Людмила Мартова - Чужая путеводная звезда

— Что? — спросил у него Юра и отвернулся к мойке. — Все? Откуда узнал?

— Списки, — коротко пояснил Олег. — Вместе с материалами дела по самоубийству сестры Марка Беседину прислали и другие материалы по тренингам Репниной. Там были списки ее клиентуры за последние пять лет. Честно сказать, сам не знаю, зачем я в них полез.

— Да, пять лет большой срок, — согласился Юра. — Именно поэтому я был уверен, что никто и никогда меня с ней не свяжет. Я и сам почти забыл. И думал, что не вспомню. Но увидел ее, и ужас вернулся.

— Тебе-то она что сделала?

— Ничего особенного. Разрушила мою жизнь, только и всего. Ты присядь, капитан, это долгая история.

Пять лет назад Георгий Паутов, которого, впрочем, все всегда звали Юрием, работал шеф-поваром одного из московских ресторанов. Его кулинарный талант открылся еще в детстве. Испеченные четырнадцатилетним Юрой пироги были пышнее бабушкиных, пирожные таяли во рту, а обычный винегрет становился произведением искусства.

Свое будущее Юра связывал только с кулинарией, считая себя не поваром, а скорее художником, поскольку рецепты свои он именно творил, создавая настоящие шедевры. Его карьера шла в гору, и хозяин ресторана, в котором работал Юра, не скупился ни на денежное вознаграждение, ни на регулярные похвалы своему шеф-повару. Однако Юре хотелось большего. Ему хотелось славы.

Не раз и не два он предлагал владельцу принять участие в каком-нибудь телевизионном кулинарном шоу, спонсировать конкурс профессионального мастерства или вместе дать интервью в каком-нибудь светском журнале. Однако хозяин был тверд, как скала.

— Одно из правил бизнеса гласит: не делай из сотрудников звезд. Они уйдут и унесут с собой все вложенные в них средства, — осклабился он. — Так что рекламировать я буду только свое заведение, но никак не тебя.

Жажда славы не уходила, и Юрий по ночам все чаще мечтал о том, чтобы открыть собственный ресторан, в котором он был бы главным действующим лицом, единственной звездой. Однако как это сделать, он не знал. Бог наградил его талантом творить уникальные блюда, а вот склонности к бизнесу у Юры не было совсем. Кто-то из друзей, вернее, из подруг, сейчас он уже и сам не мог вспомнить, кто именно это был, посоветовал ему тренинги личностного роста, на которых учили открываться новому, рисковать и вырабатывать качества, необходимые успешному человеку. Так Юрий оказался на тренинге Маргариты Репниной.

— Я быстро попал под ее влияние, — рассказывал Юрий, не глядя Веденееву в глаза. — Групповые тренинги, как мне казалось, не давали особого результата, и я начал ходить на индивидуальные сеансы, в ходе которых мы составили план моего продвижения к цели. Я продал квартиру, взял огромный кредит, арендовал помещение под собственный ресторан. Я не умел ничего из того, что делал. Я умел только готовить вкусную еду, а все эти сметы на ремонт, закупка оборудования — все оказалось настолько не мое, что, находись я в здравом рассудке, свернул бы свое начинание при первых же тревожных звоночках, но я продолжал ходить к Маргарите, платить ей огромные средства за консультации и увязал все глубже. А потом…

Он замолчал и стал смотреть в окно, за которым расстилалось море. От вчерашнего шторма не осталось и следа, море было гладким и безмятежным, как будто ему не было никакого дела до людей с их страстями. Впрочем, так оно и было. Веденеев молчал, не желая торопить Юру. Нет, он не одобрял того, что Юра сделал, но понимал, что однажды доведенный до крайности человек способен на многое. Это бушующее море успокаивается, приходя в первозданную безмятежность, а душевные бури никогда не проходят бесследно, меняя нас раз и навсегда.

— А потом она меня продала, — наконец произнес Юра. — На каком-то торжественном приеме встретилась с владельцем моего ресторана и, между делом, походя, рассказала о моих планах. Тот нажал на нужные рычаги, и все рухнуло окончательно. Я оказался погребен под лавиной долгов, а мой хозяин милостиво пообещал не вышвыривать меня на улицу, а скупить мои долговые обязательства, но с условием, что я попадаю в его безраздельное владение и не уволюсь до тех пор, пока не выплачу все до копейки. Это была кабала, рассчитанная лет на пятнадцать, не меньше. Я сделал вид, что согласился, а сам взял остатки денег, загранпаспорт и уехал в Италию. Был уверен, что с моим талантом смогу устроиться в какой-нибудь ресторанчик. Все, что угодно, лишь бы не видеть этого упыря. В общем, у меня все получилось. Я нашел работу, пусть в маленькой забегаловке, а не элитном ресторане, но мой хозяин, понимая, какое сокровище попало ему в руки, выправил мне разрешение на официальное трудоустройство. Потом я встретил Габриэллу и женился, что позволило мне и вовсе получить гражданство.

— А потом ты понял, что оседлая семейная жизнь не для тебя, и сбежал коком на «Посейдон».

— Да. Понимаешь, я бы мог работать шефом самого крутого ресторана, да хоть мишленовского, но она все разрушила, совсем все, до основания. Я живу чужой жизнью, в которой мне ничего не мило. Иногда зимой, по ночам, после занятий любовью с Габриэллой часами лежу без сна и скриплю зубами от бессилия. Но я никогда даже не думал, что настолько ненавижу эту суку Маргариту. Я был уверен, что это прошлое, которое ушло навсегда. И тут увидел ее на «Посейдоне» — яркую, шумную, все такую же бесцеремонную и уверенную в себе. Это был рок, судьба, если хочешь. Мне хватило одних суток, чтобы убедиться, что она по-прежнему делает несчастными всех, кто рядом. Она своим присутствием на земле несла зло людям, и я понял, что, если я очищу землю от этой гадины, будет только лучше.

— Как ты узнал про таблетки?

— Илюха сболтнул. Мол, как люди отправляются в путешествие, если возят с собой такой мощный запас лекарств. У него бабушка-сердечница, поэтому он знал, что такое дигоксин. Я залез в Интернет, и все у меня сложилось. Наваждение какое-то понимаешь?

— Коктейль Маргарите принес ты, — даже не спросил, а утвердительно сообщил Веденеев. — Конечно, ты. Для нее кок и стюард были примерно из одного разряда. Она, наверное, даже не удивилась.

— Нет. Ее муж накачивался в баре виски, я постучал в каюту и предложил ей выпить. Она ответила, что это именно то, чего ей сейчас не хватает. Она никогда до этого не заказывала кампари с соком, и я боялся, что она не станет его пить, слишком горький, но ей в тот момент, похоже, было все равно. Она выдула половину чуть ли не залпом.

— Неужели ты не боялся, что все вскроется? — медленно спросил Олег.

— Нет. Ей должно было стать плохо с сердцем. В открытом море… Никто бы не успел ее откачать, и вещество, которое попало ей в кровь, разлагается так быстро, что ни одно вскрытие его бы не обнаружило.