Татьяна Ярославская - Подождать до рассвета

Валерий Беловский снова вступил в игру сам. У него был блестящий план. Ильдар подпишет завещание на Алену и умрет. А с Сычевым потом будет разбираться милиция и Рокотова. У Алены алиби, она до сих пор на Маврикии, а завещание вообще будет оформлено задним числом, еще до их отлета в свадебное путешествие.

В тот день к Беловскому вернулась его беглая секретарша. Вот и место для встречи, лучше не придумаешь, гораздо безопаснее, чем в офисе или ресторане. Ильдар выпьет чай с ядом, лишится воли и сил, подпишет завещание, выйдет из подъезда — и умрет прямо во дворе дома, где живет его бывшая жена и сын. Влюбленная дурочка Верочка будет молчать, даже если что-то заподозрит. Она не перепутала чашки. Беловский из своей вообще не пил и даже не знал, что она ему туда подливала, пока ему не сказали об этом в милиции. А вот он с дозой для Ильдара, кажется, переборщил. Да и тянул Каримов слишком долго. Ему давно пора было по всем расчетам быть во дворе, а он все еще думал. И в результате — не успел уйти, стал умирать прямо у Травниковой в квартире. Вера перепугалась, запаниковала, не хватало еще, чтобы она вызвала «скорую». Беловский решил убить и Ильдара, и ее. Будто это она его застрелила, а потом — и себя. Но она догадалась и опустила на голову своего возлюбленного бутылку из-под шампанского.

Укол кордиамина, сделанный матерью Рокотовой, спас Ильдару жизнь. Но и Беловскому удалось выйти сухим из воды. Веру теперь было трудно убрать, она оказалась под следствием, легче было убедить ее, что все ей померещилось. А вот Ядвигу он решил убить. Вдруг да приведет к ней Травникова милицию, а старуха и расскажет о своих чудесных средствах, которые покупал у нее Беловский.

Наталье Гусевой было страшно поджигать дом Ядвиги Дубовой, но она знала, ради чего выполняет ужасный приказ: ей было обещано место Стаса Покровского, до сих пор не занятое в «Дентал-Систем». У нее недостало сил смотреть, как горит изба, а в ней — баба Яга, Ядвига Дубова. Наталья вылетела на своей машине из деревни, как ведьма на помеле, и едва не столкнулась на выезде с черным джипом. У нее не было сил вернуться, как приказал ей Хозяин, и посмотреть, догорел ли дом и кто приехал на джипе.

Все проколы и недочеты в «проекте» исправили две жены Каримова. Одна — по своей воле, другая — по неведению. Маша Рокотова сама передала свои акции бывшему мужу и уговорила его переписать завещание. Думала, это спасет его от Сычева.

А Алена, которая якобы не могла вылететь с Маврикия, сама ввела яд в капельницу и поставила точку в своем браке и в жизни своего мужа. Работа, ничего личного. Она, как и ее отец, все самое опасное любила делать сама. И сделала, да еще так красиво. Теперь в убийстве Каримова обвинят Аллу Ивановну Рокотову, и Маша в последние минуты своей жизни будет знать, что ее мать вот-вот посадят в тюрьму, ведь в ее сумке нашли ампулу из-под яда, а на шприце — отпечатки только ее пальцев. Мать Рокотовой очень удачно побывала накануне у Сычева. Будет нетрудно доказать, что именно он дал ей яд. А то, что он разорил Каримова, практически доказано.

— Наталья, вас погубит тяга к театральным эффектам, — сказала Маша Рокотова, выслушав рассказ Гусевой. — Вашего хозяина, впрочем, тоже.

Ей было трудно говорить и даже дышать. Как-то странно давило в груди, и язык плохо слушался. Надо, надо все-таки пойти к врачу. Может случиться так, что все стрессы не пройдут для нее даром.

— Это вас погубит ваша глупость, — усмехнулась Наталья. — Я всегда поражалась, почему Ильдар любит женщину, которая настолько далека от него в интеллектуальном развитии. Чего вы добились в жизни? Места рядовой журналистки в заштатной газетенке?

Рокотовой очень нравилась ее работа в крупнейшем областном издании, она не могла пожаловаться ни на зарплату, ни на руководство. Именно на этой работе она чувствовала себя на своем месте. Она пожала плечами и не удержалась.

— Конечно, я не сравнюсь с вами, если учесть, чем именно вы сделали карьеру в этой компании.

— Ах ты!.. — взъелась Гусева, но тут же снова вернулась к презрительно-насмешливому тону. — Вы можете говорить обо мне все, что угодно, этого все равно никто уже не услышит.

— Ошибаетесь. Я не боюсь ни вашего хозяина, ни его своры. Ильдар вас всех тоже уже не боится. И Николай Сычев в курсе дела. Только теперь уже он не сможет вышвырнуть вашего Беловского из города.

— Ну еще бы!

— Не сможет, потому что, как только я выйду из этого здания, я отправлюсь к следователю Нестерову. Не пройдет и часа, как Беловского арестуют. И Алена Валерьевна никакого наследства не получит, убийцы не наследуют за своими жертвами, да и не сможет она управлять компанией с зоны.

Тонкой струйкой по спине побежал пот. Маша закрыла глаза и сжала пальцами виски.

— Что? Плохо? — спросила, наклонившись к ней Наталья, потом взглянула на часы. — Да, уже пора. Еще минутку. Вы не пойдете к следователю, Маша. Вы едва успеете выйти из этого здания, вас на улицу сейчас проводит охранник. Вы умрете где-нибудь неподалеку, может быть, в скверике на лавочке, может, прямо на дороге. Оно и понятно: бывший муж переписал завещание, лишил вас наследства. Вы сдохнете от жадности. Но не могла же я рассчитывать только на жадность. Из этой чашки вместе с чаем вы выпили замечательный яд, изготовленный покойной Ядвигой Дубовой. Жаль, она так много знала, что ей пришлось умереть. Когда вы будете умирать от сердечной недостаточности, вам будет очень больно. Очень. Почти так же, как было больно мне, когда я поняла, что Ильдар любит вас, а не меня, что он никогда на мне не женится, что для него я очередная, проходная, случайная… Как же я вас… Как я тебя ненавижу!

Но Рокотова уже почти ее не слышала и совсем не понимала. Наталья напрасно сотрясала воздух и тратила слова. Поняв это, Гусева вызвала охрану. Бережно, под локоток, охранник вывел Рокотову по коридору и выставил на улицу.

— Что? Что?! Машка! Жива?

— Уйди, Вера. Что с вами, Маша? Желудок или сердце?

— И голова, — из последний сил прохрипела Рокотова.

— Ага! Жива! — закричала Вера Травникова.

— Маша, пейте! Ну, пейте же!

Что-то ткнулось в ее одервеневшие губы.

— Нет, так не пойдет. Все пейте!

Ее голову запрокинули, жидкость влили в рот, она захлебнулась, закашлялась.

— Ядвига, я «Скорую» вызвала.

— Поздно, Вера, мне кажется бесполезно.

— Да ты что! Спаси ее!

— Я не Бог.

— Но это твоим ядом ее отравили! Это ты виновата. Ты!

— Что тут у вас? — послышался голос Иловенского. — Маша! Машуня! Господи, мы опоздали?

— Я не Господи! Я ничего не могу сделать! — причитала Ядвига. — Противоядие не действует!

— «Скорую»?..

— Вызвали. Маша сказала нам по телефону, что выпила чай. Это было слишком давно, — Вера заплакала. — Их поймают?