Синди Майерс - Второй шанс на любовь

– Трэвис! – радостно воскликнула она и кинулась к нему, но Трэвис предостерегающе вскинул руку.

– Ну, как ты? – спросил Трэвис, окидывая ее обеспокоенным взглядом.

– Нормально.

Леа поглядела на свою оранжевую тюремную форму и резиновые шлепанцы. Что и говорить, ансамбль не слишком нарядный.

– По крайней мере, здесь есть возможность помыться, – смущенно пошутила она.

– Мисс Карлайл, я специальный агент ФБР Тед Блессинг, – представился чернокожий мужчина. – Мы с агентом Стэдменом должны задать вам несколько вопросов о Дуэйне Брэсвуде.

Переводя взгляд с одного на другого, Леа отступила на шаг. Так, значит, они здесь по делу… Теперь понятно, откуда эта формальная, сдержанная манера. Леа села обратно за стол и положила руки на колени.

– С удовольствием помогу следствию всем, чем смогу, – в тон агентам ответила она. – Но разве при разговоре не должен присутствовать адвокат?

– Беседовать будем не здесь. Адвокат будет вам предоставлен, когда вас будут допрашивать в нашей штаб-квартире.

Леа повернулась к Трэвису.

– Значит, меня повезут в Вашингтон? – уточнила она.

– У нас есть штаб-квартира здесь, в Дуранго, – ответил он. – А после допроса тебя отпустят на поруки, под мою ответственность.

Леа нервно облизнула губы и обратилась к его начальнику, агенту Блессингу:

– А потом?..

– Обвинения вам не будут предъявлены в случае, если согласитесь сотрудничать со следствием.

У Леа гора с плеч свалилась.

– Конечно, с радостью! – воскликнула она, готовая скакать от счастья.

– Тогда пойдем отсюда поскорее, – протянул ей руку Трэвис.

Десять минут спустя она стояла на улице возле здания тюрьмы с Трэвисом и агентом Блессингом. На ней по-прежнему была оранжевая тюремная форма, и Леа чувствовала на себе опасливые и недоброжелательные взгляды прохожих. Но ее собственные вещи были настолько грязными, что надевать их Леа не желала.

– Ничего, купим тебе что-нибудь, – утешил ее Трэвис, открывая для нее заднюю дверцу машины.

Леа надеялась, что Трэвис сядет рядом с ней, но он забрался на переднее сиденье рядом с сидевшим за рулем Блессингом.

Почти всю дорогу агенты молчали, лишь пару раз обменялись дежурными комментариями о природе и погоде. С Леа ни один из них не заговаривал, будто ее в машине не было.

Глядя на затылок Трэвиса, Леа гадала, о чем он думает. Вдруг за то время, что они не виделись, Трэвис успел усомниться в ее невиновности? Или просто старается вести себя сдержанно при начальнике?

Через некоторое время Леа задремала на мягком, удобном сиденье. Проснулась она, когда машина остановилась перед небольшим зданием, перед которым были разбиты цветочные клумбы и росли хвойные деревья.

– На три часа назначена встреча с представителем федерального прокурора США, – напомнил Блессинг Трэвису, когда тот открывал дверцу машины.

– Да, сэр, – кивнул Трэвис. – Не беспокойтесь, придем вовремя.

Высадившись из машины, он открыл дверцу для Леа:

– Пойдем.

Блессинг уехал, а Трэвис и Леа направились к зданию и поднялись по лестнице. На втором этаже Трэвис остановился и достал ключи.

– Квартиру снял вместе с мебелью. Обстановка, конечно, оставляет желать лучшего, но тут уж я не виноват, – пояснил он.

– Где мы? – спросила Леа.

– Это съемная квартира.

– Зачем ты меня сюда привел?

– Я ведь несу за тебя ответственность, забыла? А значит, не должен спускать с тебя глаз. – Трэвис озадаченно нахмурился. – Думал, ты в курсе, какие правила действуют для таких случаев.

– Выходит, я все равно остаюсь заключенной?

– Нет.

Трэвис открыл дверь, и они вошли внутрь. Квартира и впрямь оказалась невзрачной. Маленькая гостиная была обставлена безликой мебелью нейтральных тонов и напоминала номер в отеле средней руки. Но здесь уж точно лучше, чем в тюремной камере, рассудила Леа. Она в нерешительности замерла на пороге комнаты, не зная, что делать и как себя вести.

Трэвис закрыл дверь и тоже замер. Похоже, хозяин был смущен не меньше гостьи.

– Ты не должна считать себя заключенной, – наконец произнес он. – Ты не в тюрьме.

– Я же не могу просто взять и уйти, – возразила Леа.

– А ты хочешь уйти? – спросил Трэвис.

Во взгляде его мелькнула боль. Леа отвернулась.

– Сама не знаю, чего хочу, – пробормотала она, хотя на самом деле прекрасно понимала: больше всего ей хотелось, чтобы Трэвис снова смотрел на нее с любовью и нежностью, обнимал и говорил, что все у них получится.

Трэвис шагнул было к Леа, но остановился.

– Понимаю, ситуация неидеальная, – смущенно произнес он. – Но это лучшее, что я могу тебе предложить. Надо же было как-то вытащить тебя из тюрьмы.

Леа кивнула, едва сдерживая слезы. Наконец она с трудом произнесла:

– Спасибо.

– Мы добьемся, чтобы тебя официально объявили невиновной, – продолжил Трэвис. – Поймали почти всех подручных Брэсвуда, и два человека уже дают против него показания. Они подтвердили, что ты не участвовала в преступной деятельности Брэсвуда, и их послали в лес, чтобы выследить и схватить нас с тобой.

Трэвис положил руку ей на плечо и продолжил:

– Агент Блессинг уже начал разбираться в этой истории, и теперь он тоже уверен, что ты невиновна. Федеральный прокурор США его точно послушает.

– Агент Блессинг – твой начальник? – спросила Леа.

– Да. Он, конечно, суров, но справедлив.

– Это он приказал тебе взять меня на поруки? Это что-то вроде наказания за то, что связался с разыскиваемой преступницей?

– Наказания? Что ты такое говоришь?

– Да ладно, брось! Ты всю дорогу делал вид, будто мы незнакомы.

Трэвис подошел ближе и взял Леа за подбородок.

– Просто старался удержаться от соблазна, иначе кинулся бы тебя обнимать при Блессинге. А возле тюрьмы дежурили репортеры.

Леа покачала головой:

– Не заметила.

– Расположились на другой стороне улицы и фотографировали нас. Пока тебя не оправдают, следует быть очень осторожными. Если пресса подумает, что к тебе относятся по-особому, потому что у тебя роман с агентом ФБР, это может поставить под угрозу не только твою свободу, но и все дело, понимаешь?

– Да…

– Но здесь нам прятаться не от кого. Мы одни.

Трэвис наклонил голову, и их губы слились в поцелуе – сначала в мягком, потом во все более горячем и страстном.

– Я так боялась… – прошептала Леа, отстранившись.

– А у меня чуть сердце не разорвалось, когда тебя заковали в наручники, – признался Трэвис. – Все думал, каково тебе приходится в камере.

– Тюрьмы я не боялась, – произнесла Леа. – Вернее, боялась, но больше опасалась потерять тебя. – Она погладила Трэвиса по щеке.

– Не потеряешь, – покачал головой он. – Никогда.

Он поцеловал ее в щеку, затем отступил на шаг и произнес: