Виктор Мережко - Входя в дом, оглянись

— Может, еще вернется?

— Не думаю. А если вернется, то только в одном случае — если я уйду из полиции. А я, уважаемая, не уйду. Это уже моя жизнь! — Капитан налил и с ходу опрокинул рюмку. — Два часа… два часа я сидел столбняком, когда узнал о предательстве. И вдруг подумал о вас.

— Почему?

— Жалко вдруг стало. Не приведи господь никому таких душевных мук.

— Никаких мук. Вам показалось.

— Показалось? Раз показалось, переходим в делу. Без лирики. — Он выпил еще, не чокаясь. — А вдруг ваш муженек заартачится, откажется писать бумагу о снятии претензий?

— Я с ним уже переговорила. Это в его интересах.

— Боится, что они будут прессовать его и в дальнейшем?

— И его, и меня. Вы этот народ лучше меня знаете.

— Да уж знаю. — Муромов поднял рюмку. — Ваше здоровье, — выпил, аккуратно отщипнул виноградинку. — А где гарантия, что они, получив деньги, не станут доить вас постоянно?

— Буду договариваться. Мне важно, чтоб в моем доме, в моей семье был мир и покой.

— Понимаю. Прекрасно понимаю. Но в этом мире все так нестабильно и ненадежно. Верить, Антонина Григорьевна, нельзя никому.

— Но я же вам верю?

— Это исключительный случай, — засмеялся капитан и принялся за мясо. — Такой уж человек вам попался. И в такой день. — Он пожевал, внимательно посмотрел на собеседницу. — С завещанием все тип-топ?

— Была с юристом у нотариуса, обо всем договорились. На днях оформлю.

— И все-таки я вас не до конца понимаю. Зачем вам это? Вот честно, по-дружески. Ну расколитесь перед бедным ментом!

— Расколюсь. Но только между нами.

— Железобетонно!

— Тоже для семейного спокойствия.

— Это как? Он же в любой момент может швыркнуть к этой девахе, и вам придется делить все добро.

— Во-первых, не швыркнет. А во-вторых, если решится на такое, ему ничего не достанется.

— Любопытно. Вы внесли такой пункт в завещание?

— Юрист подсказал. Если наш союз распадается, он вообще ничего не получает. Каким пришел, таким и уйдет.

— Но, как я понимаю, у них любовь. Плевать ему на ваше богатство.

— Любовь — это как молоко. Утром свежее, вечером кисляк.

Павел Антонович какое-то время с изумлением смотрел на Антонину, затем громко расхохотался.

— Ай, умница! Ай, молодца! — зааплодировал. — В который раз пытаюсь понять женщин, и все равно ни черта не получается. — Вдруг умолк, серьезно спросил: — То есть вы его закабаляете?

— Можно сказать и так.

— А если вы все-таки просчитаетесь? Вдруг он не присядет на вашу приманку?

— Товарищ капитан, — с укоризной сказала Антонина. — Он уже на ней сидит. Хлопчик уже привык мягко спать, жирно жрать.

Полицейский снова расхохотался, поднял рюмку.

— Ваше здоровье, уважаемая, — выпил, сочувственно мотнул головой. — А вот кого по-настоящему жаль, так это девчонку. Вляпалась дурочка. И ради чего я старался с ее паспортом? Хотя добрые дела и мне когда-нибудь зачтутся.

— Например, жена вернется?

— И такое может быть, — печально согласился капитан. — Хотя зачем?

Когда Антонина вернулась в кафе, Артур был уже здесь. Возился у караоке с техникой, что-то налаживал, проверял.

Антонина выбралась из машины, не обратила внимания не спешащего к ней Хамида, миновала охранника, вошла в пристройку с караоке:

— Привет. Давно вернулся?

— Меньше часа.

— Мог бы разбудить, когда уезжал.

— Толкал, не проснулась. Перебрала здорово.

Покинули помещение, отошли подальше от кафе. Антонина прислонила палку к дереву, насмешливо глянула на Артура.

— Как Настя?

— Нормально. Даже хорошо.

— Не скучает, когда отлучаешься?

— Не знаю. Не спрашивал.

— А я скучаю.

— Видишь, приехал.

— Сегодня останешься? Или опять к ней?

— Не знаю. Еще не решил. Задержусь допоздна, останусь.

— А я насчет завещания уже решила.

Артур помолчал, пожал плечами:

— Мне это не нужно.

— Даже если не нужно, пусть лежит. Вдруг когда-нибудь сгодится.

— Может, и сгодится. — Артур неожиданно улыбнулся. — А у нас новость.

— Вижу, хорошая.

— Хорошая, Тось. — Он набрал воздуха, выдохнул. — Можешь поздравить. У нас будет ребенок.

Антонина с трудом проглотила ком, вставший поперек горла, севшим голосом произнесла:

— Только что узнал?

— Сегодня.

— Молодцы, поздравляю. Хлопчик или барышня?

— Я тоже про это у Насти спросил, пока не знает, — рассмеялся Артур.

— Это не важно, важно, что кто-то родится. — Антонина взглянула на мужа. — Видишь, а ты отказываешься от завещания. Пусть будет ребятенку, — снова помолчала. — Может, Настя переберется к нам?

— Не захочет. Она гордая.

— На спине гордых дрова колят. Пусть подумает. Вечером еще поговорим. — Антонина пошла прочь, забыв про оставленную палку, вдруг обнаружила, что идет без нее, рассмеялась: — Видишь, сама иду. Без палки! Считай, выздоровела.

Артур смотрел, как жена довольно легко вошла на помост веранды, что-то сказала Виталику, пообщалась с Хамидом и Дильбар и скрылась в зале.

Достал из кармана мобильник, набрал номер:

— Настюха, я. На работе. Все нормалек, тружусь. Поговорил с Антониной, обрадовалась, что ты беременная. Конечно, сказал. Настюш, ты чего? Она же нормальная тетка. Может, где и скребануло, но виду не подала. Сегодня, солнышко, не приеду. Потому что работы до фига! Ну сама прикинь — приеду после двенадцати, пока то да се, а утром в семь подъем. А добираться на чем? Опять на такси? Как это не работать? А денежки кто будет зарабатывать? Да, папка. Папочка! — рассмеялся. — Тем более уже не на двоих вкалывать, а на троих. Видишь, сама соображаешь. Все, солнышко, бегу. Зовут. Обязательно звякну!

Спали в разных комнатах. Ночь была темная, ветреная, ветки били по стеклам методично и хлестко, гремело на крыше железо.

Артур проснулся от того, что кто-то тяжело дышал и стонал.

Открыл глаза, увидел неясный силуэт в дверях. Дотянулся до ночника, зажег свет.

На пороге комнаты стояла Антонина — в ночной белой сорочке, с распущенными волосами, глаза были распахнуты. Она бормотала что-то неразборчивое.

— Ты чего? — испуганно спросил Артур.

— Он опять приходил, — прошептала Антонина. — Опять звал меня. Не хотел отпускать. — Она сделала пару шагов к нему. — Я знаю почему. Потому что убила. Это я убила его. Ты не знал, а я говорю. Теперь он зовет. Душа рвется ко мне. Не отпускает. А я боюсь. Не хочу. Помоги мне, Артур. Прогони его. Спаси.

— Уйди! — заорал Артур. — Совсем чокнулась?! Исчезни!

Антонина остановилась, постояла молча и медленно покинула комнату.

Артур послушал ее удаляющиеся шаги, подошел к двери, снова прислушался. Вернулся к постели, быстро перекрестился, лег, натянул одеяло до подбородка. Замер, неподвижно уставился в потолок, слабо освещенный ночником, слушая беснующийся за окном ветер и хлесткие удары веток по окну.