Дарья Кузнецова - Модус вивенди

Самое смешное, что если бы не присутствие раздражающего фактора в лице ротмистра, подобные мысли – о «единственной радости» – в мою голову даже не заползали бы. Я бы спокойно жила в предоставленных условиях, как это бывало прежде, и не пыталась отчаянно цепляться за привычные представления и вещи, если бы не присутствие этого человека. Рядом с ним не получалось оставаться спокойной и невозмутимой, он постоянно раздражал своим поведением, отвлекал своим присутствием, прочно обосновавшись не только на расстоянии вытянутой руки, но и в моих мыслях.

Оставалось радоваться, что я решила изменить привычным ночным рубашкам в пользу более удобного наряда. Честно говоря, пижама эта выглядела даже скромнее, чем комбинезон, в котором я щеголяла днем: шелковые свободные брючки, шелковая же свободная рубашка с коротким рукавом и неглубоким вырезом, и все это – темно-серого цвета с серебристо-синими крупными цветами.

Когда я вышла из уборной, мужчина встретил меня очень неожиданным взглядом. Я ожидала насмешек, ехидства и высказываний вроде «А что, скафандра полной защиты не было?», но Одержимый смотрел удивительно серьезно и спокойно, с легкой задумчивостью. Я присела на другом конце кровати, отвернувшись от соседа, и принялась аккуратно причесывать волосы. Но спиной продолжала ощущать его взгляд, мысленно желая мужчине то ли провалиться, а то ли вовсе навсегда исчезнуть.

Чем дальше, тем сильнее меня раздражало все вокруг, и приходилось сдерживаться, чтобы проводить щеткой по волосам аккуратно, а не драть тонкие и постоянно путающиеся прядки со всей злостью. А еще хотелось запустить щеткой в стену. Или в Ветрова. В Ветрова – даже больше.

В общем, момент для начала разговора ротмистр выбрал самый неудачный.

– Почему ты до сих пор не замужем? – спокойно поинтересовался он. И, странно, насмешки в голосе по-прежнему не было.

– Это не ваше дело, – как могла ровно ответила я, и даже руки не дрогнули.

– Согласен, но мне все равно интересно. Ты не глупая, не стервозная, симпатичная. Странно.

– А вы почему не женились? – огрызнулась я.

– Я отвечу, но ведь тебе тогда тоже придется отвечать, – хмыкнул он. Я обернулась через плечо, с недоумением разглядывая его невозмутимую физиономию. Странно, но Одержимый по-прежнему был совершенно серьезен. – В том возрасте, когда принято заводить семью, я воевал и мало чем интересовался. А потом… – мужчина запнулся, пожал плечами и махнул рукой. – Не мое это.

– Ну вот и я предпочитаю службу семье, – в том же тоне ответила я, не видя смысла откровенничать. Уж отличить ответ от ухода от ответа я была способна.

– Ты же женщина, – недоверчиво хмыкнул он.

– А по-вашему, женщина может существовать только босая, беременная и у плиты? – недовольно поморщившись, вопросом ответила я.

– Да я как-то об этом не задумывался, – с обезоруживающей честностью отозвался Ветров, вновь пожав плечами. – Просто обычно женщины стремятся к семье. Наверное, это стереотип.

– Игорь Владимирович, к чему вы вообще затеяли этот разговор? – слишком резко, чтобы это выглядело безразлично, спросила я, поднимаясь на ноги и оборачиваясь к мужчине. Даже руки на груди машинально скрестила, хотя с учетом зажатой в кулаке щетки это, наверное, выглядело забавно. – Еще немного, и я решу, что вы пытаетесь подбивать ко мне клинья.

– А если так? – с легкой усмешкой в уголках губ поинтересовался он, внимательно меня разглядывая.

– Как быстро вы меняете свое мнение. Две недели назад я на ваш вкус была страшной, а теперь – уже ничего? – Кажется, я умудрилась заразиться от него язвительностью. Во всяком случае, подобных интонаций за собой прежде никогда не замечала.

– Я не говорил, что ты страшная. Я говорил, что ты тощая, потому что ничего, кроме кофе, не ешь, – спокойно возразил он. – Если угодно, болезненно и неестественно тощая. Мне кажется извращением находить привлекательной чью-то болезнь.

Желание запустить в него щеткой стало почти нестерпимым. Или не запустить, а ударить несколько раз. Желательно по голове. Возможно, даже убить. И плевать, что будет со мной дальше, но еще немного – и я с этим человеком точно рехнусь!

Ветров же, прекратив сверлить меня взглядом, начал спокойно и невозмутимо расстегивать собственный комбинезон.

– Что вы делаете? – с тяжелым вздохом спросила я, убирая щетку в полку.

– Собираюсь ложиться спать, – невозмутимо ответил он. – Не бойся, на моей боеспособности форма одежды не сказывается, – со смешком добавил мужчина. Я пару секунд посмотрела за его уверенными неторопливыми движениями и в сердцах всплеснула руками, опускаясь на край кровати.

– Да делайте уже что хотите! Какая мне разница, в самом деле… Хоть голым на голове ходите! – пробормотала, укладываясь в кровать, прикрыла глаза и повернулась к собеседнику спиной. Свет вокруг померк, стоило мне расслабиться и уже привычно утонуть в мягких объятьях кровати.

Одержимый на мои слова ничего не ответил. Раздевался он настолько бесшумно, что мне показалось – мужчина попросту растворился в тенях, стоило им сгуститься вокруг. Не удивилась бы, если бы среди его умений было и вот такое.

Сон окутал меня почти сразу; видимо, для непривычного к потрясениям и больше приспособленного к размеренной обработке информации сознания сегодняшних событий хватило с лихвой. И легкий осторожный поцелуй в макушку я тоже предпочла посчитать сном. Так было проще.

Тому факту, что проснулась в объятьях Одержимого, я не то что не возмутилась – даже не удивилась. И не стала ругаться, вырываться и дергаться. Говорят, если утром очень резко встать с кровати, есть риск забыть в ней что-то важное вроде некоторых мыслей и даже части собственной души. Поэтому я просто лежала, глядя в окружающую темноту, вспоминала события вчерашнего дня и… да, наверное, нужно это признать, – наслаждалась.

Сейчас можно было на несколько секунд забыть о характере этого человека, не ждать от него подвоха, не думать о приличиях, а просто расслабиться. Как тогда, в танце, на мгновение довериться уверенным рукам, обнимающим и слишком крепко для спящего прижимающим к сильному телу. Прислушаться к теплому дыханию, щекочущему ухо и шею.

Не язвительный гвардии ротмистр с повадками хама и отребья. Не безжалостный загадочный Одержимый, глазами которого смотрит межзвездная тьма. Просто мужчина – сильный, спокойный, близкий, теплый… родной?

На мгновение остро захотелось, чтобы это были не ускользающий сон и самообман, а чистая правда.

Наверное, я в самом деле слишком устала быть одна.

Надо взять по возвращении отпуск. И уехать куда-нибудь на море, где не очень жарко, но тепло. Ветер пахнет солью и сосновой смолой. И можно совсем ни о чем не думать, никуда не спешить и не решать вопросов сложнее, чем меню на завтрак. Хотя, казалось бы, в этой миссии все мои умозаключения ничего не стоили, от меня ровным счетом ничего не зависело, но навалилась такая усталость, будто я вела ужасно ответственные переговоры.