Виктория Егорова - Служанка двух господ

— Доброе утро, тетя. Налей чайку, пожалуйста.

Тетя метнулась к плите:

— Ты как?

За искренним интересом к состоянию моего здоровья я уловила не менее искреннее желание услышать, что все в порядке.

— В порядке, — ответила я и не ошиблась. Тетя вздохнула с облегчением, с каким ломовая лошадь ощущает уменьшение поклажи ровно наполовину. Интересно, что еще ее заботит, кроме здоровья дорогой племянницы?

— А ты почему такая перепуганная? — спросила я. — Неожиданный визит налогового инспектора?

— Оставь свои шуточки! — рассердилась тетя. — У Сергея Владимировича сердечный приступ, и внучка его опять с колес слетела. А все из-за этого убийства.

— Они что, такие впечатлительные и сердобольные?

— Тебе бы все хихикать. А когда тебя чуть в каталажку не упекли, кому я, по-твоему, кинулась звонить?

Теперь припоминаю: не в меру ретивый лейтенант цеплялся к каждому моему слову, требуя «рассказать все как было». А в ответ на мой ехидный вопрос «рассказать, как было или как не было?» пригрозил задержать меня в КПЗ до утра. Тогда я, потупив глазки, попросила разрешения позвонить домой — мол, сахарный диабет у меня и вообще критические дни. Лейтенант растерялся, а я вытащила мобильник и живенько набрала номер тетиного клуба.

— Тетечка, — начала я сладким голосом, но тут же сменила тон, — меня здесь один мокрогубый ферт за решетку упечь грозится, так ты поспешай, тащи жратву, выпивку, уколоться, ну и бельишко чистое.

Лейтенант побледнел, покраснел, затопал ногами, забрызгал слюной и велел отвести меня в камеру. Но я даже до двери кабинета не успела дойти, как раздался телефонный звонок. Лейтенант выслушал все, что ему сказали на другом конце провода, положил трубку и предложил служебную машину — отвезти меня домой. Я отказалась. Мне стали противны и моя выходка, и ернический тон, и унижение лейтенанта. Вызвала такси, купила в ларьке бутылку сладкого пойла, кое-как добрела до кровати и провалилась в липкую мокрую мглу.

— Ну, извини, — примирительно протянула я (совсем как давешняя девочка), — не хотела тебя обидеть. Я же не знала, что такой переполох поднимется, посидела бы в отделении…

— Еще чего не хватало, — возмутилась тетя, — Сережа сам виноват — не закрыл дверь в комнату, внучка и подслушала его разговор.

Оказывается, с того дня, как девушка обнаружила трупы отца и сестры, она была немного не в себе. Любое упоминание о смерти вызывало у нее истерический припадок. Из дома убрали все телевизоры, но уберечься от вторжения дурных новостей было невозможно.

— И то, представить, — журчала тетя, — заходит молодая девушка домой, а там — трупы.

Да уж, представить несложно. Только как же так — и отсутствие охраны, и открытые ворота ее не насторожили?

— Да ведь охраны-то у нас никто и не держал, только после смерти мэра Сережа стал с охраной ходить, — пояснила тетя.

Интересно, мафиози, фактически владеющий городом, заводит охрану после смерти мэра — это понятно. Непонятно, почему он не завел ее после убийства собственного сына. Очевидно, знал, кто убил, и, столь же очевидно, поквитался с убийцей, не беспокоя правоохранительные органы.

— Так я пойду? — прервала тетя мои размышления.

— Иди, конечно, а я полежу, почитаю. Если понадобится помощь, позвоню.

Тетя ушла, а я вернулась в кровать. Взяла книгу. Не читалось. Мысли вращались в голове, как ржавые шестеренки в старых часах, которые стояли, стояли и внезапно пошли. Снотворное сделало то, что не удалось ни тетиной груди, ни сладким пирожным, ни долгим прогулкам вдоль моря. Они загнали обиду, боль и разочарование в самую маленькую и темную комнатку и заперли там на ключ. В голове стало просторней, и появились мысли, для которых раньше просто не было места: «А что я буду делать, когда закончу лежать на диване?» И тотчас воображение запустило два фильма.

Фильм первый. Месть. Я близко схожусь с тетиным женихом. С моей помощью он проводит ряд успешных сделок, его богатство и влияние возрастают. Он выгоняет прощелыгу-племянника и делает меня своим главным советником. А потом удаляется на Лазурный берег и гуляет там по набережной: справа — тетя, слева — внучка. А я остаюсь управлять делами. И квитаюсь с Кариной. Я камня на камне не оставлю от ее благополучия. Я перекуплю господина Мирзоева. Я превращу в решето финансовый зонтик, который она раскинула над головой моего мужа. Я подарю мужу замок на Луаре, пусть спокойно пишет свои книги. Я положу его покаянную голову на свои колени, а для Карины… О! — я всегда успею придумать наказание.

Фильм второй. Прощение. Я понимаю, что жизнь, которую я вела до сих пор, пуста и бессмысленна. Я обретаю веру и удаляюсь в монастырь, где начинаю новую жизнь, полную труда и молитв. Слава о моих духовных подвигах приводит ко мне множество заблудших душ, ищущих Слова Божьего. И для каждой находится место в моем любящем и страдающем сердце. И мой муж, устав от суетности столичной жизни и унизительной роли Карининого жиголо, приезжает, чтобы припасть к источнику веры и омыться слезами раскаяния.

Уф! Дыхание кончилось, а то я бы продолжила. Решительно, нужно чем-нибудь заняться, а то от безделья можно с ума сойти. И в это время кто-то нажал на кнопку звонка на калитке.

На этот раз судьба приняла облик вчерашнего лейтенанта. И я опять своей рукой впустила ее в дом. В оправдание скажу, что лейтенант знал пароль.

— Привет. — Я опешила, увидев его стройную, затянутую в джинсы и кожу фигуру. — Извиниться пришли?

— Нет, — ничуть не смутившись, ответил он.

— Тогда, значит, повестку принесли, — продолжила я допрос.

— Опять не угадала, — он был спокоен.

— А! — я начала заводиться. — Зашли узнать имя моего адвоката?

— Оно мне известно. Может, в дом пригласишь? Мне-то ничего, а ты озябла.

И тут же шагнул во двор и развернул меня в сторону дома — веди. От такой наглости, а главное — от тяжелых мужских рук на плечах, я растерялась и покорно довела его до кухни, придвинула табурет, налила кофе и присела напротив. Лейтенант выпил кофе, поднял на меня ярко-голубые глаза и улыбнулся.

— Привет, сестренка!

Я несколько секунд смотрела на него и удивленно хлопала глазами, а потом с криком и всхлипом ринулась через стол, чашку и сахарницу.

— Леха!

Леха — лучший друг моего младшего брата. Когда тетя зажила собственным домом, я уже была взрослой барышней, студенткой и невестой. Мой брат — голоногим пацаном. Леха — признанным лидером на улице. Но лидером в самом лучшем смысле слова. Он никогда не притеснял малышей, а тем более — девчонок. А подопечных мальчишек заставлял делать зарядку и посещать спортивную секцию. Благодаря Лехе мой брат, единственный в семье, решил продолжить традицию: окончил десантное училище в Рязани и отбыл по месту службы, оставив молоденькую жену и крохотного сынишку у родителей. А я умудрилась Леху не узнать. Скрывая смущение, я тискала его и приговаривала: «Надо же, не узнала». Наконец измученный Леха выскользнул из моих объятий, достал из кармана сигарету, взглядом попросил разрешения закурить и показал на табурет: садись, разговор есть.