Виктор Мережко - Входя в дом, оглянись

— Нормально.

Выпили. Артур зажевал водку кусочком сала, поднял глаза на Нинку:

— Ты меня видишь?

— Ну?

— Что я делаю? Сижу дома, психую, нервничаю, переживаю… пью. А если б Антонина была мне побоку, что бы я делал? Правильно, фазенду на ключ, таксо под задницу и прямым ходом к той, о которой ты намекнула. То есть к зазнобе.

— А чего намекать? — возразила со смешком продавщица. — Есть слушок, что эта девка забрюхатела. Говорят, от тебя.

— Кто говорит?

— Знающие люди.

— Так вот скажи этим знающим людям, что чужая жизнь — джунгли. И кто в нее полезет, того сожрут какие-нибудь крокодилы. Или леопарды. Скажи им!

— А вот ответь мне на вопрос. Если не обидишься, конечно. — Нинка заметно хмелела. — Чего такого в этой Тоньке, что ты на нее сразу рогом пошел? Как сюда явился, так и пошел. Думаешь, я не заметила?

— Понравилась, и пошел.

— А чем я, к примеру, хуже? — захохотала соседка.

— Хуже. Знаешь чем? Слишком много круговращения. Какой мужик ни прошел, к тому и вертанулась. А кому это понравится?

— Тонька лучше?

— Лучше. — Артур налил. — По крайней мере, рогами за притолоку не цепляюсь.

— А она?

Он согнал желваки.

— Послушай, капуста… Не надоела одна и та же песня? Может, хватит залезать пальцем туда, куда не нужно? — взял рюмку, неожиданно довольно складно запел: — «Я поднимаю свой бокал, чтоб выпить за твое здоровье…»

— Блин! — подпрыгнула Нинка, опрокинула тоже рюмку, прыжочками подбежала к нему. — Это ты для меня? За мое здоровье?

Артур обнял ее, закружил, продолжая петь:

— «Но не вином хочу быть пьян, хочу быть пьян твоей любовью…»

— Артурчик, ты зараза! — веселилась Нинка, запрокидывая голову и закатывая глаза. — Хочешь, я прямо тут умру? Всех на фиг пошлю, упаду на землю, руки раскину и подохну! Ради тебя, ты только скажи. Артурчик!

Он остановился, какое-то время чуть ли не с брезгливостью смотрел на нее, резко оттолкнул.

— Дура! — направился к столу.

— Ты че? — закричала Нинка. — Совсем, что ли? — подошла к нему. — Соображаешь, что ты только что сказал женщине?

Он резко дернул ее за руку, усадил рядом. Взял за подбородок, притянул к себе, вдруг резко и затяжно поцеловал. Отпустил, махнул пятерней:

— Вали, свободна.

Нинка какое-то время смотрела на него удивленно и обиженно, затем вдруг расплакалась. Беспомощно и по-детски. Повернулась, направилась к калитке. Перед тем как уйти, оглянулась, вытерла рукавом слезы.

— Пылесос чертов, — и исчезла.

Артур налил водки, с ходу, в один рывок выпил. Посидел неподвижно, подчиняясь расползающемуся опьянению, хотел еще налить, но передумал, уронил голову на кулаки.

Застонал, заскрипел зубами, качнулся из стороны в сторону, с силой ударил по доскам стола, вдруг завыл громко, протяжно:

— О-а-а-ау-у-у!

Испуганно вскрикнули в сарае куры, коротко заблеяла коза, загоготали гуси.

Артур тяжело поднялся, направился в дом. Перед ступенями на веранду притормозил, как бы не решаясь на следующий шаг, коротко снова вскрикнул и резко зашагал наверх.

Остановился от мобильного звонка. Звонила Настя.

— Я пьяный, — сказал агрессивно. — Слыхала, пьяный! Потому что напился… Нет, Антонины нет. Еще не приехала. Не знаю. Не знаю, говорю! Все, хватит, надоела, заткнись! Сам позвоню, когда надумаю. — Артур почти бегом кинулся в дом.

Вскоре оттуда донесся нечеловеческий рев, глухие удары, грохот от чего-то упавшего. Артур крушил в доме все подряд.

…Антонина пришла в себя под утро. Лежала на жухлой выцветшей траве недалеко от берега, кофта и платье были мокрыми, тяжелыми.

Она кое-как приподнялась, села, огляделась. Вокруг было пусто, тихо и безлюдно. Антонину безостановочно колотил озноб.

Она дотянулась до ближнего дерева, зацепилась за сухую ветку, но та треснула. Антонина нащупала вторую ветку, встала. Рядом в зарослях заиграл мобильник, но она не обратила на него внимания, огляделась. Медленно, без всякой цели побрела в сторону шоссе.

…Антонина плелась по дороге тяжело, еле переставляя ноги. Ее бил озноб. Она шла, опасаясь встречных и попутных редких машин, без всякой реакции пропускала их, на крики и сигналы не обращала внимания.

Какой-то сердобольный водитель притормозил, закричал:

— Куда бредешь, красавица? Замерзнешь, дура! — бросил ей тяжелое старое покрывало и помчался дальше.

Антонина с некоторым удивлением уставилась на нежданный подарок, медленно подняла его с земли, очищать от грязи не стала, набросила на плечи, зашагала дальше.

Майор Гринько смотрел на Артура внимательно, хмуро, изучающе. Тот сидел напротив, сжатые кулаки держал на столе, также не сводил со следователя немигающий взгляд.

— Значит, после прогулки по озеру вы оставили супругу в городе, а сами на такси отправились домой? — произнес наконец майор.

— Сначала на работу, потом домой, — кивнул Артур.

— У нее были неотложные дела?

— Не в курсе. Она никогда не отчитывалась.

— А вам было не интересно?

— Так точно. Мало ли какие у нее секреты.

— Полагается, у нее были секреты?

— Как у каждой женщины.

— Когда вы почувствовали неладное?

— Почему неладное? — удивился Гордеев. — Может, она еще живая.

— Как? — вскинул брови Гринько. — Вы, сказали, «может, еще живая»?

— Так ведь сами ведете к тому, что что-то стряслось.

— Но не обязательно со смертельном исходом!

— А я такого не сказал. Просто подумал про самое страшное.

Майор сделал пометку на бумаге, снова поднял глаза на допрашиваемого.

— Приехав на работу, вы почувствовали что-то неладное?

— А вы как думаете?.. Сердцем! Вот тут прямо защемило. Супруга как-никак.

— И во сколько сделали первый звонок?

— Точно не могу сказать, но как только, так сразу.

— Вам супруга ответила?

— Нет. А это еще больше меня напугало… Стал звонить через каждые десять минут, и так почти до утра. Голова как кирпич.

— По-моему, вы выпивали.

— И такое было. От горя хоть вешайся. Все время звонил. — Артур вынул из кармана мобильник. — Вот тут все отображено.

— Оставьте, мы скопируем симку.

— А как я без телефона?

— Сегодня вернем.

Открылась дверь, в кабинет вошел капитан Муромов, без приглашения уселся возле окна.

— Ну и каковы наши успехи?

— Никакие, — пожал плечами майор. — Чем дальше в лес, тем толще немцы.

— Наоборот, партизаны.

— Один хрен… Водолазы на озере уже работают?

— С утра. Только вряд ли чего найдут. Глубина пять метров, а от края до края полдня пешком. — Капитан посмотрел на Артура, почти весело спросил: — Что ж ты, герой, зевнул любимую? А вдруг она уже в чужих объятиях?

— Где б ни была, лишь бы живая, — мрачно ответил тот.

— Тоже верно, — согласился Павел Антонович, обратился к майору: — Отпускаешь или сразу в КПЗ?