Ellen Fallen - Психея. Забвение

— Саванна, вы закончили? — нетерпеливым тоном спрашивает Грант, остаюсь неподвижно сидящей.

— Все в полном порядке, — отвечает девушка и когда брюнет оглядывается, все в моей душе переворачивается.

На мои глаза наворачиваются непрошеные слезы отчаяния и радости, я думала, что оставила его в прошлом. И всеми силами внушала себе, что наша встреча ничего не значит. Никаких эмоций, твердила я себе. Нельзя раскисать, не сейчас. Но он приехал, чтобы вытащить меня отсюда. Это ли не показатель того, что все слова, брошенные в лицо друг другу, бессмысленны? Как и психопатия с этими кристаллами. Меллону можно было доверять в любом обличии.

Высокий брюнет становится в пол оборота, его слегка вьющиеся волосы гладко уложены, волевой подбородок, отмеченный глубокой ямочкой, приподнят, челюсти сжаты. Ледяными глазами он оценивает мое пристанище, вещи, валяющиеся на полу, и мои босые ноги. Я сжимаюсь под его взглядом, желая испариться или оказаться в другом месте. Лишь бы не испытывать это унижение, которое последует за всем этим. Не на такую встречу я рассчитывала.

— Это все так… — Он трет свою мощную шею ладонью и замолкает.

— Да, черт возьми, — хрипло отвечаю я на его оборванную речь, — мы же не могли встретиться при других обстоятельствах.

Конечно, в моем воображении наша встреча спустя годы могла запросто стать драмой, без которой не может жить ни одна нормальная женщина. Или супер блокбастером, где я мщу за своих родных, выбрав жертвой единственного оставшегося в живых. Но чаще всего представляла, что однажды нас сведет судьба, и обязательно я должна была устроиться в жизни, сидеть на сидении мазератти одной из последних моделей, а Меллон голосовать вдоль дороги с видом несчастного потеряшки. И вот я подъезжаю и с самым пафосным выражением на лице, приглашаю запрыгнуть в салон. То есть, спасаю его, но никак не он меня.

Эти мысли меня посещали в моменты, когда становилось невыносимо одиноко, и меня тянуло к нему. Вспоминая его слова, что не такую он меня ожидал увидеть, мгновенно стирали весь романтический подтекст, оставляя лишь негатив. Борьба с погаными привычками, становилась упорней, лишь бы доказать ему, что я лучшее что случалось в его жизни.

Он все еще не отводит взгляд от моего плачевного состояния, все, что мне остается, это «повесить» нос, низко опустить голову и не обращать на себя внимание, выдержав затянувшееся молчание. Но я сейчас то самое бельмо, которым интересуются все находящиеся в здании.

— Обувь ее где? Только не говори, что ты забыла, — грубо спрашивает он, и то, как шагает по направлению ко мне, пугает. — Я же попросил, быть готовой ко всему.

— Грант, я сделала все от меня зависящее. Их магазины открываются через час, то, что сейчас на ней надето, это мои личные вещи. И прошу заметить не барахло с уцененки! А ты знаешь, как я ценю бренды. — Она замолкает, — Хорошо, прости. Ситуация не для слабонервных. — Будто смирившись, я вижу, как она снимает с себя туфли и ставит их передо мной. — Ты можешь обуть их? Прости, что так получилось, не каждый день мной таким образом руководят. — Она наклоняется ниже, в упор смотрю в ее красивые глаза. — Он умеет быть нежным, ты же знаешь.

Бросаю хмурый взгляд на Гранта, они вместе. А как же вся эта чушь про души? Чертов Меллон и его фокусы в пещере. Мерзавец. Не подхожу я ему. Злость толкает меня собраться с духом. Встрепенувшись, хватаюсь за твердую поверхность лежанки, через силу приподнимаюсь, меня покачивает, и, не устояв, плюхаюсь на задницу, громко застонав. Нога болит так, будто ее разъедает что-то изнутри.

— Каблуки, Сав, — чуть ли не рычит Грант, — как она в них пойдет?

— Я тебе уже сказала, что у меня не было выбора. Эти ублю… хочу сказать, что полицейские могли бы дать возможность одеться человеку, прежде чем волочь ее, как мусор из дома, — резко отвечает она.

Сосредоточившись на своем теле, движениях, дающихся мне с огромным трудом, снова приподнимаюсь, обливаясь потом от слабости. Сжав зубами нижнюю губу до крови, трясущимися ногами молодого олененка, едва ли удерживаю себя вертикально. Сильная рука охватывает меня за талию, не позволяя снова упасть навзничь. Этот запах невозможно перепутать ни с кем другим, Меллон как грех, сладостный и опасный, идеальный яд для таких дур, как я и Саванна.

— Я справлюсь, — тихо говорю, сжимая его руку своими пальцами, упиваясь ощущениями тока бегущего по нервным окончаниям.

— Именно поэтому не подходил к тебе все это время. Ты не умеешь быть благодарной. — Он сильнее прижимает меня к себе, протягивает кейс и бумаги девушке, стоящей рядом, пинает мои грязные вещи и берет на руки. — Не больше ребенка стала весить, о чем ты думаешь, Андреа?

— О том, что знала, что ты начнешь меня учить и рассказывать, насколько я не идеальная. Меллон, я благодарна тебе адски, но прошу, не трать время, ускользающее сквозь пальцы на третирование и унижение моих достоинств. — Чувствую, как от меня воняет, пусть даже переодетую, смердит этим местом и собственной мочой. — Жаль твою рубашку.

— Лучше бы пожалела себя, Уиллис. Смотреть страшно. Все, что ты делаешь, это отталкиваешь. Нагружаешь и без того тяжелую жизнь своим мировоззрением. Понятиями, не вписывающимися в рамки нормального человека. Ты видишь то, что хочешь. — Его брови хмурятся, глаза бегают по моему лицу, словно он считывает все то, что произошло со мной в его отсутствие. — Я не пытаюсь тебя унизить. Но ты должна была взять чертов телефон и ответить каждый долбаный раз, когда я звонил и писал!

— Ну, кто же знал, что ты уже вполне себе здоровый, даже не смотря на металлическую штуку, торчащую из твоей головы. Не пикаешь на контроле в аэропорту? — Указываю на крохотную деталь за его ухом и маленький шрам у виска. С каждым словом силы будто покидают меня, но выброс адреналина, когда я прижата к его телу, толкает меня на немыслимые поступки. Он проводит языком по своим губам, заставляя мое тело покрыться мурашками, и набирает в легкие воздух.

— По крайней мере, у меня нет желания искать себе приключения, благодаря идеализации людей, то, чем ты страдаешь постоянно. Побереги силы, не открывай свой рот до нашего приезда. Я не хочу сидеть над твоим хладным трупом, — отрезает он, заканчивая этим наш разговор. Нас отвлекают приближающиеся шаги, громкое переругивание на мексиканском, и появляется Эрнесто с видом разъяренного мужчины, совершенно неожиданно выхватывает меня из рук Гранта, бесконечно матерясь. Прижимает меня к себе и выносит на улицу под навес, затем к своей машине. Все его манипуляции четкие и слаженные, как хорошо продуманный план. Запихнув меня в салон, он блокирует двери и вот-вот встретится нос к носу с Грантом. Я удивлённо моргаю, как он вплотную подходит к вышедшим ему навстречу людям, особенное внимание привлекает враждебно настроенный человек в белой рубашке, выглядевший на грани.