Лаура Ли Гурк - С мыслями о соблазнении

− Я не дразню, − с легким укором возразил лорд Эвермор и, прижав руки к

груди, раздражающе изобразил смирение. – Я надеюсь научиться. – Он оставил

без внимания скептическое хмыканье друга. – Вы должны держать меня в курсе

своих собственных успехов на литературном поприще, мисс Меррик. – Он

опять улыбался. – Мне не терпится узнать, чему вас научит критика, если вам

когда-нибудь удастся опубликовать роман.

− И это событие произойдет задолго до того, как мы увидим вашу новую книгу,

− отрезала она, устав от его несносного высокомерия. – Кажется, уже почти три

года прошло с тех пор, как вышла последняя?

Его улыбка нисколько не поблекла.

− Почти четыре, цветочек, − легкомысленным тоном поправил он. – Господи, я

и понятия не имел, что кто-то еще считает.

− Я считаю, − вставил с нажимом Марлоу. – И кстати говоря, я рад, что ты

заскочил ко мне. Отличная возможность обсудить твой следующий роман, коль

скоро мои письма и телеграммы к тебе, кажется, продолжают теряться в пути. –

Он взглянул на Дейзи. – Вы извините нас, мисс Меррик?

− Разумеется. – Дейзи была рада уйти. Если она останется, позволив этому

мужчине и дальше играть с ней, словно кошка с мышкой, то определенно

скажет что-нибудь, о чем после будет жалеть.

Дейзи заставила себя присесть перед графом в вежливом реверансе прежде, чем

повернуться к лорду Марлоу.

− Встречаемся на следующей неделе, милорд? Вы ведь это предложили, − не

удержавшись, добавила она, − как раз перед тем, как нас прервали?

− Именно так, − ответил лорд Марлоу, шагнув к ней, чтобы предложить руку. –

Распорядитесь, чтобы мой секретарь назначил встречу на четверг или на

пятницу, − добавил он, провожая ее до двери. – Я как раз успею прочитать вашу

рукопись.

− Благодарю.

Покинув контору лорда Марлоу, Дейзи вздохнула с облегчением. Неожиданное

столкновение с Себастьяном Грантом оказалось в высшей степени неприятным.

Наконец-то Дейзи повстречалась с легендарным писателем и решила, что

вполне переживет, если никогда больше его не увидит.

Глупая романистка, как же! Ужасный человек, такой заносчивый и

снисходительный. Дейзи не сомневалась, что и он составил о ней в равной мере

нелестное мнение, но нисколько не намерена была расстраиваться.

«Это какое-то издевательство, − с досадой подумал Себастьян, окидывая

взглядом изгибы бедер мисс Меррик, пока та шествовала к выходу из конторы

Марлоу. – Издевательство, что женщина с такой изящной попкой должна была

оказаться критиком».

Стоило Марлоу закрыть за ней дверь, как ее образ вновь возник у Себастьяна

перед глазами, еще больше его рассердив. Природа обладает воистину

изощренным чувством юмора, коль скоро поместила сии прекрасные глаза на ту

же головку, куда и острый язычок вкупе с довольно неглупыми мозгами.

Ну и дерзкая же негодница. Высказывала свое мнение с такой беспечной

уверенностью, даже не помышляя о том, чтобы взять свои слова назад. Черт

побери, у него за плечами двадцать лет писательского труда, десять романов,

семь пьес и полдюжины сборников рассказов. Она же, не считая одной

рецензии, непубликуемое пустое место. Какое она имеет право давать ему

литературные советы?

Сочинить осуждающее Сесилию письмо от Уэсли. Ничего глупее не

придумать.

− Она права?

Голос Гарри вырвал Себастьяна из раздумий.

− Мм? Что? – Он обернулся и увидел, что издатель, обогнув стол, вернулся на

прежнее место. – Прости. Ты что-то спросил?

Гарри сел за свое рабочее место.

− Она права?

Себастьян потянул за кресло со своей стороны стола и тоже присел.

− В чем?

− Не прикидывайся. В том, что она сказала насчет пьесы? Она права?

Граф беспокойно поерзал на стуле.

− Конечно же, нет. Она несла чушь.

− В самом деле? А по мне, так ее слова звучали вполне разумно.

− Единственная разумная вещь, сказанная мисс Меррик, заключалась в том, что

нахально со стороны новичка, вроде нее, давать мне литературные советы.

− Бог ты мой, − протянул Гарри, − а ведь она задела тебя за живое. Не думал,

что когда-нибудь увижу тебя в ярости из-за какой-то рецензии. Ты ворвался

сюда, насмехался над бедной девочкой…

− Я не насмехался!

− …пренебрежительно отзываясь о ней и ее рецензии, требуя, чтобы я

напечатал опровержение или же альтернативное мнение, а когда обнаружил, что

она слышала каждое твое слово, что ты тогда сделал? Повел себя как

джентльмен? О нет. Боже упаси тебя извиниться. Понимаю, но ведь ты даже не

смог вежливо удалиться. Ты потребовал, чтобы она высказала свои суждения, а

когда она их озвучила, пропустил мимо ушей. Короче говоря, вел себя как осел

с того самого момента, как вошел в эту дверь. И мне очень хотелось бы знать

почему.

Себастьян отвел глаза.

− Я уже говорил тебе, − отозвался он спустя пару мгновений. – Эта рецензия

была очень важна. Мне необходимы деньги от продажи билетов…

− К черту продажу билетов. Знаешь, о чем я думаю?

Себастьян стиснул зубы.

− Сомневаюсь.

− Ты потому бесишься из-за этого отзыва, что все, написанное в нем, правда, и

твоя писательская совесть терзает тебя. В конце концов, ты чувствуешь вину за

то, что твое произведение оказалось столь недостойным твоего таланта.

− Бред! – немедленно отозвался граф, но болезненный спазм в животе опроверг

его возражения.

− Я видел вчера твою пьесу. Сначала вообще не собирался идти, но в

последнюю минуту передумал. После просмотра я с уверенностью могу заявить:

рецензия мисс Меррик точна во всех отношениях, включая утверждение о том,

что написал ты эту пьесу ради денег.

− Разумеется, ради денег! – заорал Себастьян прежде, чем Марлоу успел его

остановить. Он извернулся в кресле и ткнул пальцем через плечо на дверь

позади себя: − И мне не нужно, чтобы эта старая дева с огненной шевелюрой и

змеиным жалом вместо языка указывала на то, что «Девушка с красной

сумочкой» банальна, избита и просто глупа. Я и так это знаю, но уже согласился

начать ее постановку. Теперь у меня нет выбора. – Себастьян выдохнул. – Три

года назад мне написал Ротерштейн. Попросил написать для него пьесу.

Предложил две тысячи фунтов предоплаты и двадцать процентов от выручки. Я

уже годами ничего не писал, Гарри. Я был совершенно разорен и погрязал в

долгах, а посему не мог себе позволить отказаться. – Он мрачно хмыкнул. – Как

там говорил Мольер? Писательство сродни проституции? Так оно и есть.

− Что ж, если это так, как думаешь, сможешь поблудить достаточно долго,

чтобы написать роман и для меня?

Себастьян недоверчиво уставился на издателя.