Лиза Хилтон - Ультима

Пока Кевина не было, я мысленно составила список дел. Пошаговый, сначала одно, потом другое. Вот и все.

Он вернулся через пятнадцать минут с номером телефона и адресом на листе почтовой бумаги с монограммой Лоренса.

– Кевин, это просто потрясающе! Вы не представляете себе, как я ценю вашу помощь!

– Я бы посоветовал вам поехать на метро, мисс. В это время на дорогах такие пробки…

– Разумеется, мне пора идти! Было очень приятно снова увидеть вас, Кевин!

– И мне, мисс! Всегда рад помочь друзьям лорда Кинкардайна.

Мы вышли из комнаты, конверт смотрел нам вслед.

В начале одиннадцатого я приехала в пункт аренды автомобилей у «Тоттенхэм-Хейл» и встретилась там с приятелем Кевина Элвисом, приславшим сообщение, что он согласен на работу. Может, стоило взять с собой выпуск «Таймс» в качестве условного знака, но, войдя в «Макдоналдс», я поняла, что это излишне – двойник короля рок-н-ролла там был только один.

– Ты, значит, девочка от Кевина?

– Точно. Вот что надо сделать, – начала я.

Дело в том, что сразу после аукциона я намеревалась вынести со склада «Британских картин» кое-что довольно тяжелое. Около складских помещений, выходящих на задний двор, парковаться было нельзя – лишний риск, придет какой-нибудь офицер дорожной полиции и испортит мне всю малину, тем более что на складе я должна была оказаться сразу после окончания аукциона. Я объяснила Элвису, что от него всего-навсего требуется арендовать фургон, припарковать его заранее в районе Хеймаркет, а потом приехать ко мне, как только я пришлю ему сообщение. Три тысячи за десять минут. На старомодной бумажной карте города я отметила все нужные точки и маршрут, которым надо будет проехать, написала список того, что мне понадобится, и дала ему еще триста фунтов на расходы. Бак фургона нужно будет заправить по полной.

– На всякий случай подстрахуемся, приезжай на место к десяти вечера, хотя я думаю, что понадобишься ты ближе к одиннадцати.

– Хорошо.

– И еще один момент… Ты потрясающе выглядишь, но, если возможно, надень вечером что-нибудь менее броское… Договорились?

На самом деле белая замшевая косуха с бахромой и серебристой шнуровкой отлично смотрелась с ковбойскими сапогами, но в районе Сент-Джеймс такой наряд может привлечь ненужное внимание.

– Хорошо.

Вернувшись к одиннадцати часам на такси в Мейфэр, я пошла по своим любимым диккенсовским лавочкам вокруг площади Пикадилли. Магазинчик наручников в галерее «Берлингтон-Аркейд», где можно было найти викторианские цепочки с зубами давно умерших детей, часовая мастерская, пошив рубашек, шляпный магазин «Локс», армейский магазин, в витрине которого была выставлена полная униформа и антикварные треуголки. Прежде чем подняться в Сент-Джонс-Вуд, я зашла в «Трамперс», мужскую парикмахерскую на Керзон-стрит, где купила самую большую бутылку концентрата лаймового одеколона в светло-розовой коробке и старомодную опасную бритву с полированной черепаховой рукояткой. Потом прошла через Шеферд-Маркет, по Джермин-стрит, где в «Нью энд Лингвуд» выбрала нужное из огромного ассортимента шелковых галстуков, и напоследок забежала в табачную лавку «Фокс». Прежде чем около полудня сесть на такси на Хеймаркет, я успела приобрести упаковку ватных дисков в «Теско» и пару латексных перчаток в «Бутс».

Дверь отделанного бледной штукатуркой дома открыл седеющий мужчина с тонкими губами в твидовых брюках и рубашке из вийеллы. За то время, что мы не виделись, он ничуть не изменился.

– Полковник Моррис? – спросила я, держась подальше от камер наблюдения над дверью, и приподняла огромные солнцезащитные очки от «Диора». – Я из «Британских картин». Прошу прощения за беспокойство, но не могли бы мы сделать снимок вашего Сарджента? Это для нашего каталога.

– Не продается! – грубо отрезал он.

– Разумеется, я не это имела в виду, прошу прощения, – забормотала я с должной ноткой восхищения и лести в голосе, – просто мой начальник… вы ведь такой важный клиент… Мой начальник сказал, что вы будете не против, если я зайду посмотреть картину. Это для выставки портретов этой осенью, – добавила я, взглянув на него из-под ресниц.

– А-а-а, тебя начальник прислал?

– Да-да.

– Надеюсь, это недолго. Я как раз собирался обедать.

– Всего минутка, спасибо вам огромное!

Он проводил меня в гостиную. Я прекрасно помнила эти тяжелые, пастельных оттенков шторы поверх льняных жалюзи, защищающие картины от солнечного света. Над камином висел Сарджент, портрет женщины в бархатном кресле, выполненный в розовых и серых оттенках, пышные юбки почти касаются рамы. Надев латексные перчатки, я с благоговением прикоснулась к гладкой поверхности картины.

– Не трогать! – прикрикнул полковник.

– Ой, простите! Я сейчас только фотоаппарат достану…

Поставив сумку на ковер, я наклонилась, отклячив попу, как бабуин, и продолжая щебетать о том, что мы собираемся выставить на аукцион «После полудня» Сарджента и что для каталога нужно сфотографировать еще несколько его работ. Почувствовав его приближение, я взяла бритву покрепче и, когда рука с пожелтевшими ногтями, которую я запомнила на всю жизнь, потянулась ко мне, схватила полковника за запястье, развернулась и полоснула его бритвой. Получилось даже лучше, чем я ожидала: на долю секунды мы оба удивленно смотрели на белую кость, показавшуюся из десятисантиметровой раны на руке полковника, потом она наполнилась кровью, Моррис заревел и попятился назад в сторону коридора. Я оказалась быстрее и поднесла окровавленное лезвие к картине раньше, чем он добрался до кнопки вызова охраны.

– Полковник, я бы на вашем месте присела. Вон туда, на диван, отлично! – Я бросила ему нежно-розовый галстук клуба «Гэррик» с узором «пейсли». – Можете использовать вместо жгута. Зажмите зубами.

Кровь заливала весь пол, уже успела впитаться в обивку дивана, в отвороты брюк полковника. Побледнев от ярости, он молча сделал все, как я сказала, завязал шелковую ткань на запястье и затянул узел пожелтевшими пеньками зубов.

– А теперь встаньте и принесите из спальни книгу. Альбом с фотографиями, который вы показывали мне при нашей последней встрече, – холодно произнесла я, и в его глазах тут же вспыхнул злобный огонек. – А-а-а, прекрасно, значит, вы меня помните. Пошевеливайтесь, а то порежу вашего Сарджента на полоски. Ясно? Если поняли, кивните.

Он вполне мог выйти из комнаты и наставить на меня свой верный боевой револьвер, но мы же в Англии. Если полковник – спортсмен, то его оружие давно уже сломано и заперто на ключ в каком-нибудь шкафу. К тому же риск добавлял веселья, поэтому я ощутила некоторое разочарование, когда он вышел из комнаты с увесистым альбомом эротических фотографий XIX века в здоровой руке. Я сделала ему знак положить альбом, он подчинился, как загипнотизированный, не сводя глаз с картины, будто я взяла в заложники его ребенка.