозги так, чтобы они стали походить на «нормального» человека в его представлении. Олег говорил, что любые мозги можно исправить.

Лишенные отличительных черт коридоры, заурядные люди с ксерокопией чьего-то разума вместо подаренного природой и одной целью на всех, — сделать так, чтобы уже никогда сюда не возвращаться. Олега отбросило на точку отсчета, с которой он стартовал менее двух лет назад, выбравшись из похожих стен.

Я впервые сопровождала его в больницу, он не хотел, чтобы я привыкала к этому месту.

— Аля, поговори с врачом, если не можешь поверить моим словам. Извини, у меня пациент, я не могу разговаривать. Позвоню тебе вечером.

Инна Викторовна положила трубку, а я подошла к ссутулившемуся Олегу, занимающему место напротив кабинета психиатра, который он покинул менее десяти минут назад. Села на корточки, обнимая его холодное лицо ладонями.

— Мой хороший, — прошептала.

Он кивнул, опуская глаза. Напряжение его тела, его нервной системы невольно передалось мне, как электрический ток по прямой цепи. Я сжала его виски, стараясь надавить на воображаемые кнопочки, способные отключить его мигрень.

— Я не хочу в больницу. Я смогу справиться сам.

— Я знаю, поедем домой.

— Поедем.

Мы шли в обнимку мимо кабинетов с надписями, сливающимися в жирные черные полосы, потому что я плакала. Беззвучно и скупо. Позволяя соленым полоскам портить дневной макияж. А он держался за меня и смотрел вперед или перед собой. Тогда мелькнула мысль: главное, чтобы не оглянулся. На улице было до такой степени светло, что мы, переступив порог здания, сощурились. Обманчиво яркие лучи все еще по-зимнему холодного солнца отражались от белого снега, рассеиваясь в воздухе. Мои глаза щипало от потекшей туши.

— Ты плачешь?

— Глаза слезятся из-за снега, — я надела темные очки и повела его к машине.

Его ошибка стоила нашей фирме нескольких миллионов. Винила ли я его? Винила ли я себя? Или Сергея, который, не послушав московских клиентов, продолжал доверять Олегу, экономя на новом системном администраторе?

— Мы справимся.

Его руки дрожали. Или мои. Возможно, это просто холодный порывистый ветер. Мы всегда ищем в природе отражение наших эмоций, намного легче жить, зная, что не одному тебе плохо, что вся планета борется вместе с тобой. За тебя.

— Ты останешься в больнице только тогда, когда захочешь сам. Хорошо? — сжала его ладони так сильно, что он дернулся и посмотрел на меня пустыми, серыми глазами.

— Это не из-за болезни.

— Я знаю. Такое могло случиться с каждым, — я и искренне в это верила.

— Но случилось именно со мной.

— Нам просто не повезло. Так бывает.

— Я контролирую своих бесов.

— В этом нет никаких сомнений. Милый, поехали домой?

Я села за руль и, ожидая, пока припаркуется загородившая проезд машина, задумалась. Сегодняшнее утро отличалось от десятков предыдущих лишь тем, что я успела погладить ему рубашку. А еще мы занимались сексом, но это было не так редко, чтобы заострять внимание. В ванной комнате заело дверь, поэтому пришлось разломать замок. Уже в лифте я вспомнила про утюг и вернулась проверить, не забыла ли его выключить. А на улице было столько белого снега, сколько бывает лишь в середине зимы, но никак не в конце марта. Были ли это знаки судьбы? Зачем я вообще ищу в своей жизни какие бы то ни было знаки? Неужели я стала настолько слаба, что готова свалить на пробегающую дорогу черную кошку возникновение своих неподъемных проблем?

Увольнение проходило тяжело, весь офис словно вымер, врос в мебель: стулья на колесиках, прямоугольные или угловые столы, погрузившись с головой в работу. Если бы коллеги могли, они бы залезли в мониторы и отсиделись там. Подобные ситуации случаются в каждой компании. И всегда находится виноватый.

Тяжелее всего мне далось присутствие при скандале, полных желчного яда криках Сергея, которые я пропускала через себя вместе с потоком оскорблений, никогда ранее в моем присутствии не произносимых ни одним мужчиной, и которыми он поливал опустившего голову Олега. В тот момент уже бывший сисадмин «ЭД точка ру» не защищался, его чувства выдавали лишь пальцы на левой руке. Когда Олег порезал себе вены впервые, он задел сухожилия, и теперь средний, безымянный пальцы и мизинец на левой руке не сгибались полностью, и сильно дрожали, когда Олег нервничал. Я видела такое лишь пару раз во время занятий сексом, когда Олег был на пике возбуждения. Мы смеялись над этой его особенностью.

— Шизофреник! Псих! Убожество!

Я не обязана была слушать эту грязь, было бы лучше подождать за дверью.

— Идиот! И как я мог повестить на такое?!

Но я стояла рядом, ловила каждое слово, стараясь принять часть гнева Сергея на себя, разделить чувство вины Олега настолько, насколько это было возможным.

— Пошел с глаз моих и чтобы я тебя никогда больше не видел!

Виноваты были все. Сам Олег, те, кто поверили в него, те, кто пытались ему помочь. Увы, пострадавших было намного больше, чем виноватых.

Вероятно поэтому Сергей, не зная, как выплеснуть раздирающие его грудь эмоции, поднял трубку и вызвал скорую, предупредив, что нужна помощь психиатра.

Возможно, если бы Олега положили в больницу, Сергею стало бы легче пережить инцидент, но я не позволила сделать этого. После разговора с врачом я увезла Олега домой, пообещав, что его никогда не положат в больницу против его воли.