Анна Малышева - Иногда полезно иметь плохую память

Резкая боль снова перегнула ее пополам.

Она застонала.

— Это схватки! — Макс вскочил с постели. — Сейчас же звоню маме — и едем.

— Нет, не надо! — испуганно попросила Юлька, пытаясь как-то оттянуть страшный для нее момент. — Может, это еще не они…

— Хочешь тут рожать? — Макс обвел взглядом квартиру. — Нет, я тебя не буду слушать, у тебя предродовой психоз…

— У меня пожизненный психоз, — простонала Юлька. — Звони скорее, ты был прав… Я рожаю…

Ольга Петровна примчалась через десять минут.

— Как ты?! — заверещала она, врываясь в квартиру и кидаясь к уже одетой Юльке. — Какой промежуток?

— Пока полчаса, — сказала та. — Маме позвонили?

— Пусть твоя мама спит спокойно, — заявила Ольга Петровна. — Справимся и без нее.

— Она с ума сойдет, если не будет там! — воскликнула Юлька. — Макс, позвони ей.

— Это ты не сходи с ума, — остановила ее свекровь. — Роды у тебя будут, дай бог, на рассвете. Уж можешь мне поверить. Зачем тормошить ее. Пусть поспит, утром приедет. Идем!

И они поехали. В роддоме Ольга Петровна оставила Макса в холле, а Юльку устроила в двухместную, заново оборудованную палату, одну из лучших в роддоме, как она с гордостью сообщила.

— Здесь тебе будет хорошо, — шепотом говорила она, помогая Юльке сесть, а затем лечь на удобную постель. — Полежи пока и не нервничай. Я буду рядом, в ординаторской. Все услышу, если что… Будешь рожать по первому классу, я сейчас для тебя лучшую бригаду соберу.

На второй кровати Юлька увидела мирно спящую женщину с огромным животом.

— А это кто? — шепотом спросила она свекровь. — Тоже рожает?

— Пока нет, — ответила та, бегло оглядев пациентку. — Но скоро будет. Ты лежи, я через полчаса приду.

Женщина, лежащая на соседней кровати, подняла голову и посмотрела на Юльку:

— Привет! Тебя что, только привезли?

— Да, — ответила Юлька, обрадовавшись возможности поговорить с сестрой по несчастью. — Говорят, я на рассвете рожу.

— Дома все время сидела? — завистливо спросила та.

Юлька незаметно рассматривала свою соседку в слабом свете голубоватого ночника, горящего над дверью. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Крепкая, широкобедрая, так и пышущая здоровьем, она казалась совершенно уверенной в себе, чего нельзя было сказать о Юльке, тут же почувствовавшей себя каким-то цыпленком по сравнению с ней. Соседка между тем с увлечением болтала:

— А я мучаюсь всю дорогу. Сначала с токсикозом, потом от пятен отделаться не могла. У меня парень будет, а у тебя?

— И у меня парень, — гордо ответила Юлька. — По ультразвуку определили. А ты когда рожаешь?

— На днях, — пожала женщина плечами. — Мне уже надоело тут валяться. Сашка, наверное, гуляет, гад.

— Муж? — потрясенно спросила Юлька. У нее в голове не укладывалось, как может муж изменять жене, которая вот-вот родит.

Женщина рассмеялась, правда, смех этот был несколько горьким.

— А ты думала! Мужики — они все такие. А твой не такой?

— Мой нет, — скупо ответила Юлька. Соседка стала ей чем-то неприятна. Но та не заметила этого и продолжала разглагольствовать:

— Я прямо чувствую, он где-то гуляет… Работа у него — не бей лежачего. Скажет — на работу пошел, ночью может уйти, может на два дня…

— Где он работает? — не удержавшись, полюбопытствовала Юлька.

— Мент, вот кто он.. Ладно, черт с ними, с мужиками! Твой-то где? Дома дрыхнет?

— Тут сидит.

— Везет, — коротко прокомментировала та. — Ну, я спать буду… Может, усну. Давай познакомимся на всякий пожарный. Меня Верой зовут.

— Меня Юлей, — кивнула ей Юлька и снова улеглась.

Вера тоже опустила голову на подушку и спустя некоторое время засопела.

Но Юльке не спалось. Она пробовала считать время, проходящее от схватки до схватки.

Сначала у нее получилось десять минут, потом пять. Потом ей показалось, что схватки прекратились. Или это время растянулось и минуты показались часами? Она лежала в голубоватой полутьме, время от времени покрываясь испариной и чутко прислушиваясь к тому, что в ней происходило. Ольга Петровна все не шла.

«Наверное, скоро уже рассвет, — подумала Юлька, беспокойно ворочаясь. Ей никак не удавалось лечь поудобнее. — Что же она не идет? А!»

Сильная схватка выгнула ее тело назад, и Юлька испуганно вскрикнула:

— Мамочки!

Вера тут же подняла голову и посмотрела на нее:

— Ты что, уже?

— Ой, позови кого-нибудь! — попросила Юлька. — Я не переживу! Ай!

Вера выбралась из кровати, накинула на себя халат:

— Сейчас позову кого-нибудь.

Юлька принялась ждать, борясь с одолевающим ее страхом. Шаги Веры давно уже затихли в коридоре, и теперь вокруг нее настала полная тишина. Она в отчаянии слушала ее.

— Никто не придет! — Она села на кровати. — Вера ушла, я буду рожать, а никого нет. Ой, мамочки!

Она застонала, не решаясь погладить себя по животу. Схватки повторялись все чаще, теперь промежутки между ними составляли всего несколько минут. После одной такой схватки Юлька решилась встать и двинулась к двери.

Больше она ждать не могла. Ей казалось, что все про нее забыли.

Выйдя в коридор, она испугалась еще больше. Столик дежурной медсестры с горящей над ним лампочкой был пуст. Видимо, та ушла куда-то, и Вера, не найдя ее на месте, отправилась по коридорам на поиски. Юлька решила было закричать, но побоялась разбудить других рожениц. Она поплелась по коридору, держась за стены и поочередно заглядывая во все двери.

Миновала еще одну пустую двухместную палату. Прошла мимо двух запертых дверей. Следующая палата была общей, там горел ночник и слышался шепот беседующих женщин, но ни врачей, ни медсестер не было. Юлька, держась за стену, пошла дальше. Еще одна дверь вела в туалет. Там у окошка курила женщина. Юлька с ненавистью посмотрела на нее и вышла. За туалетом коридор кончался. Направо была только узкая дверь, слегка приоткрытая. Юлька увидела там свет и осторожно заглянула. Постучалась, не получила ответа и вошла.

Это была комнатушка, где уборщицы хранили ведра, швабры и тряпки. С одной стороны на полочках лежали куски хозяйственного мыла, резиновые перчатки и пачки с чистящим порошком. Другая стена сверху донизу была украшена огромным коллажем, составленным с большой любовью и терпением. Как ни плохо было Юльке, но она все же заинтересовалась этим произведением искусства. «Творчество одной из уборщиц! — поняла она. — Чего тут только нет!» В глазах у нее замелькали пачки из-под импортных сигарет, пустые коробки из-под конфет, мармелада, зефира и прочих лакомств, потребляемых роженицами и врачами.

Тут же были обертки от печенья, картинки с чайных пачек и красивые коробочки от лекарств. Юльке стало нехорошо, и она оперлась о стену. Она и рада была выйти отсюда, но сил у нее не было. При мысли, что рожать ей придется здесь, среди пустых ведер и швабр, ей стало совсем плохо. А потом какая-то горячая волна обдала ее с ног до головы. Боль куда-то исчезла, в голове сначала зашумело, а потом совершенно прояснилось. Не веря своим глазам, она смотрела на верхний левый угол коллажа.