Клэр Коннелли - Суждено быть вместе

- Это своего рода шовинизм.

Его губы изогнулись в улыбке.

- Да.

- Рада, что ты признаешь это. - Фрэнки искренне ему улыбнулась.

- Ты рассказывала Лео обо мне? Говорила, что я добрый, - подсказал он, вспомнив замечание, сделанное их сыном во время полета.

Она защищалась.

- Я хотела, чтобы он поверил, что его отец хороший человек. Я хотела, чтобы он гордился тобой.

- Почему? - затаив дыхание, спросил он.

Фрэнки немного помолчала.

- Когда он повзрослеет, то обязательно станет расспрашивать о тебе. Я не хотела, чтобы он думал… - Она снова замолчала.

- Продолжай, - настаивал он.

- Я не хотела, чтобы он думал, что никому не нужен. - Она прочистила горло. - Я сказала ему, что ты хороший, добрый и веселый, но живешь далеко от нас…

- Да? А что еще? - нетерпеливо спросил он.

- Что ты часто думаешь о нас. Что ты смотришь на звезды и думаешь о звездах над нами. - Теперь в ее тоне послышался вызов. - Но это для него, а не для тебя.

На сердце у Маттиаса было тяжело. Фрэнки создала миф для их сына. Миф о нем как о хорошем, добром, порядочном человеке. Она хвалила его и говорила о нем так, чтобы их сын захотел узнать своего отца.

Он смотрел на нее с возрастающим уважением и признательностью. Он не был уверен, что заслужил все это.

- Я против ДНК‑теста, потому что не хочу, чтобы он думал, что ему нужно сдать анализ крови, прежде чем ты впустишь его в свою жизнь.

- Это всего лишь формальность.

- В этом нет необходимости.

И снова он почувствовал ее нежную настойчивость глубоко внутри, и в нем проснулся защитный инстинкт, хотя он и сам толком не понимал, от чего хочет ее защитить.

- Он твой сын, - тихо продолжала она, положив руку ему на грудь.

Эмоции захлестнули Маттиаса: отцовская гордость, величие момента истины и радостное осознание того, что именно эта женщина родила ему сына и наследника.

- И скоро об этом узнает весь мир, - хриплым от волнения голосом сказал он.

Маттиас валился с ног от усталости. Единственное, о чем он сейчас мечтал, - это выспаться. Однако при виде спящей Фрэнки, уютно свернувшейся калачиком в его постели, сон как рукой сняло.

Он весь день вспоминал ее улыбку, старался поскорее покончить с делами, чтобы поужинать с ней и снова заставить ее так же улыбаться, но ему пришлось срочно решать проблему в посольстве Толмироса в Риме, и он только что освободился.

Ее длинные светлые с золотистым оттенком волосы разметались по подушке, дыхание ровное и глубокое, на щеках нежный румянец, полные губы чуть приоткрыты. Услужливое воображение немедленно вернуло его на три года назад в Нью‑Йорк, в тот номер люкс, где он страстно целовал эти чувственные губы.

Он наблюдал за ней, с нарастающим возбуждением представляя, как бы она отреагировала, если бы он сейчас до нее дотронулся. Если бы он поцеловал ее в ямочку между ключицами, что сводило ее с ума…

В ответ на его крамольные мысли Фрэнки неожиданно открыла глаза и уставилась на него мутным со сна взглядом.

Часы показывали полночь - время чудес и волшебства, когда можно вернуться в прошлое.

- Мэт?

Она моргнула, слегка нахмурилась и приподнялась на локте так, что простыня сползла, чуть обнажив мягкую выпуклость груди. В топе, который она надела, не было ничего сексуального или, по крайней мере, не должно было быть. Тем не менее Маттиас почувствовал возбуждение. Он судорожно сглотнул.

Рассудок приказывал ему не делать глупостей, но Маттиас уже не контролировал себя. Он спустил бретельку с ее плеча, буравя ее горящим взглядом. Ее кожа покрылась мелкими мурашками. Она затаила дыхание. В ее глазах читалась мольба, а он смотрел на нее с вызовом.

- Я… я кажется заснула, пока тебя дожидалась, - промямлила она. - Мне снился сон.

- Какой? - вкрадчиво спросил он. - Ты грезила обо мне?

Фрэнки зажмурилась и прошептала:

- Нет.

- Лгунья, - сказал, как припечатал, он. - Уверен, что ты мечтаешь обо мне едва ли не каждую ночь.

Фрэнки с шумом втянула в себя воздух. В этот момент он наклонился и жадно припал к ее губам. Воспоминания нахлынули на него. Она была такой же сладкой и родной, как и три года назад.

- Скажи мне, что ты мечтала об этом, - потребовал Мэт, окончательно спустив бретельки топа, так что ее груди обнажились. Он обхватил их ладонями, ощутив такую желанную полноту и упругость. Он прижался к ней так, что невозможно было не почувствовать всю силу его эрекции. Ее лоно увлажнилось. Фрэнки часто задышала, глядя на него затуманившимся от страсти изумрудным взором. Острое желание кинжалом пронзило ее.

- Пожалуйста, - умоляюще прошептала она, осознавая, что волна желания накрыла их обоих с головой.

Три года назад все было просто. Фрэнки не смогла перед ним устоять и подарила ему свою невинность, хотя берегла себя для будущего мужа.

А что теперь? Снова наступить на те же грабли? Позволить страсти взять верх над разумом? Заниматься сексом без любви?

- Мы не можем, не нужно, - пробормотала она, отрывая губы от его рта и отстраняясь. И повторила, упершись руками ему в грудь, чувствуя громкое биение его сердца:

- Я не могу.

Она поправила бретельки, но чувствовала себя по‑прежнему обнаженной под его молчаливым и пристальным взглядом.

Это был конец всему, что должно было произойти между ними и чего они оба желали. Страсть витала в воздухе.

- Почему ты все еще была девственницей?

Фрэнки не хотела ему лгать. Зачем?

- Хотела сберечь себя для мужа, - честно ответила она.

- А смысл?

- Я уже говорила тебе, что в моем понимании секс и любовь должны идти рука об руку. Я хотела разделить эти чувства с любимым человеком. А потом я встретила тебя.

Его губы изогнулись в язвительной усмешке.

- Мужчину, который считает секс развлечением, а любовь эфемерным чувством?

Сердце Фрэнки сжалось от такой холодной оценки.

- Мужчину, которому не смогла противостоять. Но это было давно. Я получила хороший урок. Теперь я совсем другая.

- Мы уже это обсуждали, - нетерпеливо перебил он. - Мне нужен еще наследник.

Она проигнорировала холодный и бессердечный конец этой фразы - если с Лео, не дай бог, что‑нибудь случится.

- Это совершенно не имеет отношения к тому, что мы только что собирались сделать. Спать вместе только ради удовлетворения похоти неправильно.

- Ты рубишь сук, на котором сидишь, - сухо заметил он.

Его ответ бил не в бровь, а в глаз. В попытке игнорировать их взаимное притяжение, она причиняла себе боль, потому что хотела его всем своим существом. Она нуждалась в нем. И тем не менее из гордости сопротивлялась. Ее не раз обманывали, потому ей было страшно снова пустить кого‑то в свое сердце.

- Вовсе нет. Я просто… Я из тех, кто всегда мечтал о сказке, - тихо сказала она.