Карина Хелле - Моя жизнь в руинах [litres]

Кроме того, я уже успела очень сильно по ним соскучиться. Всю неделю мы с ними переписывались. Они же лично знакомы с Подригом, они знают, какой он замечательный. Поэтому они, как никто другой, понимают мои страдания. Но иногда нам недостаточно виртуальной поддержки, нужно настоящее плечо, в которое можно уткнуться и поплакать.

Они собирались приехать только на выходные, но возможно, я уеду вместе с Сандрой в Лос-Анджелес и проведу недельку на пляже под лучами солнца. Конечно, мне уже нужно начать думать о работе. Пора перестать хандрить, пришло время брать себя в руки.

Но мое сердце наотрез отказывалось прислушиваться к доводам разума, который считал, что нужно перевернуть страницу и двигаться дальше. Отказывалось напрочь. Оно продолжало чахнуть и страдать.

Господи, как же я скучаю по Подригу. Внутри меня поселилась душевная боль, от которой перехватывало дыхание, и я ни о чем другом думать не могла. Я чувствовала ее на физическом уровне и мечтала о том, чтобы она когда-нибудь закончилась. Я переживала огромную потерю. Я переживала горе. Каждый день, когда мне казалось, что я наконец чувствую себя лучше, что-то снова напоминало мне о Подриге, я падала на колени и начинала рыдать.

После завтрака, когда я собиралась снова сесть за книгу, Энджи и Сандра прислали мне сообщение:

Привет! Мы приехали! Выходи нас встречать!

Я нахмурилась и написала:

Вы о чем?

Я выглянула в окно, но никого не увидела. И тогда я добавила:

Вы в доме?

Я подождала и получила развернутый ответ:

Мы в городе. Ты знаешь, где кафе «Тимоти»? Мы там.

Почему? Езжайте домой.

Мы не хотим сейчас ехать домой. Чем меньше времени в компании мамы, тем лучше. И Сандра решила потратить кучу денег на ерунду.

«Louis Vuitton» – не ерунда!

Я подумала о том, что встретиться на шопинге в центре Филадельфии – не такая уж плохая идея. Я смогу выбраться из дома (а у меня уже появилось ощущение, что я торчу тут целую вечность).

Когда встречаемся? Я выезжаю прямо сейчас. Возьму такси.

Через 30 минут.

До встречи.

Времени на сборы у меня не оставалось, поэтому я надела джинсы и клетчатую рубашку, волосы завязала в хвост, подкрасила тушью ресницы, чтобы не выглядеть как серая мышь, и нанесла на губы немного блеска. Затем я вызвала такси, схватила пальто и выскочила за дверь.

В это время дня пробок почти не было, поэтому я добралась быстрее, чем предполагала. Когда я собиралась выйти из машины, пришло новое сообщение:

Мы немного опаздываем, займи нам столик.

Я застонала. Ненавижу приходить в кафе или ресторан первой и заниматься поиском свободного столика.

Я вылезла из такси и попала в водоворот огней, блеска и роскоши магазинов, запахов выхлопных газов, спешащей толпы и суеты большого города. Я поняла, что мне нужно чаще сюда приезжать.

«Может быть, мне стоит сюда переехать», – подумала я, заходя в кафе и направляясь к стойке, чтобы заказать латте. Я огляделась в поисках свободного столика. В углу был один, и я решила, что он идеально подойдет, если, конечно, никто его не займет, пока я жду свой кофе.

Пусть мысль о том, чтобы переехать в другой город и начать все сначала, была довольно неплохой, единственным местом, куда я действительно хотела переехать и где и впрямь хотела продолжить свою жизнь, находилось далеко отсюда. Оно было далеко не только в буквальном смысле, поэтому моя мечта жить там так и останется мечтой.

Я заказала латте на миндальном молоке, и, когда бариста отдал его мне, я заметила рисунок на молочной пенке. Это было изображение четырехлистного клевера.

Черт. Только этого не хватало.

«Так, возьми себя в руки. Не плачь. Это просто рисунок, ничего больше».

Вот что я имела в виду, когда говорила, что достаточно малейшего повода, чтобы я начала рыдать.

На этот раз мне удалось сдержать слезы и спокойно подойти к столику.

Я села лицом ко входу и стала ждать появления Энджи и Сандры.

Я надеялась, что смогу сдержаться и не расплачусь. Но я должна была быть готова ко всему, потому что чувствовала, что слезы на подступах и я могу с ними не справиться. Я даже на несчастный рисунок на молочной пенке смотреть не могу, что уж говорить о встрече с сестрами.

Я собиралась им сказать, как сильно я им благодарна.

Я хотела им сказать, что эта совместная поездка в Ирландию изменила мою жизнь и я очень счастлива, что они меня пригласили. Я не знаю, что было бы со мной, если бы я не поехала, но тогда я бы точно не познакомилась с Агнессой, Майором и с Колином. Я бы не влюбилась в Подрига. И… я думаю, что эта любовь – лучшее, что когда-либо происходило в моей жизни.

Боль вернулась, и сердце мое сжалось.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

Я вытерла ее салфеткой, и в этот момент кто-то вошел в кафе.

Я краем глаза заметила силуэт.

И этого было достаточно.

Салфетка выпала у меня из рук.

Он тоже меня заметил и направился прямиком ко мне, держа руки в карманах своего черного пальто. Он выглядел очень по-европейски на фоне остальных посетителей кафе. Как только он вошел, все начали пялиться на него.

Но он смотрел только на меня.

Его глаза обожгли меня огнем, и мне показалось, что я, сбросив с себя все лишнее, воспарила над землей.

Моя мечта стояла прямо передо мной.

Подриг.

Я вскочила.

– Валери, – с надеждой и тоской сказал он с этим своим ирландским акцентом.

Ему было достаточно произнести одно лишь мое имя, и меня накрыла волна эмоций.

Подбородок мой задрожал, и я разрыдалась.

Подриг обнял меня своими большими руками и крепко, очень крепко прижал к себе.

Я уткнулась в его пальто и вдохнула его запах. Сердце мое взлетело высоко-высоко, до самого неба, словно птица.

– Прости меня, – прошептал он, целуя меня в макушку. По его голосу я поняла, что он тоже плачет. – Пожалуйста, прости меня.

Я прижалась к нему еще сильнее, словно боялась, что мне снится сон, который может прерваться в любой момент: я проснусь – а его нет рядом.

Поэтому мы просто стояли, обнимая друг друга, и весь мир перестал для нас существовать – были только он и я.

Кроме нас больше ничего не было – мир растворился.

Постепенно я начала возвращаться в реальность. Осознала, что мы действительно стоим в углу кафе в городе Филадельфия. Мне ничего не приснилось, и – хотя я до сих пор не могла понять, как это возможно, – Подриг был рядом со мной.

Я откинула голову и посмотрела на него, не выпуская его из объятий.

Он смотрел на меня, и я увидела слезы в уголках его глаз, обрамленных роскошными ресницами.

– Это не сон? Ты действительно здесь, со мной? – спросила я.

– Это действительно я.

– Но как это возможно?

– Я приехал за тобой, Валери, – прошептал он. – Если ты простишь меня.