Елена Арсеньева - Мост бриллиантовых грез

Из павильона вывалились несколько секьюрити, помчались за ним, что-то крича. Юноша в черном споткнулся, упал, на него навалились, выкручивая назад руки. В это время автомобиль повернул на главную дорогу, и прелестный замок, в котором размещался главный офис ипподрома, скрыл от Эммы происходящее на зеленом поле.

Он закрыла лицо руками, прижалась к спинке сиденья. Нет, с ним не должно случиться ничего плохого, твердила она себе. Он не вооружен. В руках у него была просто палка или что-то в этом роде. Он скажет, что испугался, увидев, как этот господин подталкивает перед собой какую-то женщину, решил, что тот собирается ее похитить. Его примут за помешанного и отпустят. Не захотят связываться с чокнутым русским. Он же не нелегал какой-нибудь, виза у него в порядке, еще месяц действительна. Будем надеяться, мальчик не забыл взять с собой паспорт. Эмма же сказала ему, чтобы не забыл!

– У него хоть есть разрешение на ношение оружия? – спросил Илларионов.

– Есть, – глухо пробурчала Эмма, не поднимая лица. – Достал где-то за большую взятку. В разрешении сказано, что он служит в числе охраны одного богатого русского по фамилии Илларионов.

– Что?.. – Илларионов так и покатился со смеху. – Значит, парень – мой охранник… Лихо придумано! Ну и наглецы же вы с сыном! Полагаю, вы принимали участие в разработке этой затеи? А ведь вы не выглядите циничной, жестокой. Вы кажетесь такой…

– Слабой, неуверенной в себе? – усмехнулась Эмма. – Вы правы, это так.

– Ну, бросьте, слабой я не назвал бы вас даже с закрытыми глазами, – оценивающе глянул на нее Илларионов. – Вы выглядите… запутавшейся. Не знающей, куда идти дальше. И очень усталой от всего того, во что оказались замешаны.

Эмма резко вскинула голову и уставилась прямо перед собой, ничего не видя от мгновенного шока.

– Ладно, если полиция обратится ко мне, я подтвержу эту чушь, – проговорил Илларионов. – Может, и проглотят. Французские полисье удивительно доверчивы, особенно когда речь идет о загадочной славянской натуре. Неохота им с нами связываться, мы ж такие…

– Подтвердите? Почему? – перебила Эмма, поворачиваясь к нему.

– Ну вы же сказали, что он пытался мстить мне за отца, – пожал плечами Илларионов. – А я, чтоб вы знали, всегда восхищался Гамлетом. Но при этом никогда не осуждал королеву. Женщина всего лишь игрушка для мужчины, она приспосабливается к ситуации или приспосабливает ее для своей пользы. Королева выживала как могла, Шекспир слишком сурово наказал бедняжку. Впрочем, он пытался дать ей шанс, ее предупреждали: «Не пей вина, Гертруда!»

Значит, женщина всего лишь игрушка для мужчины? Ну-ну…

– Куда мы едем, к вам или ко мне? – спросил Илларионов после недолгого молчания.

– Что?!

– А что такого? Нам нужно поговорить. Вы обещали объясниться. Не надейтесь, что я стану выгораживать вашего оболтуса, не получив взамен подробнейшего рассказа об всем, и прежде всего о том, как вы меня нашли, как смогли подобраться ко мне столь близко.

«А вот этого тебе лучше не знать, не то твои взгляды на женщину претерпят слишком болезненную ломку!»

– К вам я не поеду, – глухо сказал Эмма. – Я видела ваш дом. Мне там не место.

– Это еще почему? – вскинул брови Илларионов.

– Не того поля ягода. Не впишусь в интерьер. Вот эта ваша… рыжая… это да!

– О, так вы и адрес знаете, и Катрин видели? – Илларионов покачал головой. – Далеко забрались. Кстати, Катрин уверяет, будто волосы у нее золотистые. Хотя, пожалуй, она и в самом деле рыжая. Даже вульгарно-рыжая. Как я раньше не замечал? Но зря вы считаете, что не вписались бы в мой интерьер. Хотя как угодно, мое дело предложить, ваше дело отказаться. Тогда едем к вам? Какой адрес?

– Адрес мой рю де Прованс, дом три, – резко мотнула головой Эмма. – Но туда мы тоже не поедем, потому что вы не впишетесь в мой интерьер. О Господи!

Все, сил больше нет! Кураж, который поддерживал ее так долго, внезапно иссяк. Шарик сдулся. На смену напряжению пришла слабость, да такая, что Эмма едва могла дышать. Она устала. Она так устала! Нельзя столько кофе хлестать, чтобы поддерживать себя в тонусе. От кофе у нее отекают веки, и вообще… вообще…

Она заломила руки.

– Слушайте, да не мучайтесь вы так, – тихо сказал Илларионов. – Ну позвоните этому вашему придурку, спросите, как он там, и если в самом деле начались проблемы, я вмешаюсь немедленно, пошлю своего адвоката, в конце концов. Ну, хотите?

– У меня нет мобильника, – стыдливо отводя глаза, прошептала Эмма. – У нас с сыном один на двоих…

– Возьмите мой.

Илларионов протянул Эмме что-то сверкающее, серебристое, немыслимое. Как раз в стиле его «Порше»!

Эмма покачала головой. У нее вообще-то был мобильник, но она не могла позвонить Роману, потому что этот «придурок», как правильно сказал Илларионов, до сих пор не удосужился купить себе телефон взамен того, который так картинно оставил у Фанни.

– Я не могу ему позвонить. А вдруг его сейчас допрашивают? Его, конечно, обыскали, отняли портабль. Звонок… определится номер, они могут выйти на вас. Это покажется подозрительным.

– Неужели? – вскинул брови Илларионов. – Но ведь ваш сын, согласно легенде, мой бодигард. Что ж подозрительного можно усмотреть в звонке работодателя собственному служивому?

Да, и впрямь… Подозрительно не звонить – подозрительно возражать. Что же придумать?

– Да, – пробормотала Эмма. – Вы правы. Я позвоню. Нет, лучше вы, я не знаю этой модели. Еще нажму что-нибудь не так, сломаю, потом в жизни не расплачусь… Набирайте… – И она стала диктовать цифры.

Илларионов притормозил у обочины, набрал номер. Вдруг в салоне раздался перелив звонков. Эмма минуту сидела неподвижно, потом всплеснула руками и сунулась в карман. Выхватила звенящий телефон.

– Боже мой… Я забыла отдать ему мобильник!

– Террористы хреновы! – проворчал Илларионов. – Софьи Перовские! Кибальчичи! Гриневицкие, не побоюсь этого слова! Но у тех хоть наблюдатели на каждом углу стояли, и, когда его императорское величество Александр Николаевич на развод караула ехал, они хоть отмашку друг другу давали… А вы себя даже средствами связи не обеспечили! Да что ж я вам такого сделал, чем так раздосадовал, что вы на меня охоту устроили – против танка мальчишку с рогаткой выпустили?!

А у Эммы под его ворчание перед внутренним взором возникло лицо Романа… Его глаза… Ах, какими безумными они были после того, как он узнал, сколь дорого им обошелся припадок его благородства в той злосчастной маршрутке! Константинов мертв, тайник пропал! Роман был одержим желанием найти Илларионова, найти бриллианты. Строго говоря, именно он вдохновил Эмму ввязаться во все это, она, пожалуй, предпочла бы махнуть на все рукой. Ну а потом пошло одно цепляться за другое, она сама увлеклась, и события покатились, как снежный ком с горы… Нет, не снежный ком – ком мучений, взаимного предательства, измен, лжи… ком грязи. И в этой грязи уже стало не различить того света, которым были озарены их отношения раньше…