Кэтрин БРИТТ - ЛЮБОВЬ ВСЕСИЛЬНА

Мартина не упрекала его. Вполне возможно, что он уже давно любил Майю. Именно ее он имел в виду, когда говорил, что не женится потому, что ждет нужную ему женщину. Расстроенная новостями, она все-таки нисколько не сожалела, что познакомилась с ним. Она всегда будет помнить его – его по-настоящему мужской взгляд, необыкновенное, чисто мужское обаяние, его самого.

Ей хотелось посидеть и подумать, как она объявит Юнис о своем преждевременном отъезде, и тут раздался телефонный звонок. Джимми приглашал ее сегодня провести с ним вечер. Представив, что она опять будет здесь сидеть одна с грустными мыслями, Мартина согласилась, попросив его заехать за нею в половине восьмого.

После ленча они сходили с Марко в кино и посмотрели один из диснеевских фильмов. Забравшись в моторную лодку, они сидели в закрытом маленьком отделении, слушая удары дождя о крышу. Кино понравилось Марко, и он без устали говорил о нем. Дождь внезапно кончился, и все быстро высохло под лучами солнца, пробивавшегося сквозь последние облака. Возвращаясь домой, они увидели, как из гондолы, проплывающей мимо, им помахали рукой.

– Дядя Джорджио! – воскликнул Марко, помахав ему в ответ. Мартина тоже подняла руку в знак приветствия. В гондоле сидел мужчина с типичной внешностью венецианца. Довольно молодой, не старше тридцати, с усами на приятном лице.

Да, это был граф ди Савордери. Она пыталась представить себе его жену. Возможно, такая же, как Майя, подумала она, и тут же отбросила эти мысли.

– Он великолепно смотрится, – произнесла она, вспоминая его дружескую улыбку.

– Si, Марти. Он мне нравится, и Бенито тоже.

– Бенито, который болен ветрянкой?

– Si, он очень хороший. – Марко передернул плечами. – Фелиция не такая. Ей все время хочется быть дожем, когда мы играем, но ведь ей всего четыре года, а мне уже пять.

Мартина засмеялась.

– У дяди Джорджио двое детей?

– Si. Я бы не отказался быть его сыном. Он очень добр ко мне и все время шутит со мной. Если бы я был его сыном, я был бы дожем вместо Фелиции.

– Тебе не кажется, что ты не прав? – предположила она.

Он взглянул на нее.

– Марти, но ведь дожи – мужчины.

На это она ничего не могла возразить. Вечером, к ее удивлению. Марко отказался ужинать. Правда, после кино она купила ему шоколадку, но тем не менее он должен был хоть что-то съесть. Укладывая его в постель, она почувствовала, что у него слишком горячий лоб. Спустившись в холл, она нашла номер телефона доктора и позвонила ему. Затем позвонила Джимми, сказав, что не сможет встретиться с ним, потому что заболел Марко.

Доктор, придя, установил простуду и поблагодарил за то, что она вызвала его. Марко предписали постельный режим на весь следующий день. Дав ему таблетки и оставив еще лекарства, доктор ушел, обещав заглянуть завтра.

На следующее утро Марко выглядел лучше, но доктор настоял на том, чтобы он лежал в кровати. Следуя его указаниям, Мартина всячески занимала мальчика: кормила его крепким бульоном, давала лекарство. Марко нравилось, что все домашние уделяют ему особое внимание, но к вечеру, когда она уложила его наконец спать, Мартина почувствовала усталость.

Только мысль о том, что Юнис с Бруно могут вернуться, придавала ей силы. Думая об этом, она приняла душ и надела платье в цветочек, в котором хотела пойти на свидание с Джимми. Бедный Джимми! Он ужасно расстроился, узнав, что она не сможет встретиться с ним. Взяв книгу, она вышла на балкон подышать свежим воздухом, которого ей не хватало в течение всего дня.

В десять часов Марко проснулся, прося пить, потом заснул снова. В одиннадцать она зашла к нему проверить, все ли в порядке, и решила оставить дверь открытой.

Но, осторожно приоткрывая дверь, она обернулась, удивленно глядя на вошедшего в комнату мужчину. У дверей стоял Доминик. У него был какой-то решительный и даже опасный вид. Она пристально посмотрела на него, и ее худенькая ручка поднялась к горлу. Он выглядел так, будто готов был совершить какой-то отчаянный шаг, но, вдруг расслабившись, улыбнулся. Сердце перевернулось у нее в груди. Он подошел к ней, протягивая руки, как будто шел к любимой, которую не видел долгое время. Ее руки были влажные и холодные, когда он взял их. Ей показалось, что он сильно взволнован и собирается ее поцеловать. Но он не спешил. Он осмотрел ее всю, с головы до ног, со своей обаятельной, приятной улыбкой, отметив ее прекрасное платье, разрумянившиеся щеки, широко открытые недоверчивые глаза и прежде всего ее губы. Не торопясь он притянул ее к себе. Объятие было захватывающим. У него было холодное с улицы лицо, но поцелуй был крепким и длился столько, что ей не хватило дыхания. Он откинул ее голову и посмотрел на нее горящим взглядом.

– Я все еще не могу поверить, что держу вас в своих объятиях, – негромко произнес он. – Когда я думаю о…

Он вдруг замолчал и начал целовать ее лицо. Мартина пыталась как-то остановить его, хотя сама давно мечтала об этом.

Когда Доминик разжал наконец свои объятия, она приникла к нему, впитывая его запах. Так они стояли, прижавшись друг к другу, пока он не засмеялся.

– Стефано подумал, что я либо сошел с ума, либо пьян, – произнес он над ее ухом. – Я спросил, дома ли вы, хотя был совершенно не уверен в этом, и помчался сюда, перескакивая через три ступеньки.

– Ничего удивительного, – с изумлением сказала Мартина с сильно бьющимся сердцем. – Мне кажется, что я и сама думаю так же.

Он крепко обнял ее.

– Слава Богу, я попросил вас отказаться от езды с Джимми по автостраде…

– Но я не отказала ему. Просто Марко почувствовал себя не очень хорошо, и мне не захотелось оставлять его одного. Сейчас ему уже лучше. У него простуда.

Доминик пристально посмотрел на нее, и, несмотря на его загар, было видно, что он побледнел.

– И вы пошли бы, если бы Марко был здоров?

– Да.

– Чувствую, что я дважды должен быть благодарен Марко, – произнес он медленно и мрачно. – Благодаря ему, мы встретились. И именно он спас вас в тот момент, когда решалась вся моя жизнь. Пойдемте, пойдемте в гостиную. Стефано уже приготовил, наверное, нам кофе.

Произнося про себя молитву и думая, не сон ли это, Мартина спустилась с ним вниз. Его рука обнимала ее за талию. Как только они появились, Стефано внес поднос со свежим кофе.

– Grazie, Стефано, вы просто сокровище, – обратился к нему Доминик. – Я возьму поднос. – Он поставил его на стол.

– Мне бы хотелось, чтобы вы сказали мне, что все это значит, – произнесла она неуверенно, видя, как он весь напрягся. – Я ничего не могу понять после того, как… – Она не смогла продолжать, чувствуя на себе его иронический взгляд.

– После того, как я поцеловал вас? Ведь это только начало. Пойдемте на балкон, я хочу все объяснить, не видя вас: ваши хрупкость, очарование мешают мне говорить нормально.