Владимир Колычев - Не стреляйте в любимого

За окном солнце под парусами из облаков, сосны покачиваются на ветру, воробьи по веткам хороводят, соловей где-то заливается, синицы пискляво переговариваются. И в доме тихо, мирно, никто не пристает, не домогается. Но ветер мог перерасти в ураган, а иллюзия спокойствия — в катастрофу. Люба это понимала, но ничем себе не могла помочь. Не сбежать отсюда, и сквозь землю не провалиться. Если, конечно, Игнат не поможет. Изнасилует, не дождавшись милости от ее природы, а потом на два метра в землю.

Люба вздохнула, вышла из спальни. Остановилась, прислушалась. Вроде бы тихо в доме, но Игнат мог ждать ее в каминном зале. Заставать пленницу врасплох ему нравилось не меньше, чем наслаждаться ее беспомощностью. Самодур-переросток, и с этим ничего не поделаешь.

Она спускалась с лестницы, когда открылась входная дверь. Кто-то зашел в дом со двора. А зайти мог только Игнат. Что это с ним, почему так шумно? Надоело подкрадываться и пугать?

Именно эти вопросы Люба и приготовилась задавать. Но в холл из прихожей вошла та самая женщина, которую Люба видела вчера из окна. Она и вблизи выглядела такой же красивой и роскошной, как издали. Ни единой морщинки на лице, подбородок подтянут, кожа под шеей разглажена. Вне всякого, над ней трудился талантливый пластический хирург. И не менее гениальный стилист. И смотрелась она так, как будто на нее свой объектив навел фотограф из глянцевого журнала.

Люба остановилась как вкопанная, увидев ее. Женщина смерила ее взглядом, недовольно качнула головой и взглядом показала на пол. Люба ее поняла. Нужно было сойти с лестницы, чтобы не казаться выше, чем она есть. Так она и поступила.

— Меня зовут Таисия Павловна, — сказала женщина. — Я — мама Игната. — Голос ее звучал спокойно, миролюбиво, но взгляд оставался сухим и прохладным.

— Люба. Очень приятно.

— Как ты себя чувствуешь, Люба?

— Ну, не скажу, что хорошо…

— Почему?

— Потому что я здесь не по своей воле.

— Насколько я знаю, Игнат тебя здесь не обижает.

Женщина прошла в зал, остановилась в центре помещения. Любе ничего не оставалось, как проследовать за ней.

— Игнат тебя не обижает? — уже вопросительно повторила Шапирова.

— Думаете, мне приятно чувствовать себя игрушкой?

— Игнат очень любит свои игрушки.

— Но я не игрушка! — возмутилась Люба.

— Но далеко не каждая игрушка может стать любимой.

— Я не буду прыгать от радости.

— Игнат, конечно, поступил глупо. Как избалованный ребенок.

— Почему — как?

— Он действительно ведет себя как избалованный ребенок, — улыбнулась Таисия Павловна, словно соглашаясь с ней. — И в этом есть моя вина.

— Я хочу домой.

— Да, конечно… Пока что я имею влияние на своего сына и могу остановить его игру, если она далеко зашла. Тебя отвезут домой.

— Спасибо.

— И возместят моральный ущерб.

— Не надо.

Шапирова поджала губы, недовольно глянув на Любу. Никто не вправе отказываться от ее высочайшей милости. Все должны только соглашаться и хлопать в ладоши.

— Но есть одно условие. Ты не должна никому жаловаться. Никакой прессы, никаких социальных сетей… В полицию можно, в полиции сохранят конфиденциальность.

— Боитесь огласки? — усмехнулась Люба.

— Мы с тобой договорились?

— А если нет?

— Ты должна понимать, что Игнатом двигали чувства. Он в тебя влюбился, он хотел, чтобы ты была рядом. — Таисия Павловна говорила с таким спокойствием, как будто ее сын влюблялся по два раза на неделе.

— Так не любят, — качнула головой Люба.

— Я не заставляю тебя отвечать взаимностью. Я просто исправляю ошибку своего сына и отправляю тебя домой. А как дальше будут развиваться ваши отношения, меня не интересует. Будут развиваться — пожалуйста, нет — все равно…

— А если будут?

— Я возражать не стану.

— Но у Игната есть жена.

— Его жена сбежала с любовником.

— Но она жива?

— И ее любовник жив. Тебя это интересует? — Таисия Павловна презрительно усмехнулась. Что Лена, что Люба, что другие — все шлюхи. Вот и как в таком бардаке найти достойную невесту для сына? Не лучше ли смириться с неизбежностью.

— Да, я искала Рому.

— Его уже нашли.

— Мне нужно знать, жив он или нет.

— Воронежская область, село Окосье, дом… — Шапирова поморщилась. — Память подвела, забыла номер дома. Но тут же небрежно бросила: — Водитель тебе скажет.

— Хотите, чтобы я туда съездила?

— Я хочу, чтобы ты не держала зла на Игната. Не пыталась ему отомстить.

— Не буду.

— Тогда не смею задерживать! — улыбнулась Шапирова и вышла из дома.

А минут через пять появился тот самый водитель, который привез ее сюда.

— Я ни в чем не виноват! — Павел с покаянным видом приложил руку к груди. — И не надо на меня так смотреть.

— Как я смотрю?

— Как будто я кого-то убил и съел.

— А здесь кого-то убили?

— Прошу! — Парень вытянулся в струнку и рукой показал на машину.

Они уже подъезжали к воротам, когда у него зазвонил телефон. Он ответил, ему что-то сказали, он кивнул, поблагодарил. И передал информацию Любе. Село Окосье, дом девяносто два.

А за воротами дорогу им перегородил черный «Гелендваген». Из машины выскочил Дима. Люба удивленно глянула на него. Откуда он узнал, что ее везут домой?

Но, как оказалось, Дима этого не знал. Он подошел к «Мерседесу», и Павел с озадаченным видом опустил стекло:

— Я весь внимание!

Дима грубо схватил его за шею, отталкивая от себя, заглянул в салон. И очень удивился, увидев Любу.

— Ты?!

Павел оправился от неожиданности, открыл дверь, отталкивая Диму. Но тот, возмутившись, выдернул его из машины и крикнул:

— Люба, я за тобой!

Она кивнула, открыла дверцу, вышла.

— Поехали! — показал он на своей «Гелендваген».

Но Павел, поднимаясь, схватил его за руку:

— Куда?

Дима ничего не ответил, коротко ударил кулаком в челюсть, и Павел шлепнулся на землю. Останавливать непрошеного гостя он больше не пытался. Просто вытащил из нагрудного кармана телефон. А со стороны ворот уже показались охранники.

Дима резко сдал назад, быстро развернулся.

— Я как знал, что ты здесь, — сказал он, набирая скорость.

— Вовремя ты.

— Что вовремя? Куда они тебя везли?

— Домой… Игнат меня похитил, его мама меня освободила. И еще извинилась за непутевого сыночка.

— Что он с тобой сделал?

— Ничего… Просто посадил под замок, ждал, когда я сама «созрею» и в руки к нему упаду… Не упала.

— Мне почему не позвонила?

— У него тут глушилки везде.

— Твои родители сказали, что ты в командировке.

— Меня туда и отправили. А по пути перехватили… Игнат все устроил.

— Значит, глушилки?

— А потом батарея села…

— А телефон где?