Татьяна Ярославская - Подождать до рассвета

— Да он же хитрый, сволочь!

— Он тебя раньше когда-нибудь предавал? — не дала ему развить тему Рокотова.

— Нет.

— Нет? Так почему он сейчас вдруг решил это сделать? Только из-за денег? Из-за того, что компания твоя разбогатела? Но ведь и он стал богаче. Его-то акции тоже стали дороже?

— Да, они поднялись в цене.

— Так надо ли резать курицу, которая без хлопот с его стороны несет золотые яйца? Ведь ясно же, что только благодаря тебе эти яйца стали золотыми.

Ильдар был удивлен и озадачен. Неужели она права? Ведь, похоже, права. Как он сам-то до сих пор не понял таких очевидных вещей? Как же можно было ничего не проверить самому? Он никогда не отличался нерешительностью, но не позвонил Коле сам, не спросил обо всем. Тот разговор, когда связь все время прерывалась и Сычев говорил зло и сдержанно, — не в счет. Хотя, как же его не считать? Коля ведь сам позвонил. Сам! А он даже слушать его толком не стал.

— Так ты ему позвонишь? — спросила Алла Ивановна.

— Да.

Она тут же протянула ему мобильный телефон.

— Но не сейчас, — выдохнул он.

— Да почему же не сейчас?

— Потому что мне надо собраться с силами. Вдруг мы окажемся не правы. И вообще, я не хочу, чтобы он слышал мой умирающий голос, будто крик о помощи…

— Тьфу на вас всех с вашим достоинством, — беззлобно сказала Рокотова. — Ладно, набирайся сил. В любом случае здесь, в палате, ты в полной безопасности. А уж Сычева я сама обо все спрошу.

Последние слова она произнесла так, чтобы он не услышал.

Она молча кормила его протертым супом, он молча ел. Не хотелось ничего говорить, чтобы ненароком не задеть, не обидеть друг друга. Они сначала даже старались не встречаться взглядом, отводили глаза. Ему почему-то казалось, что она думает о его новой жене, ей — что он думает о Павле Иловенском. По большому счету думали они друг о друге.

— Еще положить? — спросила Маша.

— Нет, я наелся, — сказал Ильдар.

— Попить чай или сок?

— Сок.

Она налила из пакета сок и подала Каримову. Понесла тарелку к раковине.

— Как у вас дела, Маш?

Она едва заметно напряглась, не оборачиваясь.

— Дела? Нормально. Тимур…

— Маша, как вы съездили с Павлом?

Она подошла, снова села на стул возле его постели.

— Хорошо съездили, Ильдар. Все в порядке.

Замолчали. Потом он сказал:

— Почему не спрашиваешь, как я съездил?

— Догадываюсь, раз вернулся один.

— Я вернулся один не потому, что мы поссорились.

— Я этого и не говорила. Знаю, ты приехал спасать компанию, но твоя жена не декабристка.

— Я зря приехал спасать компанию. Толку от меня мало. Значительно меньше, чем от твоего Павла. Он обрушил на «Дентал-Систем» ФСБ, и, пока они там торчат со своей проверкой, никто другой туда не сунется. Можно лежать здесь, как в санатории…

— Сейчас мы поссоримся, — остановила его Маша. — И в этом не будет ни пользы, ни смысла. Был бы смысл, если бы мы еще надеялись построить какую-то совместную жизнь, но теперь все это просто глупо.

— Я люблю тебя, Машка, — вдруг сказал он.

— Что?..

— Я люблю тебя.

Она смотрела испуганно. Казалось, пол закачался под ногами, и потолок вот-вот упадет на голову. И как жить дальше, было непонятно.

Да разве не знала она, что он ее любит? Знала. Всегда знала, но последнее время гнала от себя эти мысли. Не могло так быть, что любит Ильдар ее, а женился на другой. Не могло. И как она скажет ему теперь то, что собиралась сказать? Как теперь признает, что сама она ничем не может помочь, и спасти «Дентал-Систем» может только Алена?

— Ты мне что-нибудь ответишь? — тихо спросил Каримов.

— А разве ты о чем-то меня спросил?

— А разве нет?

— Нет.

— Тогда спрошу: Маша, мы можем все начать сначала?

— С какого начала, Ильдар? — вздохнула она. — У меня двое взрослых детей и… вообще. И у тебя жена.

— Где?

— Что — где?

— Жена. Вот ты, как обычно, в трудную минуту здесь, рядом. А она?

— А она сходит с ума на этом Маврикии посреди океана и не может поменять билет! Сезон начинается. Денег, чтобы арендовать частный самолет, у нее не хватит. Это я так про декабристку сказала, из вредности.

— Откуда ты знаешь, что она с ума сходит?

— От ее отца, — объяснила Маша. — Мы с Павлом…

Ильдар нахмурился.

— Да, с Павлом! Мы встречались с Беловским. Знаешь, он, по-моему, прав.

— В чем?

— Он предлагал тебе переписать завещание и…

— Предлагал переписать завещание? — удивился Ильдар.

— Ты не помнишь?

— Нет. Знаешь, я почему-то вообще ничего о том вечере не помню. Даже того, что я приходил в дом к этой Вере… Как выглядит этот мой тесть, что он говорил, что предлагал? Ничего не помню. Так на кого я должен переписать завещание?

— На свою жену.

Маше очень трудно было это сказать. Она словно разорвала тоненькую, как паутинка ниточку, только что протянувшуюся между ними. Опять.

— На Алену? Но зачем?

— Чтобы обезопасить твою жизнь. Алена — дочь Валерия Беловского. В случае твоей, не дай бог, смерти компания достанется ей, а это все равно, что ему. Сычев не сможет тягаться с Беловским.

— Почему? Только потому, что Беловский — москвич и глава какого-то там концерна? Это не имеет никакого значения. В тихом провинциальном омуте часто водятся такие черти! И Коля Сычев — это не просто черт, это дьявол. Уж поверь, я знаю.

— Подожди, Ильдар. Подожди. Беловский — давний враг Сычева. Он сам был вынужден защищаться. И теперь он владеет информацией, способной Сычева свалить.

— Какой?

— Что?

— Какой информацией? Да, Алена мне говорила, что есть какой-то компромат. Но почему я должен верить, что это надежный щит? Что он действительно защитит и меня, и Алену…

— Послушай, ты сам говорил с Валерием Беловским. И тебе он все рассказал и объяснил. И ты согласился с ним, поверил ему. Ты, черт побери, сам привез уже готовое, но не подписанное завещание!

— Завещание составляется на бланке и подписывается прямо у нотариуса, — оборвал ее Ильдар.

— Да знаю я! Но Беловский сказал, что он все продумал. Нужно ведь не просто написать завещание, а сделать это так и у такого нотариуса, чтобы Сычев через полчаса обо всем знал.

— Ну, может быть… — пожал плечами Каримов. — Хорошо, я подпишу завещание, обезопасив себя. А тебя?

Маша помолчала, думая, правильно ли она поступила. Решила — правильно.

— Я сегодня была у Натальи Гусевой. Мы оформили пропавшие документы заново. С ними поехал разбираться Павел. Мои акции теперь принадлежат тебе.

— Значит, я теперь один.

— Нет же! — возмутилась Маша. — Это все — временно. Только до суда, до того, как решится вопрос с этим непонятным иском. Беловский сам занялся этим вопросом, подключил своих адвокатов, Гусева предоставит им все необходимые документы. К суду они подготовят ответный удар. Беловский уверен: все утраченное удастся вернуть.