Синди Майерс - Рискованное турне [litres]

Саймон вышел из спальни, держа в руке сумки. Он тоже надел куртку, и, обняв его, Энди ощутила надежную твердость бронежилета.

– Я подведу к крыльцу машину, – сказал он. – Жди здесь.

Энди прислонилась к столбу крыльца и закрыла глаза. Восемь месяцев назад она узнала о беременности, тогда она одновременно испугалась и обрадовалась. Ей очень хотелось создать семью с человеком, которого она любила, родить ребенка, который не будет зависеть от богатства и связей ее отца и его планов на будущее…

Но ее любовника новость не обрадовала. Тогда Энди с ужасом узнала, что он женат и у него двое детей. Отец тоже не собирался ее поддерживать, предлагая оплатить аборт. Его больше беспокоило, как сохранить скандал в тайне, чем чувства дочери.

Ей пришлось сбежать, она спряталась в глуши, изменила имя и связалась с красивым, обаятельным мужчиной, оказавшимся такой же фальшивкой, как все остальные.

– Обопрись на меня.

Надежная рука Саймона подхватила ее. Энди открыла глаза и посмотрела на него. В его глазах была уверенность и сила, а не презрение, нетерпение и раздражение, к которым она успела привыкнуть, имея дело с другими мужчинами.

– Смотри под ноги, – прибавил Саймон. – Здесь скользко.

Закрыв пассажирскую дверь, Саймон вернулся в хижину за сумками и загрузил их в багажник. Вскоре он уже вел машину по заснеженной дороге.

– Куда мы едем? – спросила она. – Я не знаю, где тут ближайшая больница.

– Скорее всего, в Брекенридже, – отозвался Саймон. – Но для нас главное – поймать сигнал связи, тогда можно будет вызвать скорую.

– Это хорошо. – Энди стиснула зубы, когда ее скрутил новый приступ боли.

Саймон взял ее за руку.

– Ты в порядке? – спросил он.

Энди кивнула.

– Все будет хорошо. Давай только быстрее уберемся отсюда.

Он вел машину, напряженно всматриваясь в лес по обе стороны дороги.

– Ты же не думаешь, что они будут нас поджидать в засаде? – спросила она.

– Судя по следам, они уехали в том же направлении, что и мы. – Саймон указал на свежие борозды, оставленные шинами, в снегу на дороге. – Похоже, Виктор гонится за Метуотером.

– Виктор убил бы меня не задумываясь, – вздохнула Энди. – И Дэниел тоже.

– Они вообще не способны думать о ком-либо, кроме себя, – отозвался Саймон.

Энди хотела спросить его, есть ли ему дело до нее, не бросит ли он ее однажды, как это делали другие, но слова застряли в горле. Ее защита – это его работа, а свою работу Саймон привык выполнять безупречно. Он признал, что у него есть чувства к ней, однако долг для него явно на первом месте.

Снова начались схватки, и на сей раз Энди не смогла подавить крик.

– Ты в порядке? – спросил Саймон.

– Хватит меня об этом спрашивать! Я не знаю, в порядке ли я! Я рожаю!

– Какие промежутки между схватками?

– Не знаю.

Саймон покосился на часы на приборной панели.

– Скажешь, как начнется следующая.

– Ладно.

Она сдвинулась на самый край сиденья и стала ждать. Наконец по телу прошла новая судорога, и Энди вцепилась в переднюю панель.

– Сейчас! – выдохнула она.

Саймон нахмурился.

– Примерно четыре минуты.

Он извлек из кармана телефон и мрачно воззрился на экран.

– Есть сигнал? – спросила Энди, отчаянно борясь с паникой.

Саймон покачал головой.

– Он скоро появится. Мы вызовем скорую.

Энди закрыла глаза и стиснула зубы, полностью сосредоточившись на том, что происходило в ее теле. Все и в самом деле началось.

Перед ними протянулось пустое шоссе. Ветер сбивал белые хлопья в крошечные вихри, отчего казалось, будто в свете фар танцуют призраки.

Саймон съехал на обочину и взял телефон.

– Это агент Саймон Вулридж, бригада рейнджеров. Я на шоссе номер 285, к югу от Фэр-плея, – произнес он. – Со мной женщина, у нее начались роды. Интервалы между схватками – четыре минуты.

Энди снова зажмурилась и прижалась лбом к ледяному окну дверцы. Ветер сотрясал машину, пока Саймон молча слушал ответ на свое сообщение.

– Указатель миль?.. Рядом такого нет, – наконец сказал он. – Но мы возле поворота на двадцать четвертую окружную дорогу. Да, воды уже отошли. Да… нет… Сколько придется ждать? Нет… Я перезвоню в случае необходимости.

Он закончил звонок и бросил телефон на панель. Уголок губ дернулся, выдавая разочарование.

– Что сказали? – спросила Энди. – Они вышлют «скорую помощь»?

– Сказали, она приедет минут через сорок, может, через час, – мрачно сообщил Саймон. – На трассе Ай-70 заносы, весь местный транспорт стоит. Они попросту не успеют добраться до нас.

Вот теперь паника подступила всерьез. Энди отчаянно пыталась держать себя в руках. Налетел новый порыв ветра, машина вздрогнула.

– А на что ты все время отвечал «да» или «нет»?

Он нажал пальцами на переносицу.

– Спрашивали, доводилось ли мне принимать роды.

– И как, доводилось?

– Не совсем. – Он открыл дверь. – Я возьму аптечку и пледы из багажника. Думаю, тебе будет лучше сесть на заднее сиденье, там больше места.

– Что ты хочешь этим сказать?! – крикнула Энди, но Саймон уже вышел и закрыл дверь.

Ледяной ветер радостно ворвался в машину, стоило ему распахнуть багажник. Энди отвернулась. Ей отчаянно хотелось заорать, чтобы он ехал дальше не останавливаясь – если понадобится, до самого Брекенриджа! Но начались потуги, а значит, ребенок вот-вот родится.

Саймон обошел машину и открыл пассажирскую дверцу, держа в руках пледы.

– Один я расстелю на сиденье, – сказал он. – Есть чистые полотенца и бутилированная вода.

Он помог Энди выбраться из машины, и она стиснула его руку.

– Так ты когда-нибудь принимал роды? – снова спросила она, не отводя взгляда от его лица до тех пор, пока он не посмотрел ей в глаза.

Но ответить он не успел: новая схватка заставила ее согнуться пополам. Энди тихо застонала, и он растер ей плечи.

Когда боль стихла, она позволила Саймону устроить ее на заднем сиденье, ногами к нему. Ледяной ветер продолжал игриво наведываться в машину, твердые гранулы снега бились в окна, собирались на полу.

Их взгляды снова встретились. Если Саймону и было страшно, то ему удалось это скрыть.

– Я однажды наблюдал за тем, как это делает мой дядя – в больнице в Мехико, – наконец ответил он. – Мне было семнадцать, я устроился туда на лето подработать. Когда привезли женщину, думаю, все попросту забыли обо мне. Я ничего не делал – стоял в уголке и смотрел.

– И что почувствовал?

– Ужас и интерес одновременно. – Он скривился. – Было много криков и много крови. Тогда я к этому был еще непривычен.

– А теперь привык?

– Давай скажем, в моей жизни хватало и того и другого. Теперь меня этим не удивить.

– Надеюсь, ты хорошо помнишь, что тогда увидел.