Карина Микиртумова - Страстная неделька [litres]

Мужчина по своей сути охотник. А когда добыча от него шарахается, убегает и при этом всём соблазняет… Хочется схватить в охапку, закрыться в спальне и доказывать принадлежность к мужскому полу, доводя женщину до оргазмов.

Марианна заперла живность куда было сказано. Правда, она при этом недовольно посмотрела на начальника.

– Игнат Иванович, – нервно позвала она, – Давайте я вас…

– Тебя, – вздохнул мужчина. – Сколько уже можно выкать? Или ты мне в постели тоже будешь на вы стонать?

Марианна замолкла. Щёки порозовели. Это хорошо. Пусть привыкает. Женщина в руках мужчины должна чувствовать себя желанной, любимой и красивой.

В голове стучали слова Макса, и от этого руки дрожали. Горло пересохло, а картинка раздевающегося Игната заставила меня тихо застонать. Я достала с верхней полки шкафа большую картонную коробку, которая служила мне аптечкой. Что-то хранилось в холодильнике. Открыла, нашла вату, перекись водорода и фукорцин. Собралась с мыслями, досчитала до десяти, включила грозного главного бухгалтера и возвратилась на кухню, стараясь не подавать вида, что голый торс мужчины и самодовольная улыбка на его лице меня хоть капельку волнуют.

М-да, Вольная, подотри слюни и обрабатывай рану. Ага, и не смотри на подтянутое тело, на упругие мышцы, на умеренно волосатую грудь… На затвердевшие соски… Боже, не думала, что они меня могу так возбудить!

– Опустите голову…

– Опусти, Игнат, – поправили меня.

– Годовые привычки так просто не исчезают, – пробурчала я, смачивая вату перекисью. – Опусти голову.

Мужчина поддался вперёд торсом и облокотился на колено.

Я смотрела на царапины и, честно сказать, хотелось и прибить Тошку, и приласкать. Потому что не у каждой женщины есть такой защитник. Просто вроде тут ещё один альфа-самец нарисовался, и теперь им двоим придётся делить территорию. И мне это не нравилось.

Смазала ранки раствором и открыла фукорцин. Поняла, что надо было в ванне взять ватные палочки. Махнула рукой. Аккуратненько так сейчас помажу и выкину ватку.

Когда я начала пропитывать вату фукорцином, у Шевцова затрезвонил телефон и мужчина дёрнулся. Выругался, отключил мобильник и положил тот на стол.

– Обалдеееееееть, – прошептала я, понимая, что розовая жидкость вылилась шефу на шею, а флакон покатился по его спине, оставляя цветную дорожку. Я подхватила его и поставила на стол в вату, чтобы не окрасить скатерть. М-да… Обработала называется.

– Что там? Перекись потекла?

– Ага, она самая, – сглотнула я и захихикала – Рооооозовая такая несмывайка.

Молчание подвигло меня смеяться в полный голос.

– Раны, – выдавила я, – обработаны с душой. Можешь одеваться. Только, боюсь, рубашка тоже розовой станет на вороте. Да и не только.

Я отошла и показала мужчине окрашенные пальцы.

– Тоже испачкалась.

Посмотрела в его глаза и пропала. Меня спас чайник, который засвистел.

Рванула к плите и выключила конфорку.

– Чай, кофе? – спросила шефа и поднялась на цыпочки, доставая две чашки.

Меня обхватили мужские руки. Я взвизгнула, когда меня шлепнули по мягкому месту и буквально потащили назад. Игнат усадил меня к себе на колени и прижал так, что захочешь – не выберешься.

– Тебя, – прошептал и прикусил мочку ушка, посылая дрожь по моему телу.

Попыталась выбраться. Не отпустили. Сжали сильнее, крепче и задышали в ухо страстно так. Я бы сказала надрывно. Мне стало щекотно, и я захихикала. Чувствовала, как и Шевцов сотрясается от смеха.

– Только с тобой может произойти такое десять раз на дню. – Меня отпустили, и я резво вскочила с колен – Не соскучишься. Пожалуй, мне это по душе.

– Ага, в последнее время часто. Это на меня так влияет мой шизанутый босс, который не хочет отстать, – не осталась в долгу я.

Игнат встал со стула и подошёл вплотную ко мне.

– Это на работе ты моя сотрудница. Не дома, – акцентировал он внимание на последнем слове.

Демонстративно закатила глаза и решилась на очень смелое предложение:

– Так что, Игнат, чай, кофе, секс, карты, ночные прогулки?

Сказала и отвернулась, дабы ещё больше не краснеть.

– Сначала всё же кофе. С молоком, – задумчиво потянул Шевцов. – Потом карты. А дальше видно будет.

Зря я, наверное, азартные игры упомянула.

Через пять минут, когда кофе был разлит, бутерброды сделаны и карты розданы, я поняла всю щепетильность ситуации и уже хотела начать нервно жевать ногти.

– Итак, – ухмыльнулся Шевцов, – правила просты. Играем три игры. Две победы за мной – с тебя желание. За тобой – с меня.

Наши взгляды встретились. Зацепились. Улыбнулась. Провела кончиком языка по верхней губе, смачивая её. Пересохло всё от ощутимого напряжения. Кроме одного местечка, которое вопило отбросить карты к чертям, стянуть скатерть со стола со всем содержимым и повалить Шевцова на стол. Или чтобы он меня на столе?

– Когда ты думаешь о чём-то пошлом, то прячешь глаза, краснеешь и что-то теребишь, – журчаще произнёс Игнат. – Начала уже фантазировать обо мне?

А я опустила взгляд на правую руку, которая незаметно от моего мозга теребила край блузки.

В левой же были зажаты карты. Не слишком хороший расклад. Но кто знает, что выпадет мне в колоде.

– Какой у тебя козырь? – сменила тему.

– Ты имеешь в виду карты? Или же что-то ещё?

Я промолчала, но посмотрела на это «что-то ещё», которое явно выпирало из-под штанов. Игнат рубашку не надел и дал мне возможность любоваться им и мучиться от желания.

М-да, а только вчера визжала, что как это так, со своим боссом?! С этим деспотом и тираном! Оказывается, как-то так… Незаметно для меня этот мужчина пробудил неудовлетворённую женщину, которая хочет уже взобраться на коня. Но пока что ломается. Фу, ну и пошлости в голову лезут.

– Карты, – чопорно ответила ему.

– Семёрка пик, – пропел он.

– Ходи…

И понеслось. Первую игру проиграла, вторую выиграла. И вот решающая игра этого тура обещала быть судьбоносной. Если выиграю, что придумать? А если проиграю? Что он от меня потребует?

Блиииииин, азарт никогда меня до добра не доводил. Точно так же, как и порой длинный язык.

Игнат уделал меня в три хода. Я нервно грызла ногти, стараясь не прослушать желание.

– Боишься? – игриво спросил мужчина. – Правильно. Бойся.

Так, Марианна, главное, не психануть. В животе образовался узел, который с каждой проходящей минутой затягивался туже.

– Не томи, – процедила сквозь зубы. – Раздеваться?

Шевцов хмыкнул.

– Ну, если сама желаешь. Я-то не против этого.

Значит, не секс. Думала, скажет – раздевайся и раздвигай ноги. Но шеф, видимо, что-то придумал. Гаденькое такое и ему выгодное.

– Завтра весь день ты будешь говорить «да», – пропел мужчина и встал со стула. – Фильм смотрела «Всегда говори да»?