Марина Кистяева - Девочка для генерала [СИ litres]

Как сегодня, например. Вкусы Руслана она знала идеально. Сытно и без лишних изысков.

Он усадил Катю, встав за её спиной. Красивая аккуратная головка с растрепанными им волосами. Изящная шея. Спина… Он помнил каждый позвонок и лопатки, худые, островатые. Когда брал её сзади. Член болезненно дернулся в штанах, выдавая нетерпение.

Усмехнувшись, Руслан отошёл от Кати. От греха подальше. Взяв позабытый ей графин, вернулся к столу. Поставил его рядом с салатом, убрал салфетку со свежевыпеченного хлеба и сел напротив Кати.

На этот раз Воробушек взгляда не отвела. Вроде бы на него и не смотрела, но и демонстративно не игнорировала.

Она ему нравилась всё больше и больше.

– Приятного аппетита.

– И вам. Вернее, тебе.

Она пододвинула к себе горшочек с картошкой. Руслан не без интереса за ней наблюдал. Он распорядился, чтобы её кормили лучше. Пусть и не ресторанной едой, но и не баландой без мяса и с одним жиром.

Она действовала очень аккуратно. Прощупывала почву. Осматривалась.

– Скажи, Катя, ты умная девушка? – поинтересовался он, внимательно наблюдая, как она поведет себя дальше.

Даже не вздрогнула и с ответом не колебалась.

– Нет, – ответила ровно, спокойно, даже вилку взяла, приготовившись есть.

– Нет? – он лениво приподнял бровь.

– Нет.

– Почему?

– Мой дедушка всегда говорил, что человек, который хотя бы немного умеет думать и анализировать, никогда не скажет про себя, что он умный.

– Мудрый дедушка у тебя был.

– Да. И очень хороший.

А вот при упоминании о деде голос дрогнул.

– Он умер.

– Я знаю.

– Не сомневаюсь.

Её эмоции ему понравились. Они были сладкими. Те, кто утверждают, что эмоции не обладают запахом и вкусом, сильно заблуждаются. Или просто не дошли до того уровня бытия, или назовите это властью, когда начинаешь в полной мере ощущать их. Причем на физиологическом уровне.

Катя осторожничала, и сейчас её небольшая вспышка язвительности очень его позабавила. Девочка идеальна. Её контроль восхищает.

Какие же страсти бушуют внутри тебя, Воробушек?

– Кушай, Катя.

Катя с минуту ела, он тоже.

Она не выдержала первой. Отложила вилку. Налила сок, при этом её рука едва заметно дрогнула. Опустошила стакан наполовину, выдав, что её мучила жажда, и лишь после этого спросила, начав диалог первой:

– Руслан Анатольевич, вы же… ты неспроста задал вопрос про мои умственные способности? – Но дальше ничего не последовало.

– Да, – он лениво растягивал слова. Ему нравилось вести беседу в заданном тоне. – Хотел дать тебе поесть.

– У меня кусок в горло не лезет, – буркнула она недовольно. Потому протяжно выдохнула и снова продолжила: – Извини за излишнюю эмоциональность…

О, нет, Воробушек, давай. Прояви себя. Как тогда, когда швырнула в него трусами.

Руслану даже будет интересно посмотреть, какая она в гневе.

Но чуть позже.

– Я пригласил тебя не только для ужина, Катя. Думаю, ты это понимаешь. И понимаешь многое другое… Уточнять вслух не будем. Я хочу тебе предложить побыть моей гостьей.

У Кати запершило в горле, и она сделала ещё один глоток сока. Не приторный, даже немного кисловатый.

– Гостьей? – переспросила Катя, не веря до конца в услышанное. – Со всеми вытекающими?

От перспектив у неё закружилась голова.

Конечно, она не дурочка, и знала, зачем её везли к Ковалю. Ясен пень, что не разговоры вести задушевные.

Она предполагала, что будет нечто такое, и всё же оказалась совершенно не готовой.

– Со всеми вытекающими, – подтвердил Коваль, опасно сверкнув глазами, мгновенно показав, что за маской равнодушия скрывается опасный человек. – Но не сразу.

Вот как…

Катя задышала чаще, отчего её грудь ритмично поднималась и опускалась, не подозревая, что тем самым привлекает к ней дополнительное и в эти минуты совсем неуместное внимание. Пробуждает алчного хищника, которого почти удалось взять под контроль.

– Сначала завершишь лечение. И, возможно, ещё пару дней на адаптацию.

– А за это время у меня с вами… с тобой будет оральный секс? Минет и, возможно, анал?

Губы Коваль растянулись в циничной усмешке, обнажив идеально ровные белые зубы.

– Современных девственниц ничем не удивишь.

– Да здравствует интернет и порноиндустрия.

– Я совру, если скажу, что не хочу, чтобы ты у меня отсосала, – слова прозвучали ужасно грубо, совершенно не соответствуя почти домашнему ужину и обстановке за столом. – Я очень хочу, Катя, видеть, как твои губы смыкаются на моем члене. Как твой язык скользит и облизывают головку…

Он говорил, а у Кати по спине покатилась капелька пота. Его слова, произносимые без какой-либо интонации, почти обыденно, ввергали её в густую пучину, заставляя под столом свести вместе бедра.

– Это будет. Но позже. Пока ни анала, ни минета. Я не хочу тебя сломать. Ты не похожа на шлюху.

– Я должна быть благодарна за то, что ты не собираешься меня ломать?

– Хочешь – будь.

– А если не хочу?

– Можешь встать, и тебя мои люди отвезут в СИЗО. Всё предельно просто.

– Нет, я не про то… – Катя растерянно провела рукой по волосам, ещё сильнее их растрепав и став ещё привлекательнее. – Я про вытекающие последствия.

Взгляд Руслана пронзал насквозь. Жестокостью и жесткостью.

– Я уже сказал: ни минета, ни анала не будет.

– Но что-то будет?

– Что-то будет. Однозначно.

– Не понимаю…

– Тебе и не надо.

– Ещё одно… Я должна знать, прежде чем дам ответ. Ты садист?

– В отношении своих любовниц – нет. Тайной коморки Синей Бороды в моем доме не имеется. По крайней мере, в этом.

– У тебя шикарное чувство юмора, Руслан Анатольевич.

– Даже так? Рад, что оценила.

Кате не верилось, что она с ним беседует. Она запомнила его, как человека, отдающего команды. Того, кто не может шутить, улыбаться. Коваль, конечно, не делал ни первого, ни второго. Она вообще с трудом представляла, чтобы он улыбался. Не просто губами, но ещё и глазами. От чистого сердца, потому что ему хорошо, и он готов этим хорошим делиться с окружающими.

Нет, это не про генерала Коваля.

Часто военных мы рисуем в воображении суровыми ребятами. Брутальными альфа-самцами, мускулистыми, готовыми на всё ради государства, чести, братства. Реальность нам дает спивающихся прапорщиков, не умеющих перебрать «калаш».

Коваль не подходил ни к первой категории, ни ко второй. Второе – смешно. А первая категория… Нет. Возникало ощущение, что Коваль выше. Что есть в нем нечто, отчего прогибаются окружающие.

Кате прогибаться не хотелось.

И всё же…

– А если я откажусь? – она решила задать именно этот вопрос.

– Катя, не разочаровывай меня. Я же сказал – тебя отвезут в СИЗО.

Она ему не поверила.