Людмила Мартова - Чужая путеводная звезда

— Когда мы ездили в Помпеи, Марк сказал, что он из семьи экскурсоводов, — в голосе Марьяны зазвучали близкие слезы. — Я похвалила его за то, что он очень интересно рассказывает, а он сказал, что просто дилетант по сравнению с мамой и сестрой. Мол, вот кто всегда был экскурсоводом от бога. Я спросила, а где они работают сейчас, и он помрачнел и сказал, что их уже нет в живых. Господи, как это все ужасно!

— Что будем делать? — Это спросил Беседин.

— Соберем пассажиров в кают-компании, — ответил Веденеев. — Вот только Оля… Мне кажется, что девочка не должна вот так услышать, что Марк, в которого она влюбилась, на самом деле — убийца ее матери.

— Попросим Полинку с ней в каюте посидеть, — в голосе Беседина звучала нечеловеческая тоска. — Она — очень хороший человек, Полинка. Она не откажет. Да и Марк ее работодатель как-никак. Ей при этом объяснении тоже лучше не присутствовать. Она-то в эту поездку дурацкую отправилась, чтобы рядом с любимым человеком быть. — Голос его повело, но он справился с собой, смущенно откашлявшись. — А так ты прав, капитан, пора с этим делом заканчивать.

Через десять минут все пассажиры вновь были собраны в кают-компании. Тихий стюард Дима разносил напитки. Полина, захватив поднос с тремя порциями мороженого, клубникой и безалкогольным «Мохито», увлекла Тоню и Олю к бассейну. Они упирались и не шли, но Веденеев поднял бровь, и матрос Илья, верно расценив указание капитана, обнял их за плечи, шутя и балагуря, повел к выходу, подавив сопротивление в корне.

В кают-компании остались только взрослые. Олег обвел их глазами. Невозмутимый Аркадий Беседин в мятой льняной рубахе, и не скажешь, что он способен на такие шекспировские страсти. Оплакивающий пропажу денег Алексей Китов. Физик Григорий Ковалев с отсутствующим выражением на лице, поди, опять напряженно думает о каком-то открытии, измученная, но элегантная Елена Михайловна, взволнованная Марьяна, элегантная Галина Анатольевна (без этих двоих он, Олег, точно бы не справился в этом проклятом путешествии), мрачный, но, похоже, уже немного успокоившийся психолог Быковский и Марк Громов, чье безмятежное лицо не выражало сейчас никаких чувств. Интересно, железный он, что ли? Немного смущенный Дима, продолжающий ловко сновать между столиками с бутылками и бокалами, пришедший ему на помощь Юра, временно оставивший свою кухню.

— Ну что же, господа, — начал Олег, убедившись, что все расселись за круглыми столиками и приготовились слушать. — Как вы знаете, наш круиз был задуман как детективный и с лихвой оправдал замысел своего автора. Пожалуй, после всего, что произошло на корабле за эту неделю, я буду крайне осторожно относиться к детективам еще лет десять. У каждого из вас, да, пожалуй, у каждого оказался свой скелет в шкафу. Каждый из вас что-то скрывал, в первую очередь истинную причину, которая погнала его в это странное путешествие. Да бог бы с ними, с вашими тайнами, тем более что мы в них почти во всех разобрались, кабы не одно обстоятельство. Маргариту Репнину действительно убили, и, несмотря на то что человеком она была, мягко говоря, нехорошим, совершение убийства на «Посейдоне» я никак оправдать не могу. Да, у убийцы были веские причины ненавидеть Репнину, это я признаю. Но убивать он не имел права.

Все внимательно слушали Олега, Елена Михайловна сцепила пальцы, выдавая крайнюю степень напряжения, и даже с лица ее мужа слетело привычное полусонное выражение. На лице Марка читался неподдельный интерес, и Марьяне, хоть она его и жалела, на мгновение стало противно. В том, что он так хорошо владеет собой, было что-то отвратительное.

Внимательно слушал и убийца. Он был уверен, что ему ничего не грозит. Связь между ним и мерзавкой Маргаритой, разрушившей его жизнь до основания, конечно была, но такая давняя и эфемерная, что вскрыть ее практически не представлялось возможным. Слишком давно случилось то, что было между ними. Так давно, что поросло быльем. Нет, за все эти годы он, конечно, ничего не забыл, но был не готов к тому жару ненависти, который опалил его душу при первом взгляде на это холеное, ненавистное, подлое лицо. Нет, все-таки была ирония судьбы в том, что она его не узнала. Да, наверное, и не могла узнать.

Как бы то ни было, сейчас он чувствовал себя в полной безопасности и слушал капитана «Посейдона» скорее из любопытства, чем из искреннего интереса. Если тому так хочется строить из себя Пинкертона, так ради бога, никому не жалко.

— Благодаря наблюдательности Галины Анатольевны и Марьяны, а также неоценимой помощи господина Беседина мы теперь знаем, кто и за что убил Маргариту Репнину, — продолжал между тем Олег. — Осталось только выяснить, как именно убийца осуществил свой безукоризненный, надо признать, план. К примеру, откуда узнал про то, что у Михаила Дмитриевича был с собой дигоксин, и как именно его украл. А заодно и таблетницу Марьяны, которую подкинул на место преступления, чтобы перевести на нее подозрение. Расскажите нам, Марк, мы ждем.

Марк Громов моргнул от неожиданности. Рот его глупо приоткрылся, губы сложились колечком.

— Я? — спросил он. — Вы что, думаете, это сделал я?

— Да, вы, — мягко сказал Олег. — Ваша сестра Ирина Калмыкова покончила с собой после психологических экспериментов, которые ставила над ней Маргарита на своих тренингах. Она бросилась под поезд, и ее муж чудом спас ребенка, но сама она погибла. А ваша мать умерла от горя. Это было два года назад, и все это время вы вынашивали план мести, потому что правоохранительные органы не смогли наказать Репнину за смерть ваших сестры и матери.

— Но я ее не убивал.

— Марк… Неужели вы думаете, что мы поверим в то, что организация детективного круиза, в ходе которого на борту оказалась Репнина, была всего лишь совпадением?

— Нет, это не совпадение. — Голос Марка упал до шепота, но в гробовой тишине каюты было слышно все до последнего слова. — Я действительно придумал этот круиз, чтобы отомстить Репниной. Я продумал все до мелочей. Отослал рекламное предложение ей в фирму. Я знал, что она на него клюнет. Мне, в общем-то, было все равно, кто еще окажется в круизе. Я очень хотел отомстить, все остальное не имело значения. Да, я хотел ее убить, но не мог решить, как. Для этого я придумал записки. Решил, что кто-нибудь опишет преступление, и я им воспользуюсь. Но только в одной записке было про большой нож, а я никогда в жизни не смог бы никого зарезать. Я думал, что, может быть, задушу Репнину или сброшу за борт, или ударю по голове чем-нибудь тяжелым. Но потом увидел ее на яхте вместе с девочками и впервые засомневался в том, что смогу.

— И тут вы увидели у Михаила Дмитриевича лекарство? Как вы оказались в его каюте?