Джин Реник - Обещания

— Что ж, замечательно. Поздравляю тебя, милая.

— Мы еще не назначили день, — голос Курта был таким же искренним, — но надеюсь, что это вскоре произойдет. Я хотел дождаться вашего приезда, сэр, но на следующей неделе у меня деловая встреча в Чикаго, и… Думаю, вы на меня не в обиде.

— Конечно, нет.

Сэм попытался справиться» с нараставшим раздражением.

— Похоже, пора позаботиться о фотографиях и официальном сообщении о помолвке, — сказал он немного насмешливо.

Услышав довольный смех Линны, Сэм освобожденно вздохнул.

— Папочка, мне ужасно не хочется всей этой суеты и шумихи.

С тех пор как с дочерью произошло несчастье, она не любила фотографироваться, но по тону ее ответа он понял, что на этот раз она все-таки согласится, чтобы угодить ему.

— Весь мир должен знать, что моя дочь выходит замуж. Курт, прошу вас, организуйте там все это дело с фотографиями и выберите самую лучшую для первой страницы.

— Да, сэр, я завтра же займусь этим.

— Здесь Алис Файе, — сказала Линна. — Она тоже хотела сообщить о нашем решении. Алис хочет поговорить с тобой.

«А как же иначе!» — подумал он, и у него как-то сжалось и заныло все в животе. Такой эффект произвело на него одно только имя его несчастной жены. Алис Файе была почти на двадцать лет его моложе и, конечно же, рассматривала этот брак исключительно с той точки зрения, что ей предстояло стать бабушкой в ее сорок пять лет, и это приводило Алис в ужас.

— Хорошо, дорогая, но пусть минутку подождет, — сказал Сэм. — Ну что ж, я рад, у меня появился сын. Курт, если вы не возражаете, я бы хотел попрощаться с дочерью. Положите трубку.

Он подождал щелчка, свидетельствовавшего о том, что Курт нажал телефонный рычаг, а потом спросил как можно непринужденнее:

— Ты не сомневаешься, милая? Это действительно то, о чем ты мечтала?

Курт вновь осторожно снял трубку и, закрывая ладонью ее нижнюю часть, стал слушать разговор отца и дочери.

— Мне кажется, он любит меня, и мне не в чем сомневаться.

— Но ты говоришь не слишком уверенно. Сэму нужно было знать наверняка, что чувствует дочь. Ему не хотелось, чтобы в последние дни жизни его преследовало бы предчувствие, что брак Линны может оказаться несчастным.

— Это, скорее всего, не неуверенность. Просто… все это так неожиданно для меня. Когда ты приедешь домой? Я соскучилась по тебе.

— Я тоже скучаю, детка.

Сэм вздохнул, он был так одинок в спальне гостиничного номера-люкс.

— Мне следовало бы сейчас быть рядом с тобой. Я приеду сразу же, как только смогу, обещаю тебе, — сказал он виновато. — Я люблю тебя. А сейчас передай трубку Алис Файе.

На другом конце провода послышался стук колец о телефонную трубку, затем последовала тишина. Он знал, что Алис Файе стоит у аппарата и ждет, когда уйдет Линна, чтобы никто не слышал их разговор.

— Она слишком молода, Сэм, — одному Богу известно, до какой степени была раздражена Алис Файе, и она не скрывала своего крайнего недовольства.

— Дорогая, ты была моложе ее, когда мы поженились, — Сэм знал, что эти слова не понравятся его жене, но ничего не поделаешь, правда есть правда.

— Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Она почти совсем не знает Курта.

— Ты имеешь в виду то, что она слепая, — он слишком устал, чтобы играть в двусмысленности.

— Да. Знаешь, очень многие мальчики с радостью влюбились бы в богатенькую слепую девочку, — резко ответила она.

Сэм ничего не сказал. Тишина в телефонной трубке звучала его молчаливым осуждением. Линна была сокровищем и занимала в его сердце одно из тех мест, куда он не позволял вторгаться никому.

Алис Файе продолжила атаку.

— Когда ты вернешься? — спросила она.

— Скоро. Мне еще нужно встретиться с двумя людьми в ближайший вторник и на следующей неделе. Затем я сразу же вернусь домой, и мы обо всем поговорим.

— Я хочу обсудить это прямо сейчас.

— Алис Файе, они же не собираются завтра пожениться. Не могли бы мы отложить разговор до моего возвращения? Если мы начнем его сейчас, то поссоримся, а я устал, и у меня нет никакого желания спорить с тобой.

Она немного смягчила тон.

— Хорошо. Но я не допущу, слышишь, не допущу свадьбы до тех пор, пока не буду полностью уверена, что он любит ее, а не деньги Боумонта.

— Главное, чтобы она его любила, — устало сказал он, в его пустой глазнице задергался мускул. — Ну, пожалуйста, пожелай мне спокойной ночи.

— Да-да, ты прав. У вас там уже поздно. Ложись спать.

Сэм положил трубку. Обычно он прислушивался к мнению Алис Файе, но на этот раз он чувствовал, что она не права. Он хорошо знал, что такое — потерять зрение. После автомобильной катастрофы он не видел девять дней. Это были дни ужаса и абсолютной беспомощности. У него остался только правый глаз, и то, что в конце концов к нему вернулось зрение, было для него самым бесценным подарком в жизни. До сих пор он жил надеждой, что чудо произойдет и с Линной.

Его всегда поражало, как хорошо дочь сумела приспособиться к незрячей жизни. Сам же он был опустошен и подавлен, когда его прежде красивое лицо было изуродовано. Сэм никак не мог примириться с этим и, когда вышел из больницы, стал чуждаться людей. Сразу же после окончания университета он поступил в страховую компанию «Мидленд». Двумя годами позже он женился на доброй женщине по имени Луиза Митчелл. Она его обожала. Лицо Сэма к тому времени уже почти зажило, но ставшая хронической боль в левой глазнице мучила постоянно. Боль сопровождалась нервным тиком и не оставляла Сэма до сегодняшнего дня. И эта боль была одним из проявлений его болезни.

Луиза, полная противоположность Алис Файе, была скромной, застенчивой женщиной. На протяжении всей их супружеской жизни она раздевалась в темноте. Сэму всегда доставляло истинное удовольствие окружать ее нежной заботой, и пятнадцать лет их брака прошли безмятежно и счастливо. Она забеременела, когда ей было тридцать пять, что явилось неожиданностью для них обоих. И сразу вся его жизнь пошла кувырком: каждый новый день приносил новые неприятности, все вокруг раздражало, валилось из рук, установленный порядок вещей нарушался.

Он криво усмехнулся, вспоминая, как разительно переменилась с тех пор его жизнь. Когда Сэм оглядывался назад, ему казалось, что тот период разлада был своеобразным предвестником странных событий, произошедших в последующие несколько лет. Кто бы мог подумать, что самая что ни на есть прозаическая поездка в Чикаго на конференцию по делам страхования явится поворотным пунктом в его жизни, началом пути в пропасть хаоса. Теперь он понимал, что новый брак сделал его совершенно другим человеком, иначе воспринимающим окружающий мир и ощущающим свою связь с этим миром. С тех пор на его долю выпало столько лжи, коварства и боли, сколько хватило бы, пожалуй, жизни на три. Но тогда… Через шесть месяцев после того, как Луиза с удивлением обнаружила, что она в положении, и еще через сорок два часа изнуряющих и мучительных усилий на свет появилось беспомощное и хрупкое существо — дочь. Он сразу же безумно полюбил это маленькое чудо, весившее всего четыре фунта и семь унций. Сэм дал ей имя Линна Фейт. Луиза так никогда и не поправилась после тяжелых родов. Они больше никогда уже не спали вместе. Постепенно это отдалило их друг от друга, и Сэм тихо и незаметно замкнулся, ушел в себя.