Лиза Хилтон - Ультима

– Он мне кое-что подарил, – сказала я, доставая из сумки коробочку и протягивая ее подруге.

– «Аспри»? Да ладно! От русского я ожидала как минимум «Гарри Уинстона»! Ой, беру свои слова обратно!!! Да ты посмотри на этих малышек!!!

Серьги оказались выполнены в стиле Прекрасной эпохи – по три бриллиантовые горошины размером с подушечку большого пальца в оправе в виде полумесяца.

– Я же говорила!!! – завизжала Карлотта.

Я перевернула одну из сережек вверх ногами. Под таким углом камни напоминали веер. Неплохо, Ермолов, очень неплохо!

– По крайней мере, Франц не экономит на украшениях, – задумчиво теребя колье, вздохнула Карлотта. – Помнишь, я была помолвлена с Германом? Ну, еще до Франца?

– С этим, которого посадили?

– Ага. Настоящая свинья! Ну так вот, я, значит, с ним встречаюсь, и он дарит мне пуссеты «Тиффани»! Ты представь только!

– Карлотта, твоя жизнь достойна сожаления, у меня слезы на глаза наворачиваются! – засмеялась я.

– Может, сходим в «Ле Кав»?

– Давай!

– Тогда надевай этих малышек и сними уже свою рогожку!

Зульфугарлы с гордостью сообщил, что мы с ним встречаемся в клубе «55» в час дня, и на всякий случай пояснил, что бронировать столики до трех часов разрешается только постоянным клиентам. Еще он собирался прислать за мной яхту, чтобы довезти меня до Пампелона, – «Черри» с тридцатиметровой палубой, на мой вкус, перебор, чтобы подвезти одного человека. Однако, сидя по-турецки на самом носу, с развевающимися на ветру волосами и сверкающими солеными брызгами вокруг, пока яхта лавировала среди целой плавучей ярмарки тщеславия в заливе Раматюэль, я пережила что-то похожее на модное ныне состояние майндфулнес – полное присутствие здесь и сейчас. Гейзи встречал меня на пристани клуба «55». Я передала ему свои босоножки, придержала полы лазурного кафтана «Призм», капитан подал мне руку, и я элегантно сошла с палубы на пристань.

Под кафтаном у меня было белое асимметричное бикини от «Эрес», которое Зульфугарлы, судя по всему, оценил по достоинству.

– Bonjour, Патрис! – панибратски хлопнул по спине хозяина клуба Зульфугарлы, и тот практически незаметно отодвинулся подальше.

– Bonjour, madame, месье Зульфугарлы, как приятно снова вас видеть!

Мы разместились на оформленной голубым и белым льном террасе с бутылкой розового вина, заказали сибаса и рататуй, и Зульфугарлы сообщил мне, что собирается сделать ставку на Гогена. Я сказала, что мне очень приятно это слышать, но я не совсем понимаю, зачем нужно было приглашать меня в Сен-Тропе, хотя я очень рада его видеть.

– Я подумал, возможно, мы с вами можем договориться?

– Вы имеете в виду прямую продажу?

– Именно!

– И как вы себе это представляете? Прошу вас, не забывайте, что я не являюсь владелицей картины, я просто дилер.

Он посмотрел на меня, как он, видимо, считал, с лукавством. Черные волоски пробивались через плечевые швы белой рубашки «Вилебрекин».

– Вот именно. И если вы устроите мне прямую продажу, то я готов заплатить вашей галерее процент за оказанную услугу. «Джентилески», правильно?

Я сделала крошечный глоток розового вина, как и все остальные женщины за соседними столиками. Таковы извращенные правила игры высшего общества Средиземноморья. Вся жизнь крутится вокруг бесконечных обедов и ужинов, на которых предполагается, что женщины практически ничего не едят. Все они томно ковырялись в приготовленной на гриле рыбе и салатах из свежих томатов, подносили вилки ко рту, а потом, не притронувшись к еде, снова клали их на тарелки, совсем как Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром» на барбекю в поместье «Двенадцать дубов». Сняв темные очки, я посмотрела Зульфугарлы в глаза:

– Сколько?

– Сотня за картину, и десять вам, – ответил он, не уточняя, что речь идет о миллионах.

– Как мило с вашей стороны, я бы рада, но…

– Пятнадцать!

– Господин Зульфугарлы, я не стану торговаться с вами, это оскорбительно для нас обоих. Как я уже сказала, я действую от имени «Сосьете мутуале», и они настаивают на том, чтобы картина была выставлена на открытый аукцион. Как вы знаете, полотно уже передано устроителям аукциона, поэтому снятие лота оплачивается владельцем.

– Какой резерв?

– Сотня.

– Десять процентов от резерва плюс еще пятнадцать, получается сто тридцать пять, и я мог бы…

– Но на самом деле есть и другая причина, – перебила его я. – В мои обязанности входит проследить за тем, чтобы мой клиент получил максимально возможную сумму. Недавно мне сообщили, что есть еще один клиент, заинтересованный в покупке нашего Гогена. Серьезно заинтересованный.

– Кто?

– К сожалению, я не имею права разглашать такую информацию.

– Конечно-конечно…

Ланч продолжался. Зульфугарлы изо всех сил пытался скрыть досаду. Он быстро допил вино и заказал еще бутылку. За столиком у воды сидела компания арабов, которые поливали смеющуюся девушку шампанским «Дом Периньон» 1985 года. К ним тут же подскочили два официанта, но не затем, чтобы остановить их, а чтобы оттолкнуть резиновую лодку с туристами, которые подобрались со своими селфи-палками слишком близко к клубу. Рядом с нами сидели два светловолосых ребенка, с головой ушедшие в свои планшеты и не обращавшие совершенно никакого внимания ни на приготовленные по специальному рецепту гамбургеры, ни на манящий морской берег с мокрым песком. Никто из завсегдатаев клуба даже не обернулся, когда на террасу с пляжа зашла известная актриса в потертых обрезанных джинсовых шортах.

Интересно, как бы отреагировали эти люди, если бы сюда, в это гнездо капитализма, прибило лодку с беженцами? Быстренько накинулись бы на них и устроили бы благотворительный гала-концерт с дресс-кодом и Леонардо ди Каприо, произносящим проникновенную речь? Да ладно, Джудит, как будто тебе есть дело до беженцев. Вообще-то, я намеревалась посетить еще одно заведение, которое совершенно точно не находилось на пляже, зарезервированном для любителей поглазеть на знаменитостей.

– Вообще-то, – наклонилась я к Зульфугарлы с кокетливым видом, – могу открыть вам тайну! Покупателя зовут… Павел Ермолов. Вы собираетесь лично присутствовать на аукционе?

– Мне нужно быть в Нью-Йорке.

– Как жаль! – вздохнула я, накрывая его руку своей и сверкая подаренным браслетом «Булгари», который все-таки заставила себя надеть. – А я-то думала, мы вместе обмоем ваше новое приобретение!

– Значит, мне с вами не светит?

– Ну, я бы сказала, наоборот, – улыбнулась я.

Ладно, давайте проверим, у кого из вас длиннее.

Дело сделано.

Иногда случается просидеть весь день дома, к примеру, за чтением книги, и тут кто-то входит в комнату, включает свет, и только в этот момент понимаешь, что за окном уже стемнело, а ты даже не заметила. Примерно так я чувствовала себя в Лондоне, проводя дни напролет с да Сильвой. Казалось, мир был покрыт серой патиной скуки, а он просто взял и убрал ее. Как… ну как снимают лак с картины. Возможно, потому, что он по-настоящему видел меня, знал, что со мной происходит, наблюдал за мной очень давно и мне ничего, абсолютно ничего не надо было скрывать. Звучит страшно, но на самом деле мне было не страшно. Мне было просто замечательно.