Джудит Крэнц - Звездная пыль

— Вот с этого, — ткнула она наугад пальцем. Продавец надел нитку жемчуга ей на шею.

Тесса сидела молча. Ожерелье, которое, казалось, ничем не отличалось от ее поддельного, на коже выглядело совсем по-другому. В нем было что-то таинственное, загадочное, словно изнутри каждой жемчужины лился свет. Тесса скинула пиджак, распахнула воротник блузки, достала из сумочки бархатную ленту и подобрала волосы в конский хвост.

Продавец ахнул от восторга.

Тесса по-прежнему молчала, слишком поглощенная видом жемчуга, чтобы говорить.

— Я пойду и принесу вам еще несколько ниток. Вы только начали выбирать, — предложил продавец. Как только Тесса осталась одна, она немедленно взглянула на ценники. Все три нитки стоили одинаково — три тысячи четыреста долларов. Разочарованная Тесса откинулась в кресле, пытаясь найти достойные пути к отступлению. Продавец вернулся очень быстро, неся три новые нитки жемчуга.

— Эти жемчужины по двенадцать и двенадцать с половиной миллиметров. Они из Южного моря. При вашем росте и длинной шее, полагаю, вам больше понравится жемчуг покрупнее. А теперь скажите мне, прав я или нет? — Он застегнул на шее Тессы ожерелье.

— О, — выдохнула Тесса, борясь с приступом истерического хохота, — вы правы. Этот жемчуг идет мне больше, в этом нет никакого сомнения. — И как же он ей был к лицу! Именно о таком жемчуге, переливающемся всеми оттенками белого и розового, она мечтала, именно о таком размере, перед которым блекли все остальные нитки.

— У вас есть ручное зеркало? — спросила Тесса. «Где наша не пропадала», — подумала она. — Я хотела бы взглянуть на себя сбоку.

Продавец подал ей ручное зеркало. Тесса долго смотрела на себя.

— Сколько это стоит? — просто спросила она. Такой вопрос задала бы любая нормальная женщина.

— Четырнадцать тысяч пятьсот.

— Но они всего на три миллиметра больше предыдущих. Почему же настолько дороже? — Ожерелье придало ей храбрости. Тесса заговорила равнодушным тоном герцогини, которая случайно заметила, что яйца подорожали.

— Это вопрос времени. Они долго созревали, и, разумеется, их трудно подбирать.

— Есть одна проблема.

— Я знаю. Вам нужны к этому ожерелью серьги. Но это не проблема.

— Вы меня неправильно поняли. У меня на счете всего три тысячи долларов и у меня нет кредитной карточки. Так что, боюсь, мне придется оставить это ожерелье здесь, — Тесса вздохнула. Не следовало позволять продавцу надевать на нее эту нитку жемчуга. Теперь она никогда не забудет, как выглядел этот жемчуг на ее шее. — Возможно, его еще не купят, когда я вернусь. Или у вас будут такие же.

— Но, мисс Кент, мы ни секунды не думали, что вы сразу же заплатите! Менеджер уже открыл для вас кредит в нашем магазине. Он сказал мне, кто вы, когда я ходил за этими ожерельями. Я редко хожу в кино и даже не смотрю церемонию вручения премии «Оскар». И все же примите мои поздравления.

— Кредит? Кредит в «Тиффани»? — выдохнула Тесса, не в силах поверить этому.

— Вы можете идти в этом ожерелье куда угодно. Я только сниму ценник, — продавец быстро отцепил белый ярлычок. — Теперь жемчуг принадлежит вам! Вы сделали великолепный выбор, позвольте вам сказать. Превосходно! Могу ли я предложить вам серьги? Очень простые?

— Я полагаю, что за серьгами я приду в другой раз. — Тесса впервые улыбнулась непринужденно с тех пор, как переступила порог магазина. Она так и знала, что Фиона ей не нужна. — У меня ленч с моим бизнес-менеджером, и я не хочу, чтобы у него случился сердечный приступ. — Тесса встала, надела пиджак, сняла ленту с волос и взбила их пальцами.

Тесса Кент вышла из примерочной в своих первых настоящих жемчугах. Ее встретили аплодисментами. Десятки людей собрались около двери, ожидая ее появления.

Удивленная, она остановилась на пороге, но тут же вскинула голову и торжествующе улыбнулась.

— Спасибо, — громко сказала Тесса и легкой, счастливой походкой прошла сквозь толпу, останавливаясь только для того, чтобы дать автограф. — Спасибо вам всем, большое спасибо.

Агнес Хорват стояла у плиты. Шумел чайник. Агнес прислушивалась к взрывам хохота и визгу, доносившимся из комнаты Терезы. Там ее дочь и Фиона Бриджес собирали вещи для предстоящей поездки в Лондон. Терезе предложили роль молодой Марии Стюарт. Вернее, сниматься будет Тесса Кент, с неприязнью, которую она отлично научилась маскировать, подумала Агнес. Тесса Кент, феноменально талантливая молодая звезда, для которой уже и собственное имя недостаточно хорошо.

Тереза Хорват, ее неблагодарная дочь, которой едва исполнилось двадцать лет, позволила своему агенту, этому Аарону Цукеру, подобрать ей псевдоним. Надо же было додуматься — Кент. И это фамилия для девушки, в которой течет ирландская и венгерская кровь? Кент?!

И этот ужасный фильм «Лето Джемини». Ода смертному греху, непристойность, написанная специально для ее дочери, вот как назвала бы это произведение Агнес.

В этом фильме Тереза играла роль прирожденной соблазнительницы, бесстыдной женщины-ребенка с горячей кровью, только что открывшей для себя всю мощь собственной власти над мужчинами. Тереза играла официантку, закрутившую роман одновременно с двумя пожилыми людьми: известным писателем в исполнении Роберта Дюваля и знаменитым художником, роль которого исполнил Роберт Митчум. В результате герой Роберта Дюваля кончает жизнь самоубийством из-за официантки.

В крайне соблазнительных шортах, маечках и бикини роскошное молодое тело Терезы выглядело потрясающе. Агнес была настолько шокирована этим фильмом, что просто потеряла дар речи. Но Тереза была окружена таким обожанием аудитории, что вряд ли бы стала слушать мать. Да и кому интересно мнение матери?

С ее чувствами абсолютно никто не считался. Фильм снят, и никто не станет его переснимать только потому, что какой-то там Агнес Хорват он показался грязным, аморальным и безвкусным. Ее мнение перестало что-то значить с той самой минуты, когда она впервые привела Терезу на прослушивание.

Ей, Агнес Райли Хорват, посвятившей всю свою жизнь тому, чтобы ее дочь стала звездой, не досталось ничего от славы дочери, если не считать восторженного кудахтанья сестер, то и дело звонящих ей по телефону.

Ее сестры ей даже не завидовали, вдруг сообразила Агнес. Они просто грелись в лучах славы Терезы, наслаждались ею и полагали, что Агнес чувствует то же самое. Неожиданная перемена в судьбе Терезы оказалась настолько яркой, что не вызвала в семействе Райли ничего, кроме удивления и восхищения.

Это нечестно, нечестно! То, о чем она так мечтала, произошло, а Агнес не чувствовала ничего, кроме пустоты и ощущения потери. Ее жизнь казалась теперь такой незначительной по сравнению с жизнью Терезы, такой грустной. Ей стало даже не о чем мечтать. А ведь ей всего тридцать девять.