Лиззи Линн Ли - Мужчина с крыльями дракона (ЛП)

Ровик задыхался возле её уха.

– Детка, это было удивительно.

Больше, чем удивительно, но она не могла подобрать слова.

Он вышел, а она развернулась и поцеловала его. Боже, она любила этого мужчину и думала, что не сможет без него жить. Порой она удивлялась, с какой легкостью отдала ему свое сердце, после всех этих лет, когда столь тщательно его охраняла. А ведь она клялась, что никого не впустит внутрь.

Пока Ровик не вошел в её жизнь.

И в её сердце.

Он с обожанием гладил её лицо. Одной рукой он выключил воду, другой очистил её лицо от воды, и вновь поцеловал. Его взгляд проник ей прямо в душу.

– Эмили, я люблю тебя, – хрипло прошептал он.

– Правда?

– Правда.

Она улыбнулась.

– Позаботься обо мне, Ровик Штромхайм. – Она поцеловала его и встала на цыпочки, чтобы крепко обнять.

Он поцеловал её в щеку и обхватил её тело крепкими объятьями.

– Обещаю, Эмили.

Она закрыла глаза и почувствовала себя очень хорошо.

Любит. Любима.

Наконец-то.

Тридцать минут назад они прибыли в международный аэропорт Бангора и сразу же взяли напрокат машину. Ровик был раздражительным, нервным и напряжённым. Его сводило с ума столь близкое пребывание рядом с отцом без возможности выйти подышать воздухом, из-за чего полёт стал крайне мучительным. Единственное, что сделало его терпимым, – это Эмили. Она вовремя замечала его раздражение и успокаивала его ласковыми прикосновениями и улыбкой, отвлекая от жестокого инстинкта, призывающего бороться с отцом.

Когда они достигли окраины города, отец захотел чуть отстать от них, убеждая, что может следовать за ними по небу в своём драконьем обличье. А значит, не только Ровик больше не мог терпеть соседства – то же самое чувствовал и отец.

С Эмили на пассажирском сиденье он поехал в направлении, указанном отцом. Оказалось, Уолсингем действительно жил на чёртовом краю света, в абсолютной глуши, и им потребовалось около пяти часов, чтобы добраться до него.

Отец прибыл первым, наверное, ещё несколько часов назад. Вдвоём с хозяином они ждали Ровика и Эмили у ворот фермы в старом побитом грузовичке. Ровик опустил окно.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – сказал худощавый мужчина с редкой сединой. – Нашли меня с трудом?

– Нет. Разве что я не ожидал, что это настолько сельская местность, – Ровик выглянул из окна.

Старик усмехнулся.

– Все всегда так говорят. Ещё раз, добро пожаловать. Следуйте за мной к моему скромному жилищу.

Грузовик-развалюха покашлял, оживая, и пополз вглубь фермы. Ровик пристроился за ним.

Ферма стояла среди акров и акров равнины, где люцерна, кукуруза и ячмень пышно росли в благодатном климате Новой Англии. Возле искусственного озера стояли три огромных амбара, из которых доносилась какофония тысяч кудахчущих кур. Сам Уолсингем проживал в старом фермерском доме позади амбара. Дом был высокий, в три этажа, и выглядел так, словно стоял тут ещё со времён сотворения мира.

Однако фасад оказался обманчивым. Изнутри фермерский дом был просторным и ухоженным. Ровик будто попал в ушедшую эпоху. Каменные стены, старинные полы дубового паркета, которые до сих пор блестели. Дорогая антикварная мебель была в безупречном состоянии. И книги. Книги были везде, словно дом был захвачен тяжёлыми позолоченными томами в кожаных переплетах.

Дом мог похвастаться и подземными этажами, где размещались тысячи книг на тяжёлых полках красного дерева. Ровику казалось, что он посетил древнюю Александрийскую библиотеку.

Было почти четыре часа, и Уолсингем восторженно объявил, что пришло время чаепития.

Они присели на коричневый кожаный диван перед камином. Уолсингем суетился на кухне, а затем вынес на подносе настоящий английский чай и всё необходимое. Оказалось, что на ферме он жил один. Хозяин поставил поднос на большую тахту, которая выполняла роль и журнального столика. Четыре фарфоровые чашечки демитасс ( прим.: французские маленькие чашечки ). Чайничек дымящегося чая. Молочник и сахар в кубиках.

– Какой чай вы предпочитаете, молодой шварцен? – спросил Уолсингем Ровика.

– Без всего. – Он не был поклонником чая.

– Прекрасно. А что насчёт Вас, юная мисс?

– Один кусочек сахара, пожалуйста. Без молока.

– Очень хорошо, очень хорошо.

Уолсингем выжидательно посмотрел на отца Ровика.

– Не нужно чая.

– Как это прискорбно, дорогой друг. Прошло столько времени с тех пор, как мы вместе пили чай. Не побалуете ли вы старого человека удовольствием выпить чашку чая в Вашем обществе?

Отец поднял обе руки и сдался. Он выглядел смущённым в позаимствованной одежде. Чрезмерно накрахмаленная белая рубашка. Чёрные замшевые панталоны. Кожаные шлёпанцы. Ровик предположил, что они принадлежали сэру Уолсингему.

– Хорошо. Два кусочка сахара и немного молока, пожалуйста.

– Превосходно. Отличный выбор. – Уолсингем выглядел счастливым, играя в хозяина.

Ровик задался вопросом, действительно ли Уолсингем был титулованным господином. У него, похоже, не было слуг. Они завели лёгкую вежливую беседу о погоде и текущих событиях. Уолсингем подал к чаю Баттенбергский кекс ( прим.: традиционный британский пирог из мозаичных слоев розового и жёлтого теста с абрикосовым джемом ), и две чашки спустя они наконец подошли к сути дела. Ровик объяснил хозяину цель своего визита.

Уолсингем внимательно выслушал. Он обратил свое внимание на Эмили, изучая её с вновь возникшим интересом.

– У меня появилось ощущение, что Вы не обычный ребенок, юная леди, и я был прав. Ах, это восхитительно. Я никогда не имел удовольствия принимать под своей крышей сразу трёх чёрных драконов. Могу я поинтересоваться, какое было первое имя Вашей матери?

– Кларисса.

Старый дракон сцепил пальцы, крепко задумавшись.

– Боюсь, я не имел удовольствия знать чёрного дракона женского пола с таким именем. Возможно ли, что ваша мать использовала вымышленное имя?

Эмили осторожно покачала головой.

– Я так не думаю. В моём свидетельстве о рождении стоит имя матери – Кларисса Андерсон.

– Возможно, что матери Эмили нет в родовой книге? – спросил Ровик. – Вы же не можете знать каждого дракона в истории. Или можете?

– Конечно, нет. Мы включаем в родовую книгу только основные ветви семейного древа из-за их неразбавленных сил.

– Неразбавленных сил? – спросила Эмили.

– Чистой драконьей крови, – пояснил Уолсингем. – После того, как чистокровный берёт супругу из людей, их потомство наследует лишь долю сил своих родителей, например, неполное превращение или более короткую продолжительность жизни. Уолсингем сделал крошечный глоточек чая и аккуратно поставил чашку.