Елена Арсеньева - Полуночный лихач

Но тогда кто такая Рита?!

Инна пытается разыскать ее у Катерины Петровны, однако та ничего о ней не знает, уверенная, что Рита поехала к какому-то мужу. Возможно, Рита – сестра первой жены Дебрского, тоже дочка Катерины Петровны? Тогда вопрос, почему мать ждет сведений о ней от Антона?! Или она к нему, как бывшему родственнику, в гости поехала? Но зачем, с какой радости? И если поехала, то куда делась? Чуть не две недели назад, говорит эта теща…

А за последние две недели в жизни Антона Дебрского немало чего произошло, и, прежде всего, он попал в аварию, потерял жену… в смысле, вторую жену…

– Да чего молчишь-то? – надсаживалась на том конце провода Катерина Петровна. – Алло, слушаешь?

«Не бросить ли трубку?» – в смятении подумал Дебрский, внезапно осознавший, что боится продолжения этого странного разговора. Кстати, а с какой «блядью Кошкой» он снова связался? Неужели еще при жизни первой жены – а как, кстати, ее звали? – у него была любовница? Ни Нину, ни Инну Катерина Ивановна не может иметь в виду, ведь Антон познакомился с обеими чуть больше года назад, а тут явно идет речь о старых связях.

«Наш Дебрский бабник, – пропел кто-то в голове, – наш Дебрский бабник! Наш Дебрский бабник, бабник хоть куда…»

– Мы с тобой как договаривались, когда ты Риточку забирал? – разорялась бывшая теща. – Что вы с ней хоть раз в неделю будете звонить! Думаешь, у меня за ребенка сердце не болит? Как она там, моя маленькая Лапка? Вспоминает свою няню Катю?

Какую еще Риточку он забирал?! Откуда?

И вдруг до Дебрского дошло, что речь идет о его дочери. Забирал он ее у няни Кати – ну ясно, у бабушки, у Катерины Петровны! Девочку, значит, тоже зовут Рита, так вот как ее зовут! А то все Лапка, Лапка… Ну, хоть одна полезная информация просочилась. Правда, о своем родстве с этой матерщинницей он предпочел бы ничего не знать и не ведать. Подумаешь, бывшая теща!

– С Лапкой все в порядке, – выдавил из себя Дебрский, собираясь побыстрее свернуть разговор. – Она сейчас у деда…

И прикусил язык. Однако было поздно.

– У какого еще деда? – насторожилась Катерина Петровна. – А? У какого деда, спрашиваю? У тебя же нет никого, никакой родни, ты ведь по жизни один как перст и гол как сокол. Антон! Куда девал девчонку? Или ты… – Голос ее внезапно сел. – Или ты, не дай бог, женился? Антон, да отвечай, сука ты сучайшая! Неужели завел себе кого-то? Побойся бога! При живой жене?!

Дебрский покачнулся.

То есть как это – при живой жене?

Получается, он был женат трижды? Две жены умерли, третья жива? И вдобавок у него есть Инна, а также какая-то неведомая «блядь Кошка»?

Да, воистину: наш Дебрский бабник… Бабник в квадрате! Нет, в кубе! Вернее, в пятой степени, потому что женщин всего пять – бабник в квинте, что ли? Но еще не факт, что это все его женщины…

Да ну, чепуха. Тут что-то напутано. Катерина Петровна – бабушка Лапки, тьфу, Риточки… Нет, лучше называть ее Лапкой: во-первых, привычнее, да и имя Рита Дебрскому отчаянно не нравится, наверняка дочку назвали так без его согласия. Итак: раз Катерина Петровна – бабушка Лапки, значит, Лапка – дочка ее дочери, первой жены Дебрского, той, которая умерла… А от чего, кстати, она умерла? Нина погибла при аварии, а эта умерла, наверное, от болезни.

Или… не умерла?

Его даже качнуло, и от этого неосторожного движения перекрученный телефонный провод невзначай надавил на рычажок. В трубке послышались гудки.

– Алло! – вскрикнул Дебрский, но было поздно: разъединилось, надо перезвонить.

Он уже уткнул палец в восьмерку, как вдруг покачал головой: не надо перезванивать. Зачем? Чтобы опять выслушивать матюги Катерины Петровны? Это возможно только в малых дозах, и свою порцию он на сегодня поимел с избытком. И вообще – он сегодня всего поимел с избытком!

А кстати, откуда он взял, что его первая жена умерла? Да Инна же сказала!

Хотя нет, если хорошенько припомнить, Инна ничего такого не говорила. Она упомянула, что Лапка любила Нину как родную мать, что-то в этом роде, а Дебрский спросил: «Ты хочешь сказать, Нина моя вторая жена? А первая умерла, что ли?»

Инна пожала плечами, и он счел это движение достаточно красноречивым ответом. Однако ни слова не было сказано насчет смерти первой жены – черт, да как же ее все-таки звали?!

И вдруг он сообразил, как. Ритой, конечно же! Лапку назвали в ее честь. Рита-старшая жива, определенно жива, а Инне об этом отлично известно. Иначе зачем бы она посылала Жеку с Киселем в Дубровный, узнавать о ее судьбе?

Действительно, зачем? Не проще ли было сказать Антону все как есть, они бы вместе позвонили в Дубровный и узнали…

О чем? Что эта самая Рита поехала к Антону? Навестить его и заодно, наверное, проведать дочку? Вполне законное желание, только вот какой вопрос: если она жива, почему они расстались? Ответ один: развелись. Ладно, дело обычное, но почему дочка живет с отцом?! Даже в той социально-бытовой отключке, в какой пребывал последнее время Дебрский, он не мог не понимать, что это ненормально, если после развода ребенка забирают у матери. И даже скрывают от девочки существование этой самой матери.

Или Рита-старшая была очень больна? К примеру, раком? И поскольку ей все равно уж как бы помирать, ребенка у нее забрали, пока Лапка маленькая и не помнит мать.

Но тогда Дебрский-прошлый не кто иной, как подлец. Он что, не мог подождать смерти жены, не увозить у нее ребенка?

Неприятно сознавать, что ты, пусть даже не совсем ты, а «прошлый», забытый – подлец, и Дебрский быстренько придумал себе (ему?) оправдание. Ведь Рита могла болеть не «благородным» раком, а какой-нибудь мерзкой гадостью: сифилисом там или СПИДом. Ох, наслушался он про все про это в больнице! Тогда понятно, почему у нее забрали Лапку, понятно, почему Антон не объявлялся бывшей теще. А ведь не исключено, что Рита и впрямь на пороге смерти, вот и поехала к Лапке проститься…

И куда подевалась? И какого черта вообще ехала, если они с мамашей не знали адреса Антона и даже его телефона? Что, Рита и сейчас еще бродит по улицам Нижнего, вглядываясь в лица? Или, не дай бог, болезнь ее доконала где-нибудь в подворотне, ее свезли в морг, как невостребованную, никому не нужную бомжиху…

Секундочку! Утри скупую мужскую слезу, Дебрский! Может быть, все гораздо проще? Может быть, Риту лишили родительских прав потому, что она была именно бомжихой? Пьяницей, бродяжкой, никудышной матерью? Не исполняла, наверное, своих обязанностей, валялась где-нибудь в углах, по вокзалам, а то и прямо на улице, может быть, в беседке во дворе…

Дебрский нахмурился.

Что еще за беседка во дворе? Откуда она приплыла в голову?

Подошел к окну, выглянул.

Никаких беседок в их дворе нету. Почему же вдруг возникли в памяти невнятные очертания какой-то беседки с лавочками внутри, скрюченная фигура неизвестного человека, запах «Тройного» одеколона…