Мерил Сойер - Поцелуй смерти

– Уверена, вы испугались.

– Конечно. Я никак не могла себя защитить. Челюсть крепко зафиксирована проволокой, рука в гипсе.

Казалось, эти воспоминания давят на Триш, душат ее.

– Кроме того, я была потрясена: чтобы преследовать меня, Картер покинул юридическую фирму, в которой упорно работал ради партнерства. Поступок совершенно бессмысленный, и я поняла, что Картер просто сошел с ума. Я рассказала все отцу, и он наконец–то убедил полицию выдать запретительный ордер.

– Это правда помогло?

– Отец не стал рисковать. На время оформления развода он отправил меня в Италию.

Триш остановилась, но Уитни чувствовала, что у этой истории было продолжение, поэтому встала, подошла к дивану, села рядом с Триш и посмотрела в ее глаза:

– Это ведь был еще не конец?

– Нет. Я вернулась домой и узнала, что Картер переехал в Майами и нашел работу в другой юридической фирме, – тихо и измученно ответила Триш. – Шесть месяцев он не предпринимал попыток связаться со мной. Я подумала: «Ладно, пусть живет здесь. Это большой город. Забудь его. Жизнь продолжается». Однажды вечером, когда родителей не оказалось дома, я вышла в гостиную и увидела Картера, направлявшего на меня пистолет. Он сказал, что если я ему не достанусь, то не достанусь никому.

Уитни положила руку на дрожащее колено Триш и слегка его сжала:

– Что вы сделали?

На щеках Триш выступили алые пятна.

– Ничего. Я замерла. Единственной моей мыслью было, что я одна в огромном доме с маньяком. Я правда считала, что мне не жить.

– И что произошло?

Триш дважды щелкнула пальцами, и Бренди подбежал к хозяйке. Та провела длинными ногтями по мягкой шерсти на ушах пса.

– В комнату ворвался папин боксер. Он зарычал и залаял, как сумасшедший. Картер растерялся, и я успела выскочить из дома.

– Словно какой–то бесконечный кошмар.

Триш кивнула:

– Совершенно верно. К приезду полиции Картера уже и след простыл. Во время допроса выяснилось, у него есть алиби.

– Не может быть.

– Он нашел парня, который готов был поклясться, что они весь вечер играли в Техасский холдем (разновидность покера – Прим.пер.).

– И как вы поступили?

– Я уехала. С помощью отца изменила имя и начала здесь новую жизнь.

В галерее повисло напряженное молчание. Триш перестала гладить Бренди, и пес сел у ног хозяйки.

– Это сработало. Картер вновь женился и больше меня не беспокоил.

– Ты никогда больше не выходила замуж?

– Нет. Зачем снова через это проходить? Я счастливая, успешная женщина. Если мне нужен кавалер, вокруг полно доступных мужчин.

Тот человек погубил жизнь Триш, почти сломал психику и лишил веры в людей. Как грустно. Она страдала и продолжает страдать. Уитни подумала, есть ли способ помочь?

– Не собиралась так все выкладывать о себе, – Триш замолчала, в ее глазах читалась грусть. – Я редко обсуждаю свое прошлое, поэтому, пожалуйста, сохрани мою историю в тайне.

– Конечно, – тут же заверила ее Уитни.

– Я рассказала это только для того, чтобы вы осознали: я понимаю, через что вы проходите.

Уитни хотела возразить, что ее ситуация совсем не похожа на случай Триш, но эта женщина поделилась с ней настолько личными вещами, что гостья не хотела обесценить эти секреты.

– Я оставила прошлое позади, пока не появились вы, Уитни. Я сразу почувствовала, чтобы должна помочь, но, боюсь, я, наверное, дала плохой совет.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда запретительный судебный приказ превращается в смертный приговор. Слышали о том, что женщин убивали их мужья или парни после того, как эти несчастные получили запретительный судебный приказ?

– Я видела много подобных сюжетов по телевизору. Единственное не могу понять, почему…

– Они говорят, то есть психиатры говорят, что когда мужчина понимает, что потерял власть над женщиной, то слетает с катушек. Запретительный приказ имеет большую силу. Мой развод показал Картеру, что у него больше нет надо мной власти, и он не смог с этим смириться.

– Вот значит как.

До вчерашнего инцидента Уитни редко думала о насилии в семье. Она все еще не верила, что Райан может прибегнуть к физической силе.

Триш наклонилась ближе:

– Обращайтесь в полицию, только когда сломаны кости или остались синяки. Их можно сфотографировать. Тогда…

– Уверена, Райан никогда…

– Никогда не говорите никогда. Это самое худшее, что может случиться. Вот что вы сделаете. Будете вести журнал. – Триш встала и подошла к столику. Из второго ящика она достала кожаную папку размером с книжку в мягкой обложке и передала ее Уитни. – Отмечайте время, дату и место каждой встречи. Если будет свидетель, как вчера, запишите его полное имя, адрес и другую контактную информацию.

Уитни подумала об Адаме Хантере. Сколь многое из ссоры он увидел и услышал? Поможет ли в случае необходимости? Нельзя отрицать, ее тянуло к Адаму, но после рассказа Триш не стоит забывать, что в ночь их первой встречи Адам прибегнул к физической силе.

Глава 9

Адам отдыхал в темной гостиной дядиного особняка, задрав ноги на кожаную оттоманку, которой с виду никогда не пользовались. Сейчас ему пришло в голову, что и весь дом казался скорее выставочным образцом, чем местом, в котором кто–то жил. Единственная комната, имевшая жилой вид, – кабинет дяди.

Когда Адам вернулся, то даже не позаботился включить хоть одну лампу. Свет сочился только от наружных фонарей, живописно освещавших растительность и деревья. В доме стояла полнейшая тишина, прерываемая лишь слабым свистом дыхания самого Адама, да изредка слышалось жужжание холодильника из расположенной рядом кухни.

Ночь стала его другом – урок, вынесенный из Ирака. Во тьме враги исчезают, предпочитая сражаться при свете дня. Темнота смягчала острые грани жгучего иракского солнца. В отличие от дня ночь гостеприимно приветствовала Адама. Уменьшая опасности, предоставляя больше возможностей.

Позволяя ему размышлять.

При дневном свете все отвлекало. В темноте же Адам мог сконцентрироваться. Он мысленно перебирал события дня. Он посетил аудитора, назначенного по делу дяди. Адам ожидал встретить какого–нибудь старичка из солидной конторы. А, оказалось, проверять финансовые записи дяди наняли подростка–панка, обитавшего в Марина Дистрикт на каком–то чердаке, который он использовал в качестве и жилья и офиса. Несмотря на татуировку «Макс Дивер» и прическу в виде петушиного гребня, аудитор Адаму пришелся по душе: можно сказать, парень знал свое дело.

Дивер только приступил к делу, но уже описал финансы Кэлвина Хантера как замысловатую «игру в наперстки». По его словам, дядя жонглировал фондами туда–сюда между различными швейцарскими и оффшорными, и другими секретными счетами. Зачем? Дивер объяснил, что слишком рано точно судить, чего хотел добиться дядя этими маневрами.