Ольга Арнольд - Сезон любви на Дельфиньем озере

Увы, Ася была для нас трудным объектом (таким кодовым именем давным-давно, когда еще надеялись выдрессировать дельфинов для боевых целей, называли их военные). В обычное время она с удовольствием плавала по сетчатому коридору, когда ее туда выпускали, взад-вперед и подходила к берегу. Но когда она видела огромную фигуру стажера Бори в черном водолазном костюме, она страшно пугалась и начинала метаться. Если ей удавалось уйти на глубину, то все можно было начинать сначала только через несколько часов — настолько бдительно она после этого за нами следила. При такой методе лечение превращалось в кутерьму, когда среди брызг и мелькающих конечностей трудно было различить, где тренер, где его ассистенты, в чьей руке шприц (и в кого он вонзается) и где наконец сам дельфин.

Тем более что у меня создалось впечатление, что не только Ася боялась Борю, но и сам Боря, в свою очередь, побаивался ее острых зубок. Дельфины — животные очень дружелюбные и мирные, но ведь и самый домашний-раздомашний пес может укусить, если его до этого довести, особенно если неприятель выказывает кое-какие признаки страха. В любом случае это было очень смешно: здоровенный Боря, который шарахается от перепуганной Аси!

Но чаще всего я или Инна подплывали к Асе со шприцем в высоко поднятой над поверхностью воды руке и старались вонзить иголку в ее лоснящуюся спину возле спинного плавника и быстро нажать на поршень. Иногда все происходило так быстро, что она если что-то и чувствовала, то не успевала отреагировать, и мы облегченно вздыхали. Но бывало, что она уплывала от нас с торчавшей в спине иголкой, и приходилось прилагать множество усилий, чтобы если не сделать укол, то хотя бы избавить ее от, как говорят медики, «чужеродного предмета».

Еще нас сильно беспокоило то, что Ася мало двигалась. Дельфины должны все время двигаться, иначе у них в легких могут возникнуть застойные явления, что приводит к пневмонии. Поэтому нам приходилось заставлять Асю плавать, то есть, попросту говоря, гонять ее, а для этого кому-то все время надо было находиться с ней в воде.

Между тем Никита почти все время свое проводил на озере и все чаще забирал туда и Борю (против этого мы не особенно возражали). Инна простудилась, что было совершенно неудивительно, а Ванда не могла плавать в холодном море — у нее были больные суставы. К тому же, учитывая ее возраст и статус, никто и подумать не мог о том, чтобы запихнуть ее в воду.

А что касается нашего ассистента Вити, то он просто забастовал. То есть он заявил, что у него заболело ухо, и в доказательство стал носить старенькую зимнюю шапку на меху, раздобытую у кого-то из местных ашукинских рабочих. Это было то еще зрелище — стройный, загорелый, как мулат, молодой человек в плавках и ушанке с опущенными ушами! Но мне не очень-то верилось в его болезнь. Дело в том, что Витя каждый вечер пропадал то на Красной площади, то на озере, то где-нибудь в лесу, видели его даже распивающим местную несозревшую бурду с рыбаками в самом Ашуко, а наутро его невозможно было поднять не то что к завтраку, но даже чуть ли не к обеду. Он ходил весь день какой-то потерянный, почти не улыбался, а к вечеру снова оживал и исчезал, присоединившись к какой-нибудь веселой компании. У меня было такое чувство, что он намерен взять от жизни полную компенсацию за каждый день тех двух лет, что он провел на армейской службе.

Так что большую часть времени с Асей должна была плавать я.

Я бы не возражала — на мой взгляд, это самое приятное в работе тренера, если бы не температура воды. Женщины, конечно, гораздо морозоустойчивее, чем мужчины, но и у нас есть свой предел выносливости. Но мы с Инной и Вандой нашли выход — привлекли к работе с Асей чуть ли не всех, кто умел держаться на воде.

Во-первых, нам очень помогал сын живших на биостанции научных сотрудников Ромашовых, четырнадцатилетний Илюша. Дети в дельфинарии не только дичали, но и быстро становились водоплавающими, и Илюша мог часами не вылезать из воды — до полного посинения. Во-вторых, мы мобилизовали для этой цели студентов, то и дело отлынивавших от работы (они строили новые бассейны) и приходивших на пляж искупаться и позагорать. Конечно, не все могут плавать в вольере вместе с дельфином — пасть у него очень зубастая, что многих пугает, а суетливые, слишком резкие движения пловца обычно сильно нервируют дельфинов. Мы же предпочитали, чтобы Ася двигалась, но была при этом не в стрессе — ей надо было выздоравливать, и потому мы устраивали в ее вольере игры и чуть ли не танцы.

Я не знаю более симпатичного животного, чем дельфин. Конечно, мне трудно представить свою жизнь без собак, но дельфин — это нечто совсем особенное.

Когда ты к нему прикасаешься, то ощущение такое, как будто дотрагиваешься до мягкой резиновой игрушки, но только живой! Если дельфин на тебя смотрит, то все время кажется, что он тебе подмигивает — на самом деле зрение у афалин не бинокулярное, и просто он на тебя смотрит одним глазом, так как иначе не может. Физиологи говорят, что у дельфинов нет мимических мышц на физиономии, но мне что-то в это не верится. Выражение их мордочки, когда они что-то от тебя хотят, такое хитрющее! И еще они обладают чувством юмора и прекрасно умеют улыбаться — это качество я очень ценю в людях, а в дельфинах — тем более.

И еще каждый дельфин — личность. Они влюбляются в своих тренеров, они ревнуют, они стараются привлечь к себе внимание, они обожают, когда ими восхищаются. У меня дома на стене висит фотография дельфина, стоящего на хвосте. Как-то ко мне зашел приятель, который работал с дельфинами только один сезон, и спросил:

— Это Нимфа?

Да, это была Нимфа! Никто из других дельфинов, и тем более ни один дельфин мужеского пола, не умел так себя представить, как она. Как настоящий артист не может жить без восторженных зрителей, так и наша Нимфа не могла обходиться без внимания восхищенной публики. Это было давно, сейчас бы она, несомненно, блистала как звезда «Дельфиньего озера», но и тогда, на биостанции, преследовавшей сугубо научные цели, она нашла выход. Дельфинарий, закрытый для публики, то и дело посещали различные делегации — и она ждала этих визитов как манны небесной!

Тут уж она себя показывала во всей красе: прыжки, сальто, которым ее никто не учил, плавание на хвосте — все шло в ход. Причем она безошибочно определяла ранг делегации (наверное, чувствовала это по поведению сотрудников, которые служили гидами) — для жен и детей офицеров Черноморского флота она не прилагала почти никаких усилий, зато когда осматривать дельфинарий прибыли высшие флотские командиры, тут уж она превзошла саму себя!

Ася, несмотря на неважное самочувствие, любила общаться и охотно приближалась к людям. Особенно ей нравилось чесаться. Дельфины вообще очень это любят, а Ася подставляла для чесания все части своего тела, так что при осмотре невозможно было найти ни единой чешуйки старой отмирающей кожи; такого гладкого дельфина надо было еще поискать. Ася совершенно не возражала, когда кто-то из нас садился на нее верхом — при условии, что наездник чесал ей при этом пятками брюшко. Впрочем, она позволяла на себе кататься и по-другому: можно было плыть рядом с ней, держась за ее спинной плавник или хвост. Но на такую близость с человеком она шла только под настроение, обычно она больше любила играть в салочки, причем догоняющей стороной был, естественно, кто-то из двуногих.