Джудит Крэнц - Звездная пыль

— Мисс Бриджес, здесь Голливуд, а не Би-би-си. Кейт Хепберн сыграла Джо в тридцать три, и поверь мне, она не была уродиной. И потом, я терпеть не могу подбирать актеров в точном соответствии с описанием. Джо должна вышибать зрителя из кресла, потому что именно она героиня фильма. Но Тесса может оказаться умопомрачительно красивой бездарностью, вот чего следует бояться.

— Я готова, — раздался голос Тессы.

Фиона начала подавать реплики, которые за три прошедших дня уже успела выучить наизусть. Тереза читала ясно, не проглатывала слова. Она произносила каждую фразу так, будто проживала ее.

Это было ее первое прослушивание, но талант есть талант. Тесса стала Джо Марч, в нее вселился неукротимый дух героини. Даже для Фионы произносимые в который уже раз слова вдруг зазвучали по-новому. И вдруг, как-то совсем неожиданно для Пегги, четыре страницы кончились.

«Но я хочу услышать, что она скажет дальше, я должна это услышать», — подумала Пегги. Такого с ней не случалось ни разу за последние десять лет. Нет, пятнадцать.

— Спасибо, Тесса, — Пегги удалось справиться с собой, и голос ее звучал ровно и спокойно. — Ты прочитала превосходно.

— Правда? — Тесса явно неохотно расставалась с персонажем.

— Несомненно, — ответила Пегги, безжалостно теребя себя за нос. У нее слезы выступили на глазах, чего также не случалось последние пятнадцать лет. «Либо я ничего не понимаю в своем деле, либо это находка. Эта девушка — сокровище. Она знает то, чему невозможно научить». Но не Пегги принимает решение, она только может направить Тессу туда, куда следует.

Она звонком вызвала секретаршу:

— Джинджер, попроси, пожалуйста, миссис Хорват зайти к нам.

Вошла Агнес с решительной улыбкой на губах.

— Миссис Хорват, не могли бы вы привезти дочь сюда завтра? — без всяких церемоний спросила Пегги. — Я хочу, чтобы ее прослушали другие люди. Она должна за вечер выучить еще несколько страниц текста. И Тереза обязательно должна надеть форму, если вы не против.

— Конечно, я привезу ее завтра, — Агнес быстро подошла к столу.

— Но, мама, завтра же у нас хоккейный матч со школой «Уэстлейк», — неохотно напомнила ей Тесса.

— Сестра Элизабет сказала, что я могу ни о чем не беспокоиться, если эти леди захотят увидеться с тобой снова.

«Маме придется исповедаться перед причастием», — злорадно подумала Тесса.

— Сестра Элизабет? Только не говорите мне, что она все еще в «Мэримаунте»! — воскликнула Пегги Вестбрук.

— Вы знакомы с сестрой Элизабет? — изумилась Тесса.

— Она возглавляла кафедру английского языка и руководила школьным театром много лет назад, когда там училась я сама. И уже тогда сестра Элизабет была не молоденькая, — призналась Пегги.

— Но вы ничего об этом не сказали!

— Обычно я об этом и не говорю. Я провела в этой форме больше времени, чем ты, Тесса.

— Мы только что поставили «Святую Иоанну», — восторженно заявила Тереза.

— И кого же ты играла?

— Иоанну.

— А сестра Элизабет осталась довольна?

— Она только сказала, что я подхожу на роль французской девственницы. Сестра Элизабет никогда не высказывает своего мнения.

— Я помню это. Спасибо, Тесса. Увидимся завтра. Да, миссис Хорват, не забудьте оставить свой номер телефона у секретаря.

Когда за уходившими закрылась дверь, Пегги и Фиона несколько минут сидели в оцепенелом молчании, вдруг ощутив пустоту комнаты, в которой не было Тессы.

— Что это еще за история с сестрой Элизабет и «Святой Иоанной»? — решилась нарушить молчание Фиона, сообразив, что Пегги унеслась мыслями куда-то очень далеко.

— Сестра Элизабет никогда не ставит «Святую Иоанну», если только….

— Если только что?

— Если только не находит достойную кандидатуру на главную роль.

— И что такого примечательного в сестре Элизабет, кроме ее долгой жизни?

— Она была лучшим режиссером, с которым мне когда-либо приходилось работать. Если бы она не стала монахиней, она была бы легендой Голливуда. Насколько мне известно, она не ставила «Святую Иоанну» последние двадцать лет. Мисс Бриджес, вам только что удивительно повезло. Вы присутствовали при прослушивании настоящей, прирожденной актрисы. В этой скромной школьнице есть все — внешность, голос, пластика, высокомерие и застенчивость. И мы слышали ее первыми! Вы должны заплатить мне за то, что я позволила вам присутствовать при этом!

— Конечно, вас она покорила сразу, как только произнесла «здравствуйте» своим удивительным голосом. Вероятно, все дело в отце-венгре. Серьезно, Пегги, вы в самом деле полагаете, что у нее есть талант?

— Считай, что я уже постучала по дереву. Что же касается сестры Элизабет, то мнение еще одного человека никогда не помешает. Отправь домой остальных девушек, Фиона, я слишком взволнована, чтобы справедливо оценить их.

— Будет сделано. Хотите еще баночку колы, чтобы отпраздновать это событие, тайная королева монастыря?

— Тебе отлично известно, где я прячу «Дом Периньон», так что хватит неуважения к начальству.

— Я просто ревную. Эта форма такая сексуальная.

— Ты тоже можешь быть сексуальной. А теперь наливай шампанское!

На следующее утро Родди Фенстервальд сидел в кабинете начальника актерского отдела киностудии вместе с Пегги Вестбрук и Фионой Бриджес. К его величайшему неудовольствию, Гленда Бэнкрофт, выяснившая, что на роль Джо пробуется потрясающая дебютантка, настояла на его присутствии.

— Родди, любовь моя, я вся дрожу от предвкушения. Говорят, Пегги нашла кого-то на роль Джо, — ворковала она по телефону накануне вечером. — Я не могу играть Марми, если на роли дочерей ты выберешь каких-нибудь горячих девчонок, которые уже успели завоевать внимание публики, — честно призналась она. — Они все слишком избалованы фотографами. Мне просто необходимо свежее личико. И не будь старым занудой. Она ни за что не догадается, что это я. Я понимаю, что это может все испортить. Но ты же знаешь, я хорошо играю только тогда, когда весь состав хорош. В конце концов, фильм — это результат коллективного творчества.

— Гленда, когда ты начинаешь рассуждать здраво, ты меня пугаешь. Что ты задумала? Собираешься прийти в парандже?

— Доверься мне. Я частенько брожу по магазинам в свободное время, и меня ни разу не узнали. Если тебе нужно меня как-то представить, скажи, что я твоя секретарша.

— Черт побери, Гленда…

— Родди, ты не пожалеешь. До завтра, любовь моя.

«Я уже жалею», — думал Родди Фенстервальд. Гленда взяла стул, спокойно поставила его в углу, как можно дальше от Пегги, Фионы и Родди, но каким-то дьявольским образом благодаря этому простому движению она оказалась в центре внимания. Но Родди должен был признать: она действительно постаралась одеться так, чтобы ее никто не узнал. Брючный костюм, совершенно немодный, а на голове — шарф, прячущий ее знаменитые рыжие волосы. Но черты лица не спрячешь, да и вся ее фигура излучала странную силу, которой обладают только актрисы, пользующиеся мировой известностью. Родди знал, что Гленда настоящая стерва, поэтому она и не стала приглушать эту силу, хотя прекрасно это делала, когда это требовалось ей самой.