Яна Егорова - Русский [СИ litres]

Страха и стыда больше не было. Все испарилось. Я слышала стук его бешеного сердца. Я чувствовала себя и слышала, как капли его звериного пота оседают на моей коже. Сама не поняла, как мои руки обвили его шею, как подтянулась к нему и ответила взаимным поцелуем! Как после этого, словно ждал моего ответа, словно до самого конца не верил в то, что я отзовусь. Как после этого он еще сильнее сжал меня в своих руках и нанес самые сильные удары, под конец, издав рык, наполнил меня чем-то очень, очень горячим, заставив свою подопечную от удовольствия почти лишиться сознания в его руках.

А после не было слов. Никаких. Только дыхание и сгусток чувств, в котором мы оба утонули. Надо было отвернуться и уснуть, но меня хватило лишь на то, чтобы прикрыть веки, под которыми в буквальном смысле танцевали зрачки. Щеки все еще горели, бесновался жар в ногах и в руках, свобода и магическое переплетение наших обоюдных следов у меня между ног и его огромная рука у меня на животе, только что прижавшая «сестренку» к «братику». Мне понадобилось много времени, чтобы вернуться в реальность. И все равно удалось это частично.

Когда очнулась, Андрей уже спал. И тогда… тогда я ускользнула в ванну.

– Алле! Ленка, ты здесь еще?

– Д-да, Ань. З-здесь, – ответила, еще сильнее прижав колени к груди. Даже сейчас тело все еще не было моим. Какой-то час назад он забрал его себе. Подчинил. Выкрал его у меня, предварительно спросив разрешение, на которое я сама, добровольно дала согласие.

– Так вот. Нашла я, кто тебе поможет. В твоем же универе на последнем курсе учится такой Мирон. Он сыночек депутата и большого бизнесмена. Короче говоря, поможет он тебе. Должен он моему знакомому. Завтра с самого утра позвонит тебе, я твой номер переслала только что. Встретитесь, поговорите. Он парень крутой, ни один омоновец близко не лежал. Его папка ментов купил, а сам делишки всякие проворачивает. Так что, раскатает твоего братика на раз-два-три. Слышишь? Ленка, ты здесь вообще?

– Да, да, Ань, спасибо.

– Ну, все, тогда я отключаюсь. Он сказал, может быть и сегодня позвонит. Так что. Не буду мешать. Сообщи мне только потом, как все пройдет.

– Хорошо, как скажешь.

Вместо того, чтобы отключить телефон, я его просто отпустила и аппарат упал на пол. Какой-то знакомый… Зачем… Что она сказала? Ничего не услышала. В голове пульсирует все. Кровь кипит и мысли путаются. Туман никак не проходит, а глаза закрывает очередная волна обжигающих слез.

Еще сильнее сжалась в комок и спрятала в ладонях свое зареванное лицо. Нет, мне не плохо. Мне слишком хорошо и потому плохо. Я не могу… Не могу быть так близка с этим человеком. Я должна его ненавидеть. Растоптать. Ведь завтра моя семья заменит меня им. Это случится. Это произойдет. И самое отвратительное в этом, что теперь я готова добровольно ему уступить свое место и свою жизнь.

Точно помню, что засыпала на диване в гостиной. А сейчас быстро села на кровати, вдруг обнаружив при пробуждении, что во сне чудесным образом вернулась в его комнату. На счастье, была здесь одна. Андрея рядом нет. И полотенца на мне тоже нет, в котором я засыпала. Наплакавшись и отключив к чертовой матери телефон, я залезла в ледяной душ, температуру которого так и не почувствовала, а потом…

Заходила к нему в спальню. На мгновение. Лишь посмотреть на него. Понятия не имею, с какой целью. Меня туда потянула. Неведомая сила, коей так и не смогла дать объяснение. Омоновец спал. Здоровый, здоровенный парень спал сном младенца. Он все еще «обнимал» меня, так и не почувствовав, что сестренка давно сбежала. Задержавшись на секунду, может быть, на несколько, вернулась в гостиную на уже знакомый диван. И там заснула. Прямо так, как и была, завернувшись в большое синее влажное полотенце.

А теперь вот проснулась в его кровати, без полотенца, укутанная одеялом, местами даже подоткнутым под меня.

Напряглась, потому что в глубине квартиры прозвучал щелчок закрывшейся входной двери. Он ушел? Или пришел?

– Ребята! Это я! Завтрак вам занесла! – голос его мамочки и бывшей любовницы моего отца, чуть было не сбросил нашкодившую сестрицу с кровати. – Одевайтесь, я пока разложу все на кухне и чайник вскипячу!

Елки палки! А она что здесь делает?

Второй раз чуть было не упала, бросившись к своему чемодану за одеждой. Быстро нашла нижнее белье и джинсы. Поставила рекорд по скорости просовывания ног в штанины. Нащупала на дне джинсовую рубашку. Куртка моя должна висеть где-то в коридоре. И туфли там же стоят. Теперь бы… Вытащив косметичку с расческой, украдкой выглянула в коридор – ее нигде не видно. Точно на кухне! Воспользовалась возможностью и прошмыгнула в ванную. Так…

Мне еще этих проблем не хватало! Пока в скоростном режиме чистила зубы, думала о том, что права все же была Василиса, когда говорила, что утро вечера мудренее (у кого как, а мои родители заставляли дочь читать старые сказки). Сегодня все действительно не кажется таким уж мрачным. Я цела. Он меня не обидел. А все остальное… Просто секс. Наверное, все чувствуют то же самое, занимаясь им. Просто для меня это первые разы. К тому же не по любви, а из ненависти. Самое главное, что я через все это прошла. Истеричка мелкая. Надо же было такое самой себе устроить! Навыдумывала черт знает что. Место уступить…

Нанося прозрачный блеск на губы, окончательно задавила в себе любые порывы забыть и простить. В душе я добрая. Очень добрая. Однако снаружи все это добро защищает сука-боец. Именно так. Он жестокий, резкий, бескомпромиссный и надерет все, что надо любому, кто только посмеет эту душу ранить.

А он ранил! Омоновец чертов! И ведь, надо же, это я знаю, что он мне не брат, поэтому сплю с ним. А он-то не знает! И позволяет себе все! Нормально? Что-то там про любовь вчера бормотал. Решил меня взять стандартными для мужиков приемчиками.

Через несколько минут, полностью готовая к труду и обороне, как ни в чем не бывало, вошла на кухню. В мои планы не входит сообщать родственникам о том, что творится в этом доме. Пока не входит. Я должна все хорошенько обдумать, переварить и тогда поставить омоновцу шах и мат!

– Доброе утро, Ольга Андреевна, – поздоровалась без тени дружелюбия или жизнерадостности. Не собираюсь играть в «мне здесь хорошо».

Женщина уже накрыла стол на этой маленькой кухне. В резной деревянной мисочке в центре стола обнаружились горячие еще блинчики, рядом в вазочках варенье, а в чашках уже разлитый, обжигающий чай. Сама женщина на удивление была в другом, достаточно модном платье. С укладкой на голове и идеальным макияжем на лице. Нифига не похожа на заботливую мамочку, бегающую за сыночком-переростком. Да и он… если уж совсем честно, не тянет на маменькиного сыночка.