Виктор Мережко - Входя в дом, оглянись

— Вот там кукуй. А будет результат, капитан доложит и выпустит на все четыре стороны.

Нинка подошла к двери, резко открыла ее, приказала стоявшему в коридоре лейтенанту:

— Можете увести задержанного.

Нинка подрулила к «Бим-Бому», крикнула убиравшей грязную посуду на веранде Дильбар:

— Хозяйка у себя?

— Дома.

— А Михаил Иванович?

— Здесь. Позвать?

— Не нужно. — Нинка нажала на газ и понеслась по своей улице к дому Савостиных.

Антонина услышала шум подъехавшей машины, перестала развешивать на веревке постиранное белье, направилась к воротам.

Посигналили коротко и требовательно.

Открыла калитку, увидела выпрыгнувшую из кабины соседку, впустила во двор.

— Мишки нет? — спросила Нинка.

— В кафе.

— Слава богу, — перекрестилась Нинка, попросила: — Водички, только не холодной, чтоб горло не перехватило.

Антонина налила из графина, стоявшего на столе, передала Нинке. Та с удовольствием и до дна опорожнила стакан, пока Антонина следила за ней напряженным взглядом.

— Вот теперь все. Теперь буксы не горят. Можно передохнуть.

Антонина продолжала молча смотреть на Нинку.

— Чего молчишь? — спросила та.

— Жду.

— Думаешь, новость привезла?

— Надеюсь.

Нинка довольно хихикнула, погрозила наманикюренным пальчиком:

— Чует бабье сердечко! Чует!.. Или я не права?

— Права, — тихо ответила Антонина.

— Если права, то слушай. Нашла я твоего родственника. Точнее, не я, а наш капитан. Ну, который тебе звонил.

— Он где?.. В полиции?

— В полиции. И слава богу. Попади он не к моему Павлу Антоновичу, готовился бы уже баланду кушать.

— Спасибо. Спасибо и ему, и тебе, Нина!.. А позвонить Артуру можно?

— Во-первых, нельзя. А во-вторых, не вижу смысла. Что ты ему скажешь?

— Не знаю. Скажу, чтоб не падал духом. Буду думать, как помочь.

— Пока ты будешь думать, другие уже шариками повертели. Нужно будет колеса смазать, Тонька! Причем жирно!

— Много?

— Прилично. Но можешь отказаться, никто неволить не собирается.

— Сколько?

— Лимон! — выпалила Нинка.

— Лимон? — растерялась Савостина. — Лимон — это?..

— Миллион по-нашему. Но не зеленых, а наших, деревянных.

Антонина медленно отошла к скамейке, опустилась. Глядя на нее, Нинка рассмеялась:

— Прихватило, да? Не ожидала, что столько вывалит? — присела рядом. — Тут, Тонька, тебе решать. Или гуманизм в тебе срабатывает, или посылаешь всех на хутор бабочек ловить и продолжаешь жить своей прекрасной и счастливой жизнью.

— Может, поменьше?

— Не моя цена. Мента. Он же должен там поделиться.

— У меня нет таких денег.

— Возьми у Михаила. У него точно есть.

— Не даст. А потом нужно придумать, зачем такая сумма. А если узнает, вообще осатанеет. Он же не знает, что произошло.

— Догадываюсь. Но проблему решать придется. Родственник как-никак. Не чужая кровь.

— Понимаю. Но пока только голова кружится, и больше ничего.

Нинка поднялась:

— Вот что, соседка. Я старалась, вывернулась до внутренностей, остальное твои проблемы. Надумаешь — скажешь. Не надумаешь — забудем как про вино, которое прокисло.

Антонина тоже встала:

— Нина, нет у меня таких денег, клянусь!

— На «нет», как говорится, и картошка не жарится. Зря, значит, бензин жгла, в ментуру гоняла. Пусть хлопчик еще годков пять на нарах погреется. Ему это полезно.

Нинка решительно направилась к калитке. Антонина какое-то время смотрела ей вслед, окликнула:

— Нин! А когда нужно отдать деньги?

— Сегодня. Самый край — завтра.

— Не знаю…

— Я тоже не знаю. И помочь больше ничем не могу. Салют!

Антонина осталась посреди двора одна. Не слышала, как стукнула калитка, как отъехала машина. Стояла в оцепенении и полном непонимании.

Голова болела нестерпимо. Антонина лежала на диване, придерживала на лбу смоченный холодной водой платок, постанывала, скрипела зубами. Дотянулась до тумбочки, выковыряла из пластинки таблетку пирамидона, запила водой. Услышала шаги в коридоре, натянула на себя плед, стала ждать.

Михаил заглянул в комнату, вошел внутрь:

— Ты чего это?

— Голова болит, — тихо произнесла Антонина.

— На погоду, что ли?

— Не знаю. До тошноты болит.

— Таблетки пила?

— Вон, целая куча.

Михаил присел рядом, приложил ладонь ко лбу жены.

— Горячий… Может, доктора вызвать?

— Пройдет. — Антонина взяла его руку, поднесла к щеке. — Наверное, Миш, перенервничала.

— А ты меньше нервничай. Не дай бог, загнешься, вообще все повалится к чертям.

Антонина помолчала, вытерла выступившие на глазах слезы.

— Все, мать его через колено! — решительно заявил Михаил, поднимаясь. — Звоню доктору, пусть срочно едет.

— Подожди, — силой усадила его на место Антонина. — Не нужен доктор. Тут другое. Тетка из Владимира позвонила. Вера Дмитриевна. Наверное, из-за этого.

— А чего с ней?

— Заболела. Причем серьезно. Как бы не случилась беда.

— В больнице, что ли?

— В больнице. Увезли на «Скорой».

— Ну увезли. И чего дальше? Родных больше никого, кроме тебя, что ли? — пожал плечами Михаил.

— Деньги нужны, Миш.

— Какие деньги? — напрягся он.

— На лечение.

— Сколько?

— Много. Миллион, сказала.

— Чего-о?

— Рублей, не долларов. На операцию. Может помереть.

— У тебя голова варит?

— Болит голова, Миша. Вовсе не варит.

— Вот я и вижу. — Михаил снова поднялся. — Нет у меня денег. Тем более таких. Сам на воде экономлю, а тут какой-то тетке, которую в глаза не видел.

— Миша, она отдаст. Поднакопит и отдаст.

— Не поняла? Нет денег! Нам еще проклятое караоке довести до ума и крышу к зиме перекрыть. Поэтому про болящую тетку не слышал и тебе советую забыть. Вот голова и пройдет.

Михаил остановился возле порога:

— Доктора звать?

— Не нужно. Посплю, успокоюсь, — ответила Антонина.

— Я в город, на базу. Сама никуда не выходи. Жди, когда вернусь.

Антонина искала деньги быстро, лихорадочно. В комнате мужа перевернула матрац, пошарила под ним, обнаружила там тысяч сто, не больше. Залезла на самый верх шкафа, ладонью прошлась по пыльным доскам, заглянула под диван, проверила карманы костюмов и брюк.

Перешла в кабинет, выдвинула все до одного ящики стола, нашла связку незнакомых ключей, огляделась.

Сейфа здесь было два. Один большой и старый. Второй — длинный, новый, с загогулистыми замочками и колесиками.

Ключ к большому сейфу Анастасия подобрала сразу. Достала еще сто тысяч, прикинула, брать ли недорогие украшения, бросила их обратно.

Взялась за второй сейф. Ключ к верхнему замку вроде бы подошел сразу, а вот с колесиками предстояла серьезная возня. Антонина крутила их и так, и эдак, раздраженно смахивала лезущие в глаза волосы, тихо ругалась.