Ольга Егорова - Научи меня любить

— Ты не останешься здесь, Найк, — проговорил вдруг Лексин, оборвав недопетую песню.

— Тебе можно, а мне, значит, нельзя, что ли?

— Я остался, потому что меня отпустили, — возразил Лексин с улыбкой херувима на лице. — А тебя не отпустит она…

— Кто меня не отпустит? — недоверчиво переспросил Никита, хотя и сам уже чувствовал — все не так просто. Чувствовал, что есть одно существенное «но», которое способно нарушить все его планы на бессрочное пребывание в этом голубом мире. — Кто это — она? Кто это? Да не молчи ты, черт возьми, Лекс, скажи же наконец!

Но Лексин молчал. Все молчал и молчал, а потом снова начал петь, и Никита грустно аккомпанировал ему на гитаре, всеми силами пытаясь вспомнить — о ком же говорил сейчас Лексин. Кто это — она, которая его не отпустит…

А потом вдруг увидел девушку.

Она была похожа на ангела, и только одежда на ней почему-то была совершенно неподобающей. Джинсы и голубая футболка. В самом деле, странный наряд…

Кажется, он уже видел ее раньше.

Видел, точно видел — только вот где? Ведь раньше ему не приходилось бывать в тех местах, где обитают ангелы… Тогда неужели — там, на земле? Неужели там бывают такие?

Он, кажется, даже знал ее имя. Ирина.

— Ирина, — проговорил он. Словно пробовал на вкус, пытаясь восстановить забытые ощущения. И снова повторил — Ирина, потому что ему понравилось повторять это имя. Снова и снова — повторять имя девушки-ангела. Ирина, Ирина…

Лексин смотрел все теми же грустными глазами и все продолжал петь. А девушка вдруг подошла близко — совсем близко, он даже дыхание ее почувствовал. И прошептала, глядя в глаза: вернись.

Такая мольба звучала в ее голосе, что он содрогнулся. Он испугался даже — а как же Лексин, неужели придется снова оставить его здесь, одного?

Она прикоснулась к его руке и потянула за собой, снова тихо прошептав: вернись. И добавила: не оставляй меня. Я не смогу жить на этой земле без тебя, Никита. И, если ты только меня слышишь — вернись. Вернись ко мне, умоляю…

Вздохнув, он посмотрел виновато на Лексина. Но Лексин только махнул ему рукой, улыбнулся светлой улыбкой и снова запел. Ту самую песню, про лунный камень. Свою любимую, самую дорогую песню.

Ему было хорошо и спокойно. Он смотрел на Никиту, и глаза его говорили: иди! Не нужно торопить время, все равно мы встретимся. Только позже, гораздо позже. Не сейчас. Но я подожду. Я подожду тебя, Найк…

А теперь — иди!

И он стал возвращаться. Почему-то пришлось идти в гору. Подъем был тяжелым, утомительным. Время от времени его покидали силы, он останавливался, но в этот момент его спутница оборачивалась, подставляла ему свое плечо и повторяла: вернись, прошу тебя. Вернись ко мне…

И он шел, опираясь на ее плечо, когда его покидали силы. Но старался делать это не слишком часто, потому что плечо было хрупким, женским. А он все-таки, как ни крути, был — мужчиной…

А потом он увидел свет. Совсем близко от себя — прозрачный свет, стелящийся под ногами витиеватой змейкой. Как будто прозрачная и тихая река текла под ногами. Он склонился и сделал несколько глотков прохладной воды. И в этот момент почувствовал — он дойдет. Теперь уже непременно — дойдет. Если уж она, эта тихая девушка с лицом ангела, так сильно этого хочет…

Первый снег робко кружился над домами и таял, не достигая земли. Некоторые, самые отчаянные снежинки все же умудрялись находить себе пристанище на ветках деревьях. Некоторые падали на одежду, почти тотчас же становясь лишь воспоминанием.

— Замерзла? — он прижал ее к себе, прикоснулся к щеке носом: — Холодная.

— Просто у тебя нос горячий, — возразила Ирина. — Может, у тебя температура?

— Я же не собака, — почти обиделся он и рассмеялся.

И она подхватила его смех, прижалась к нему, обхватила руками и прошептала:

— Господи, мне иногда даже не верится. Неужели я могу быть такой — счастливой? Неужели я этого заслужила?

— Кто же еще, если не ты, — серьезно ответил он. — Ты отчаянно боролась за свое счастье. Ты меня, можно сказать, насильно с того света вернула. Если бы не ты — я бы точно с Лексиным остался. Пел бы с ним песенки под облаками… Знаешь, до сих пор удивляюсь, как это тебе врачи разрешили?

— Что разрешили? — не поняла она.

— Да магнитофон в палату реанимации притащить. Ну где это видано — магнитофон…

— Не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, они просто мне поверили. Даже не помню, что я им тогда говорила… Три месяца ведь уже прошло. Да и вообще — не хочу вспоминать, Никита.

— Не будем, — он снова притянул ее к себе. — Не будем о плохом. Давай подумаем о предстоящей нашей свадьбе. Всего-то осталась неделя, а мы еще платье не выбрали.

— Да, — Ирина нахмурилась. — Завтра — обязательно отпрошусь с работы и пойдем выбирать платье. Ты не против, если мы Анечку с собой возьмем? Она мне поможет, посоветует что-нибудь.

— Анечку? А кто это?

— Это наш менеджер. Я тебе разве про нее не рассказывала?

— Нет, что-то не припомню…

— Знаешь, — оживилась Ирина, — такая странная история с ней произошла… В ту самую ночь, когда с тобой несчастье случилось, она возвращалась с какой-то вечеринки. Увидела невдалеке машину, подошла и прикурить попросила. У нее, на самом деле, зажигалка сломалась. А парень — тот, что за рулем сидел — отдал ей и зажигалку свою, и сигареты, а главное — кольцо обручальное…

— Прямо-таки бандит с большой дороги эта твоя Анечка! Она что, нож ему к горлу приставила, что он даже золото с себя снимать начал? — улыбнулся Никита.

— В том-то и дело, что нет. И он не с себя снял. Он ей кольцо в коробочке отдал, понимаешь? Новое совершенно кольцо, красивое и безумно дорогое.

— Ну, а потом что было?

— А потом он тронулся с места, проехал несколько метров и со всего размаху врезался в фонарный столб. Прямо у нее на глазах, представляешь?

— Да… Прилично, наверное, набрался он в тот вечер.

— Наверное, — отмахнулась Ирина. — Но дело не в этом. Дело в том, что она ему сама «скорую» вызвала и в больницу к нему потом приходить стала. Он долго в реанимации лежал, почти две недели. Потом выписали его, и она его к себе забрала. Только, знаешь, он пока не ходит. У него серьезная травма позвоночника, и врачи ничего не обещают… А она его любит — безумно просто. Говорит — все равно он ходить будет. Сама, говорит, его на ноги поставлю…

— И поставит, — задумчиво произнес Никита. — Если любит — поставит, не сомневаюсь. Любовь творит чудеса, как бы ни банально это звучало. Я теперь по собственному опыту знаю…

Снежинка, опустившись на плечо, тут же растаяла. Ирина попыталась сохранить в памяти ее хрупкие очертания, но не успела. Слишком быстро она исчезла.

— Умерла, едва успев родиться, — грустно прошептала она. — Наверное, не стоило ей торопиться сюда, на землю. На небе ей было бы лучше. На небе…