Синди Майерс - Рискованное турне [litres]

– Твои слова ничего не стоят.

– Думаешь, я хочу тебя обмануть? Нет. Полмиллиона долларов, офицер. Только подумай о том, что ты сможешь сделать с этой суммой.

– Брось оружие, – повторил Саймон.

– Разумеется.

Метуотер выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил.

Офицер бросился на пол, пуля вгрызлась в стену у него за спиной. Выстрел Саймона попал прямо в грудь Метуотеру. Саймон нажал на спуск во второй раз и в третий, и наконец преступник выронил оружие и рухнул на пол. Медный ключ с глухим звоном отскочил от пола и замер в лужице тусклого света возле стола.

Вдали завыли сирены, быстро приближаясь. Саймон кое-как поднялся на колени и сел на пол, чувствуя, как бьется сердце и прерывается дыхание. Он не изменил положения, даже когда полиция штата ворвалась в хижину с оружием наготове.

– Он мертв, – произнес Саймон. – Все кончено.

Энди улыбнулась малышке, которую держала на руках. Медсестры переодели девочку в розовые ползунки и крошечную шапочку, завернули в цветастое фланелевое одеяльце. Экстремальные условия появления на свет, к счастью, не навредили девочке. Врачи объявили, что мать и ребенок совершенно здоровы и могут отправиться домой, как только будут собраны и подписаны все бумаги.

Домой… Энди даже не знала, где теперь ее дом. Пророк по-прежнему на свободе, значит, придется ехать в убежище? А что потом? Ее двадцать пятый день рождения уже миновал, следовательно, она стала богатой женщиной. Можно купить дом – с залитой солнцем детской, задним двориком, где ее доченька будет играть, когда немного подрастет… Но представившаяся картина не грела ей душу. В этом доме будет слишком одиноко. И пусто.

Стук в дверь прервал ее размышления. Энди подняла голову и увидела, как в палату вошел Саймон. Сердце бешено забилось при первом же взгляде на него. Он снова был в полицейской форме, волосы аккуратно расчесаны, подбородок выбрит – таким она и помнила его по частым визитам в лагерь Семьи. Только на сей раз офицер Вулридж держал в руках букет цветов – красные маргаритки, оранжевые хризантемы и пурпурные лилии в обрамлении зеленой ткани. Даже не улыбнувшись, он подошел к кровати. Взгляд задержался сначала на ребенке, затем поднялся к лицу молодой матери. Эти темные глаза словно смотрели в самую душу. Но теперь Энди захотелось плакать из-за выражения, которое она в них прочла. Она боялась того, что Саймон мог сказать ей – и чего мог не сказать.

И поэтому заговорила первой:

– Как я рада, что с тобой все хорошо! Я страшно волновалась.

За те часы, которые миновали с момента их расставания, она успела вообразить самое страшное – от его смерти до полного нежелания видеть ее вновь.

– Не было нужды волноваться обо мне, – отозвался он.

– Что случилось? – спросила Энди. – Что с пророком?

– Он мертв и больше не сможет причинить тебе вред.

Лицо Саймона еще больше помрачнело, и Энди догадалась, что это он убил Метуотера. Но об этом она спрашивать не будет. Она не хотела сейчас говорить о таких страшных вещах.

Саймон снова посмотрел на малышку.

– С ней все хорошо? – спросил он. – А с тобой?

– У нас все прекрасно. Хочешь ее подержать?

Энди ожидала отказа, но Саймон положил букет на постель и осторожно взял младенца на руки. В его руках новорожденная казалась совсем крохой, но в этом зрелище было что-то очень правильное. Горло сдавило, и Энди с трудом сдержала слезы.

– Какая красивая, – произнес Саймон и снова посмотрел на молодую женщину.

– Я назвала ее Кэролайн – в честь моей мамы.

– Красивое имя. – Саймон опустил взгляд на малышку, которая тут же подозрительно уставилась на него в ответ. – Такая кроха, – заметил он.

– Ты так уверенно держишь ее…

– Нет. Я ничего не знаю о младенцах, – проговорил Саймон.

– Я тоже.

«Мы можем научиться всему вместе», – подумала Энди, но не осмелилась это произнести.

– Мне нужно рассказать тебе, что именно случилось после того, как мы расстались, – произнес он, по-прежнему не отводя глаз от младенца.

– Это не обязательно.

– Я хочу это сделать. – Он помедлил, потом добавил: – Думаю, мне это нужно.

– Хорошо, – сдалась Энди.

– Я вернулся в хижину твоего дяди, решив, что едва Метуотер поймет, что ключа в медальоне нет, отправится туда на поиски.

– И он был там?

– Да. И нашел ключ. Пытался подкупить меня, предлагая половину всех денег, если я отпущу его.

– Но ты не согласился.

– Верно. – Саймон отвернул край одеяльца от лица маленькой Кэролайн. – Метуотер попытался выстрелить в меня. И теперь он мертв.

– Вот как… Наверное, плохо чувствовать такое облегчение при этой новости, да? И что теперь будет с деньгами?

– Это решать властям Чикаго. Им нужно будет выяснить, какой банк выпустил этот ключ и где находится сама ячейка. Деньги, скорее всего, пойдут на нужды правительства.

– Главное, что ты цел и невредим! – горячо воскликнула Энди. – Не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты сделал. Если бы тебя не было рядом, когда начались схватки, не знаю, что бы со мной сталось.

– Не благодари. Я не сделал ничего особенного.

– Без тебя меня бы не было в живых. И Кэролайн тоже.

– Не смотри на меня как на святого, – сердито бросил Саймон. – Это не так. Я не смогу вечно спасать тебя и быть таким хорошим, как тебе бы хотелось. Я знаю по-настоящему добрых людей. Моя тетя – монахиня, управляет приютом на границе. Дядя – врач, который каждую неделю оказывает помощь неимущим – бесплатно, – а это затраты в тысячи долларов. Мои родители погибли, тоже пытаясь помочь другим. По сравнению с ними я никто.

– Перестань! – рассердилась она. – Я знаю, ты считаешь меня наивной девочкой в розовых очках. И я такой была когда-то. Но за последние несколько недель я выросла – точнее, за несколько дней, проведенных вместе с тобой. Я знаю, что ты не идеален, ты ворчишь, не слишком разговорчив, нетерпелив, еще и храпишь! Но для меня это не имеет ни малейшего значения. Потому что я вижу тебя настоящего под этой суровой маской, которой ты успешно распугиваешь других. Я тоже была такой когда-то.

– Ты никогда не ворчала. И не храпишь.

– Нет. Но я умею держать людей на расстоянии, оставаясь холодной и неприступной. Все могут думать, что ты ставишь себя выше их, но я знаю, это потому, что ты полагаешь, будто недостаточно хорош. И не хочешь, чтобы кто-то приблизился к тебе настолько, чтобы это понять. – Она склонилась к нему. – Но мы позволили себе сблизиться, Саймон. Так вышло, что мы не удержались. И я поняла, что у нас куда больше общего, чем считаешь ты.

Их взгляды встретились, и Саймон не отвел глаз.

– Я хочу знать лишь одну вещь. Ты говорила всерьез? О том, что любишь меня?

– Да. Люблю – даже слишком сильно.