Дженнифер Арментраут - Внутренний огонь [litres]

Румянец испарился с его лица, и оно сильно побледнело.

– Хотя Брок никак не выделяет меня из-за наших отношений, уверена, что ни он, ни папа не оценили бы твоего поведения. Но самое главное – оно не устраивает меня. Я не буду больше разговаривать с тобой на эту тему, – подняв подбородок, предупредила я. – Можешь и дальше работать – превращать Академию Лима в современный учебный центр со множеством удивительных возможностей, о которых папа даже не мечтал. Или можешь найти другую работу – это твой выбор. И не заставляй меня делать его за тебя.

Пол молчал.

– На этом все, – закончила я.

Он посидел несколько минут, коротко кивнул и медленно вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой.

Я проводила его взглядом и, как только он скрылся из поля зрения, выдохнула и рассмеялась. Меня все еще потрухивало от напряжения. В глубине души не верилось, что я на самом деле это сделала.

Мне удалось не только постоять за себя и отстоять собственную точку зрения, но и дать ему огромную словесную пощечину. Хотелось похлопать себя по спине.

Хотя к черту похлопывание по спине.

Лучше съем целую тарелку сырных палочек сегодня вечером.

Улыбаясь, я повернулась к компьютеру и продолжила работать, чувствуя себя… Даже не знаю. Сильной?

Уверенной. Крутой. Наверное, именно так себя чувствует Стеф, и это удивительное ощущение .

Улыбка не сходила с моего лица еще несколько часов, в течение которых я отвечала на письма. Около четырех дня на город опустились первые сумерки, маленькая елочка мерцала в тусклом дневном свете. Пора было сделать перерыв и дойти до торгового автомата, но тут в дверь постучали.

Я подняла глаза, и дыхание перехватило.

На пороге моего кабинета стояла Кристен Морган. Я моргнула, решив, что у меня начались галлюцинации, но она не исчезла. И все еще стояла там, одетая в темные джинсы и белую водолазку, которая облегала тело так, словно Кристен сошла с обложки каталога магазина модной одежды.

Ошиблась кабинетом?

Даже если так, какого черта она приперлась к Броку?

– Я понимаю, что ты совершенно не ожидала меня увидеть, но надеюсь, у тебя найдется минутка, – сказала она, сжимая ручку двери. – Мне действительно нужно поговорить.

– О чем? – Я была просто ошарашена.

Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Нужно поговорить с тобой о Броке. Потому что ты заслуживаешь знать правду.

– Заслуживаю знать правду? – переспросила я, не понимая, о чем она вообще, черт возьми, говорила.

Кристен указала на стул.

– Я могу присесть?

Такая вежливая.

Я кивнула, но, только когда она села и поставила сумку на пол, осознала, что действительно вижу ее перед собой.

– Подожди секунду. – Насторожившись, я опустила руки на стол. – Что ты здесь делаешь? За всю жизнь мы, наверное, обменялись лишь парой слов, и вдруг ты объявляешься здесь и утверждаешь, что тебе нужно рассказать какую-то правду?

– Ты имеешь полное право отнестись к моему визиту подозрительно. – Она положила одну невероятно длинную ногу на другую. – Если бы ты пришла ко мне, я бы почувствовала то же самое. – На лице Кристен появилась слабая улыбка, но глаза оставались холодными. – Знаю, что Брока здесь нет. Вот почему я сегодня пришла к тебе.

Мне стало не по себе еще больше.

– Откуда ты знаешь?

– Я встречалась с ним много лет . Мы были помолвлены, и у нас осталось много общих друзей, которые работают на твоего отца, – объяснила она. – Я недавно болтала с одним из них, и он упомянул, что Брок в Филадельфии.

Болтала. Мне не нравилась мысль, что кто-то работал там, в Академии, и докладывал Кристен о делах Брока. Инстинктивно захотелось закончить разговор прямо сейчас, прежде чем она расскажет какую-то «правду». Я не очень хорошо знала Кристен, а Брок никогда не говорил о ней ничего плохого. Но у меня были сильные сомнения, что ее появление здесь вызвано лишь заботой обо мне.

– Вообще-то я очень занята, – начала я. – И у меня нет…

– Брок говорил тебе, что я была беременна? – перебила она.

Я замолчала и, возможно, даже потеряла дар речи. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы выдавить:

– Что?

– Видимо, нет. Но я не удивлена. – Она склонила голову набок, и светлые, пепельного оттенка пряди соскользнули с ее плеча. – Думаю, тебя это тоже не удивляет. Вы дружите с детства, так что ты знаешь, что он не особо разговорчив.

Брок много разговаривал, по крайней мере, со мной. Комната закружилась перед глазами.

– Ты была беременна?

Она медленно кивнула и опустила густые ресницы.

– Это случилось примерно через пару лет после того, как мы начали встречаться. Я принимала таблетки, но часто забывала их выпить. – Кристен рассмеялась. – Тогда я не задумывалась о последствиях… – Она сделал глубокий вдох. – А ты, раз уж вы теперь встречаетесь, знаешь Брока. Он любит трахаться .

Желудок скрутило, и с десяток ментальных блокпостов взлетели на воздух.

– Беременность прервалась , – продолжила она, прежде чем я смогла что-то ответить. – И это разбило мне сердце. Я не хотела детей, но когда узнала, что беременна, почувствовала себя счастливой. И Брок тоже. Я захотела этого ребенка, захотела жить с Броком, потому что любила его. А когда потеряла ребенка, совершенно расклеилась.

Я не знала, что сказать. Брок никогда не упоминал, что Кристен была беременна, хотя этим точно нужно было поделиться. Впрочем, он вообще редко говорил о Кристен.

– Примерно через три месяца после того, как я потеряла ребенка, он сделал мне предложение, – сказала она. – А я, как ты знаешь, согласилась.

Я вздрогнула.

– Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка. Не знала. Но все равно не понимаю, зачем ты это мне рассказываешь.

И почему Брок никогда не говорил мне?

– Я рассказала, потому что прекрасно понимала, почему Брок сделал предложение. Но мне удалось убедить себя, что не стоило бояться. Вот только я ошибалась. – Она встретилась со мной взглядом, глаза блестели так, словно Кристен едва сдерживала слезы. – Хотелось верить, что Брок сделал предложение, потому что любил меня, но на самом деле он просто чувствовал себя виноватым . Чувствовал ответственность за то, что я потеряла ребенка.

– Почему он чувствовал свою ответственность?

– У нас испортились отношения. Он постоянно путешествовал, а я оставалась одна и испытывала сильный стресс. Мы много ругались. В случившемся не было его вины, но он все равно винил себя. – Она говорила искренне, но почему-то я сомневалась в ее словах. – И поэтому он предложил мне выйти замуж. Хотел снова сделать меня счастливой, и ему это удалось. Но вскоре я поняла, что он оставался со мной, потому что чувствовал себя виноватым. А не потому, что любил меня. Это вполне в его стиле.