Дарья Кузнецова - Модус вивенди

– А вы не переоцениваете его ранимость? Это как-то странно – он же не ребенок и не пылкий подросток.

– Увы, я совершенно точно знаю, чем это закончится. Я же говорю, Одержимым трудно среди людей.

– Объясните мне, пожалуйста! – тяжело вздохнула я. – Могу поклясться чем угодно о неразглашении этой великой тайны. Я устала бродить на ощупь и чувствую, что по незнанию могу все испортить.

– Думаю, если вы узнаете, большой беды не будет, – неожиданно спокойно ответил цесаревич. – В конце концов, родись вы мужчиной, вы неизбежно оказались бы в их числе, – улыбнулся он.

– Что вы имеете в виду? – окончательно запуталась я.

– Потерпите немного, мы уже почти пришли, – улыбка стала ободряюще-виноватой. – Думаю, будет лучше, если вы зададите эти вопросы непосредственно господину Ветрову. Я уверен, он с огромным облегчением расскажет вам все сам, и с моей стороны было бы нечестно отнимать у него такую возможность.

– Я полагала, что он уехал, – с сомнением проговорила я, решив послушаться совета и подождать. Коридоры сменяли друг друга, пару раз мы даже воспользовались лифтами, так что в общей сложности путь получился неблизкий.

– Нет, тут есть одно место, которое Игорь Владимирович, а вслед за ним и, каюсь, я, облюбовал для размышлений, когда хочется побыть в одиночестве. Не волнуйтесь, прежде чем гонять вас по дворцу, я все уточнил и проверил, он действительно там. Вы ему передайте, что я разрешил все рассказать и что я в курсе.

– И он поверит, что я не вру?

– Вам – точно поверит.

– Только что он мне уже не поверил, – возразила я, а в душе слегка шевельнулась обида.

– Он сгоряча. Простите, что говорю это, но… постарайтесь с ним помягче, хорошо?

– Я и не собиралась с ним ругаться, – вздохнула я.

Определенно, сегодня очень странный вечер. Ветров устраивает сцену ревности к Полонскому. Графиня говорит невероятные мерзости. Лев-Людоед обходителен со мной, но ее выгоняет взашей. А сам наследник престола просит меня быть тактичней и мягче с сильным взрослым мужчиной, который почти на двадцать лет старше меня.

– Это утешает, – улыбнулся цесаревич. – Вот как удачно я все рассчитал – мы пришли, – он кивнул на дверь в небольшом тупичке. – Удачи! – проговорил и только после этого потянул на себя дверь, делая приглашающий жест. Я с неуверенной улыбкой кивнула и вошла, услышав, как тихо щелкнул за спиной замок. Как будто в клетку с тигром запустили, честное слово!

«Клетка» представляла собой достаточно живописный открытый полукруглый балкон. Здесь было прохладней, чем в коридорах дворца, но явно теплее, чем на улице; видимо, пространство экранировалось силовым полем. Вдоль высоких резных перил стояли вазоны с какими-то яркими крупными цветами, по обе стороны от двери имелись невысокие стеклянные столики, окруженные плетеными креслами и диванами. Полукруглыми, даже на вид очень уютными, с пухлыми матрацами, грудами подушек и пледами. Отнюдь не дворцовый интерьер, но я охотно поверила, что это чье-то излюбленное место для отдыха и размышлений.

Одержимый действительно обнаружился здесь. Стоял чуть сбоку, облокотившись о перила, спиной ко входу; но, кажется, я могла бы его узнать и с закрытыми глазами, каким-то десятым чувством учуяв знакомое присутствие.

– Игорь, – неуверенно позвала я. Он не ответил. Пару секунд потоптавшись на месте, я зябко поежилась – после коридоров здешняя прохлада ощущалась отчетливо – и еще неуверенней приблизилась к мужчине. А потом как-то вдруг решилась и осторожно обняла его. Сразу стало теплее, уютнее и даже как будто легче дышать. – Не сердись, – тихо попросила я. Извинилась бы, если бы понимала, на что именно он так обиделся. Не обещать же, в самом деле, больше никогда и ни с кем не разговаривать!

– Я повел себя как полный кретин, да? – со смешком спросил он.

– Ну… не самым умным образом, да. – Я не удержалась от облегченного вздоха. По крайней мере, он явно больше не злился и был настроен на разговор, а все остальное уже мелочи. Одержимый оставил полюбившуюся опору, обернулся ко мне, обнял за плечи. – Что тебя так разозлило? – уточнила я, окончательно осмелев, и чуть отклонилась назад, чтобы заглянуть ему в лицо. – Объятья и поцелуй в щеку?

Ротмистр в ответ как-то странно поморщился, отстранился и принялся расстегивать китель.

– По лбу бы дать тому, кто тебя сюда приволок в таком виде, – вместо ответа проворчал он.

– Во-первых, за покушение на наследника престола полагается смертная казнь, а во-вторых, тут же… пледы есть, – закончила я, когда плечи уже накрыл неожиданно тяжелый черный мундир, хранящий тепло чужого тела и чужой запах, а Ветров остался в рубашке.

Интересно, я когда-нибудь привыкну в общении с этим человеком не быть последовательной, а начинать сразу с главного? Есть подозрение, что ждать появления у Ветрова терпеливости и умения выслушать можно будет до конца жизни и в итоге так и не дождаться.

– Ну и черт бы с ними, – поморщившись, отмахнулся он. Потянул меня к ближайшему дивану, уютно и уже вполне привычно устроил у себя на коленях. Лоза отзывалась на каждое движение тихим ворчливым поскрипыванием, и это почему-то было приятно.

– Ты так и не ответил. Чем мы с Полонским так тебя прогневали? – уткнувшись носом ему в шею, упрямо уточнила я.

– Ты никогда не улыбалась мне так . Смотрела ему вслед, и… Извини. Я понимаю, друг детства, – мрачно проговорил он.

– Ничего ты не понимаешь, – я вздохнула. – Дурак. Я о тебе думала. А Миша говорил, что очень рад за меня, что не помнит меня такой счастливой, и звал в гости. Нас обоих, потому что хотел с тобой познакомиться и пригласить стать крестными ребенку, которого ждет его жена.

– Действительно дурак, – глубоко вздохнул Одержимый через пару секунд, крепко прижимая меня к себе. – Ты не сердишься?

– Почти начала, но не успела, – ответила я после небольшой паузы, решив воспользоваться поводом перейти к интересующей теме. – После твоего ухода я имела весьма… познавательный разговор с одной малоприятной особой. Графиней Ремезовой.

Реакция на эти слова оказалась весьма показательной. Одержимый замер, будто окаменел, и через пару мгновений очень тихо сквозь зубы поинтересовался:

– И что эта… женщина тебе наговорила?

– Немного, – уклончиво ответила я. – Но мне хватило, чтобы понять, насколько сильно я не желаю с ней общаться, – пояснила как могла мягко. Сейчас мне было немного неловко за ту вспышку ярости – не потому, что вдруг изменила мнение относительно этой особы, а потому, что признавала справедливость слов Измайлова. Графиня определенно не стоила таких эмоций. – К счастью, своевременно подоспел Лев Анатольевич, и ничего непоправимого не случилось. Я сделала вывод, что вы были хорошо знакомы с графиней, но Измайлов порекомендовал спросить у тебя напрямую. А еще Их Высочество просили передать, что не против, если ты поделишься со мной фактами об Одержимых.