Виктор Мережко - Входя в дом, оглянись

— А как без этого? Случай неординарный, начальство требует серьезного отчета. Не исключаю, что вы оба тоже будете приглашены для беседы.

— А я тут при чем? — удивилась Антонина.

— При том, что тоже проходите как свидетель. Вы ведь не чужая этому господину?

— Жена.

— Вот именно. А у вашего мужа, как я догадываюсь, были особые отношения с гражданкой Пантелеевой. Я не ошибаюсь, Артур Константинович?

— Это уже допрос? — напрягся Артур.

— Пока неофициальный. Поэтому можете не отвечать. Еще какие ко мне вопросы?

— А как она себя чувствует? — спросил он.

— Вопрос не ко мне, — огрызнулся Муромов, показал на идущего к ним человека в белом халате. — Побеседуйте на эту тему со специалистом.

Доктор кивком поздоровался с Артуром и Антониной, полицейский объяснил ему:

— Родственники пострадавшей.

— Я знаю. А вы уже закончили?

— На сегодня да. Но через пару дней снова потревожу.

— Не возражаю, — ответил врач и посмотрел на посетителей. — Как я понимаю, вы желаете проведать больную?

— Если можно, — ответила Савостина.

— Не более двадцати минут. Она еще в очень плохом состоянии.

Полицейский пожал врачу руку, коротко махнул Артуру и Антонине, торопливо зашагал по длинному больничному коридору.

Когда подошли к двери палаты, доктор первым заглянул внутрь, предупредил:

— К вам посетители. Не возражаете?

— Кто? — донесся голос Насти.

— Увидите. — Он впустил посетителей, плотно прикрыл дверь.

Анастасия повернула к вошедшим голову, слабо улыбнулась:

— Артурчик, родной, — увидела Антонину, недовольно сдвинула брови. — Ты не один?

— С Антониной. Может, помешали?

Настя не ответила, отвернулась к стене.

— Если я лишняя, могу уйти, — сказала Савостина.

— Пожалуйста, — попросила Настя. — Нам нужно поговорить.

Антонина оставила возле кровати свой пакет, ничего не сказав, быстро удалилась.

— Зачем ты так? — Артур присел на кровать. — Она специально приехала.

— А мне она не нужна. Я тебя ждала.

Артур взял руку Насти, поднес к своей щеке, прижал, поцеловал.

— Немного оклемалась?

— Чуть-чуть.

— Что врачи говорят?

— Нужно полежать хотя бы дней пятнадцать. А может, и больше.

— Чего так?

— Для сохранения.

— Сохранения чего? — не понял Гордеев. — Лица или фигуры?

— Глупый, — рассмеялась Настя. — Нашего ребеночка.

— А ему ничего?.. Не повредили?

— Вроде нет. Но полежать придется.

— Хоть год лежи, лишь бы нормальный родился. — Артур снова поцеловал ее ладошку. — А этих… ну, которые тебя дубасили… правда, что ли, не помнишь? Или от мента скрыла?

— Зачем скрывать? — Настя пожала плечами. — Я бы хотела, чтобы их нашли.

— Я бы тоже хотел. Интересно, за что они?

— Думаю, за тебя.

— За меня? А я тут с какого боку?

— Не знаю. Просто подумала.

— А может, дружки твоего хахаля?

— Вани?

— Ну.

— И это может быть. Исключать нельзя.

— Выйду из больницы, наберу мента.

— Не нужно, Артурчик. Зачем копаться в грязи? — Она с трудом приподнялась, обняла его. — Выжила, и слава богу.

Антонина ждала мужа недалеко от входа в больницу. Когда увидела его, поднялась, пошла навстречу.

— А я решил, уехала, — сказал Артур. — Обиделась и уехала.

— А чего обижаться? — пожала плечами Антонина. — Оба молодые, есть о чем почирикать.

— Можно подумать, ты старая.

— Тебе виднее. Как она?

— Очухается. Главное, ребенок не пострадал. Эти твари били, но, видать, не по животу. Обошлось.

— Врачи сказали?

— Врачи. — Артур взял у Антонины ключи от машины. — Домой?

— Что-то не очень хочется. Может, посидим где-нибудь?

— Как скажешь, так и будет, — засмеялся Артур, полушутя обнял Антонину, прижал.

— Не нужно, — отстранилась она. — Сразу начинает трясти.

— Так и нормально! — продолжал удерживать ее Артур. — Разве это плохо?

— Когда-то было хорошо, теперь плохо.

Направились к машине, Артур по привычке помог жене сесть, занял место за рулем, включил передачу.

Ехали некоторое время молча, Антонина неожиданно предложила:

— Может, покатаемся на лодке?

— Ты чего, мать?!. Ты ж боишься! — засмеялся Артур. — Не дай бог, еще утонешь.

— Буду тонуть — вытащишь.

— А это как пить дать! — Артур азартно повернулся к Антонине. — Значит, на озеро, супруга?

— На озеро.

На причале людей почти не было, только что отъехала моторка с веселой компанией, а поодаль неумело лупила веслами по воде молодая пара.

Артур помог жене забраться в лодку, парень в тельняшке передал ему весла, ловко оттолкнул от берега, крикнул вслед:

— Если меня не будет, швартуйтесь сами! Сообразите?

— Глаз ватерпас, ухо веретено! — засмеялся Артур.

Легко скользили по широкому озеру, весла работали мощно и слаженно, нос лодки плавно резал холодную воду.

Антонина переводила взгляд с мужа на воду, чуть ли не блаженно улыбалась:

— Хорошо!

— Чего? — не разобрал Артур.

— Хорошо, говорю. Так бы и ехала без конца.

— А куда нам спешить? Можем хоть до ночи.

— Я готова.

— Так какие вопросы, Тося? Над головой никто не стоит, в шею никто не гонит, в спину никто не дышит.

Вышли на самую середину озера, причал и город остались сзади довольно далеко, катающихся видно не было.

— Опусти весла, — попросила Антонина. — Пусть лодка сама идет.

Артур выполнил ее просьбу, бросил весла, откинулся назад.

— Лепота-а-а-а!

— Артур.

— Ну?

— Сижу, гляжу на тебя, думаю… Чего нам не хватает?

— Мне, например, всего хватает. А тебе?

— Мне не хватает.

Артур сел ровнее:

— Если скажешь «любви», поедем обратно.

— А если и правда мне ее не хватает?

— Тось… Не начинай, да?

— Тебя это злит?

— Просто надоело. Каждый день одно и то же.

— По-моему, я давно ничего такого не говорила.

— А глаза? А когда молчишь? А когда делаешь вид, что ничего не слышишь? Думаешь, это не говорит?

— А когда ненавижу?

— И это говорит. Поэтому давай не будем об этом! Отдыхать приехали, а не талдычить одно и то же.

Антонина помолчала, негромко произнесла:

— Я тебя ненавижу.

— А себя? — резко повернулся к ней Артур.

— Себя, наверное, тоже.

— Подсказать за что?

— Не нужно. Сама знаю.

Артур чуточку привстал, придвинулся к ней, заговорил хрипло, с надрывом:

— А я все же кое-что напомню, дорогая супруга… Про мужа твоего напомню. Про Михаила Ивановича. Которого ты сначала окрутила, а потом придушила. И на меня запрыгнула. На молодого кобелька! Может, за это себя ненавидишь?

— Гадина.

— Да, я гадина!.. Гадина! Но не бо́льшая, чем ты! Да, продался, да, скурвился, да, клюнул на халяву! И теперь хлебаю! По полной!

Антонина постепенно начинала сатанеть.

— Дам в морду.

— Ну, дай! Дай!.. Посмотрим, что из этого получится.