Мария Акулова - Залечишь мои раны?

Он долго молчал, видимо, выбирая, какой из вопросов для него наиболее безобидный.

— Саша помогает мне в одном деле. Давно, задолго до нашего знакомства. Это связано с… — он запнулся, в попытке подобрать правильные слова. — Это связано с моим прошлым, ну и… будущим, надеюсь.

От его объяснений понятней не становилось только еще путаней.

— Если ты считаешь это объяснением, ты ошибаешься, — Снежана сняла с себя руки мужчины, вновь повернулась к двери.

Нет. Больше свои ошибки она повторять не будет.

— Позвони, когда будешь готов отвечать на мои вопросы.

Не давая себе времени передумать, Снежана вылетела из кабинета. Постоянно требовать искренности от нее и при этом не открываться в ответ — совсем не то, что нужно их отношениям. Это понимает она, должен понять и Марк.

Лучше б она позвонила, предупредила, лучше б вообще не ехала. Тогда оставшийся день смогла бы думать о чем‑то, кроме как о том, что может связывать Марка с Самарской. Даже заснула Снежана в тот день с мыслями о том, что еще раз не переживет. Еще одного предательства, теперь уже от Марка, не вынесет.

Самойлов появился на ее пороге уже на следующий вечер. Появился он, цветы, его виноватый взгляд и извинения… Причем скорей всего, он даже не понимал, за что извиняется, ведь посвящения Снежаны в подробности своих отношений с Самарской после извинений не последовало.

Цветам была найдена ваза, скорбному взгляду мужчины — даже кислая улыбка, но на душе легче не стало.

— Я посмотрел буклет, Снежка, — Марк вел себя в тот вечер так, будто прощупывал почву. Смотрел с опаской, со всем соглашался и беспрекословно исполнял все указания. Скорей всего просто не верил, что происшедшее замнется так просто. Ожидал, что придется выдержать допрос, перетерпеть, в очередной раз извернуться, но этого не произошло.

Тянуть из него что‑то клещами Снежана не хотела. Это противно и требует слишком много сил и энергии, а их в последнее время было до крайности мало. Ее опустошила подготовка к выставке, а еще постоянные мысли о Диме. Свое слово перед Марком она держала — не встревала, даже не заикалась на этот счет, но это никак не влияло на то, что сердце рвалось от дурного предчувствия.

— Фотографии чудесные, — Марк поймал ее за руку, когда девушка проходила мимо, поддел подбородок пальцем, заполучил механическую улыбку и взгляд зеленых глаз, лишенный блеска.

— Спасибо, — увернувшись, Снежана забралась с ногами на кресло, нажала на пульт, давая звуку какой‑то глупой передачи заполнить тишину.

Она чувствовала себя странно. Не хотела, чтоб он вот так ушел, но и делать вид, что все хорошо — тоже не могла. Не хорошо. Ей не хорошо сразу по всем пунктам, по пункту доверия, по пункту возможности положиться на партнера, по пункту своей значимости в его жизни, а самое главное по пункту незнания, что будет дальше.

Если уже через месяц после начала их отношений у нее столько вопросов без ответа, то долго ли они протянут так дальше?

— Ты заболела? — Марк провел несколько минут, просто наблюдая за ней, а потом подошел к креслу, наклонился, коснулся губами лба, проверяя, не горячий ли.

Вместо того, чтоб ответить, Снежана мотнула головой.

Тяжко вздохнув, Марк на какое‑то время оставил ее в покое, но терпения надолго не хватило. Пялиться в ящик невидящим взглядом с дивана он смог минут двадцать, а потом снова встал, обошел кресло, в котором, прижав колени к груди, сидела Снежана, коснулся губами макушки.

— Давай поговорим.

Снежана хмыкнула. Это прозвучало, будто слова давались ему с ужаснейшим трудом. Будто она одним своим видом заставляла его откровенничать.

— Я устала, — освободившись от тяжести мужского подбородка на темечке, Снежана встала с кресла.

— Что не так? — выйти из комнаты Марк ей не дал. Преградил путь в спальню, всем своим видом выражая уверенность в том, что разговор между ними состоится.

— У меня, все отлично. А у тебя?

— Ладно, давай не так. Что не так у нас?

— У нас? Сам ответь мне на этот вопрос.

— Если б я понимал… — Марк провел рукой по волосам, всклокочивая вновь отросшую шевелюру. — Ты так обиделась на то, что у меня есть дела с Самарской?

— Да к черту твои дела с Самарской! — психовать Снежана не собиралась, но вскрик вырвался сам собой. — Меня бесит, что ты вечно что‑то скрываешь, Марк. До белого каления доводит! Зачем ты пришел?

— Видимо, чтоб услышать это…

— А раньше не догадывался?

— Догадывался, просто надеялся, что все не настолько…

— Не настолько что? Не настолько запущено? Даже больше, чем тебе кажется, Самойлов. Меня достали недомолвки, я ими уже наелась по самое горло. Не хочу больше. Не хочу догадываться, строить версии и сомневаться. Хочу просто знать, что, к чему и как. Или так, или никак!

— Сядь, — из мягкого, виновато — просящего, тон Марка вдруг стал приказным. Даже мысли о том, что приказу можно воспротивиться у Снежаны не возникло. Она опустилась на поручень дивана. — Ты сама говорила, что тебе не нужны сложности. Помнишь?

Поколебавшись несколько секунд, Снежана кивнула. Говорила.

— А теперь тебе нужны не просто сложности, теперь тебе нужны мои сложности?

— Мне нужна уверенность.

— В чем?

— В тебе.

— То есть ты во мне не уверена?

— Я не могу быть уверена в человеке, о котором ничего не знаю.

— Что именно ты обо мне не знаешь?

— Например, что тебя связывает с Самарской, и почему вместо того, чтобы просто ответить на этот вопрос, ты начинаешь артачиться.

— С Самарской меня связывает договоренность.

— Какая?

— Она помогает мне решить кое — какие мои проблемы.

— Какие?

— Связанные с прошлым.

— Хватит.

Снежана ударила себя по бедрам, подрываясь с дивана.

— Неужели ты сам не видишь, как это выглядит? Я тяну из тебя ответы по крупице. А ты изо всех сил сопротивляешься. Что у тебя за тайны‑то такие, Марк? И кем ты считаешь меня, что не можешь поделиться даже элементарными вещами?

— Зачем тебе мои проблемы, Снеж? Вот зачем?

— Да чтоб дурой себя такой не чувствовать! — Снежана вторично сорвалась на крик. — Знаешь насколько приятно лететь к тебе, чтоб поделиться новостями, а в кабинете заставать с человеком, который когда‑то сыграл не лучшую роль в моей судьбе?

Марк хмыкнул.

— Так проблема в том, что ты до сих пор чувствуешь что‑то к Самарскому? Поэтому так неприятно видеть Сашу?

Он слышал только то, что слышать хотел, или что слышать был готов. Видимо, до сих пор считал, что у нее остались чувства к Самарскому.

— Какой же ты дурак, Марк! К черту Самарского! Меня бесит, что я стояла там и понимала, что знаю о тебе даже меньше, чем посторонний человек. Вот уже больше месяца ты мне талдычишь о доверии, а сам?