Титью Лекок - Три стервы

На следующее утро, еще не открыв глаза, Эма почувствовала, что в ее жизни появилось нечто новое, но что именно, она пока не помнила. Однако в мгновение ока все встало на свои места. Новое – это не неожиданное наступление Рождества на пару месяцев раньше срока и не предложение вести рубрику “Общество” в Vanity Fair, а вчерашние похороны лучшей подруги. Несмотря на усталость, которая за ночь не прошла, к ней быстро вернулась интуитивная догадка: что-то тут не клеится. Она поднялась с постели с назойливой мыслью, что сложившаяся картина выглядит неестественно.

Одной рукой она включила чайник, а другой – отключенный на ночь телефон. Потом пошла пописать, молясь, чтобы эта магическая процедура полностью вывела литры алкоголя, которые она поглотила накануне. Эма сидела на унитазе, когда пришла эсэмэска:

Не хочу, чтоб выглядело так, будто я тебя опекаю, но надеюсь, ты в порядке. Вечером увидимся?

Эме было лень отвечать, однако для себя она решила, что промолчит в назидание, типа чтобы ему стало ясно, насколько бестактно он выступил вчера. Но вообще-то очень мило с его стороны…

Пока заваривался чай, Эма немного порылась в гугле – от безысходности, и вообще надо же с чего-то начинать. Она узнала не только о том, что в Китае попытка самоубийства карается смертной казнью, но и что во Франции три из четырех самоубийств приходятся на мужчин-маргиналов старше сорока лет. Шарлота была тридцатилетней, идеально встроенной в социум женщиной. Почему, ну почему она захотела умереть? Причем таким жестоким образом – от пули, разнесшей голову вдребезги? Для нее всегда было важно соблюсти приличия, и даже если бы она и впрямь захотела покончить с собой, Шарлотта сделала бы это стильно. Ну не подростковое же увлечение группой Nirvana заставило ее выбрать такой кровавый способ. Нет, чем больше Эма размышляла, тем меньше все стыковалось.

Наверняка можно что-то сделать, чтобы подтвердить или опровергнуть ее ощущения. Личные проблемы… Что тут говорить, с Эминой точки зрения, одного бараньего взгляда Тюфяка достаточно, чтобы захотелось покончить с собой, но Шарлотта же так не считала. Фред упоминал и какие-то профессиональные заморочки. Ну и?.. Да, чего Эме не хватало, так это более серьезного источника информации, чем невнятные бормотания Фреда. Источника профессиональной информации… Эма сделала глоток обжигающего чая. К концу первой чашки ее осенило – в глубине души она определила это как “гениальный ход”. Ничего конкретного, даже не идея, просто некая штука, которую можно попробовать. Она тут же отправила сообщение по электронной почте.

Ответ пришел только в конце дня, когда она билась над статьей о последних художествах Бритни Спирс. Честно говоря, в газете, где она работала, господствовало довольно широкое понимание того, что годится для рубрики “Культура”. Можно сказать, полученный мейл превзошел самые смелые ее ожидания. С другой стороны, в нем не было ничего конкретного, никаких утверждений или однозначных формулировок. Всего лишь название, которое сразу привлекло ее внимание.

От: emagiry@yahoo.fr

Кому: fnaquet@objectifeconomie.com

Месье Наке,

С прискорбием сообщаю, что мадемуазель Дюрье не сможет продолжить сотрудничество с Вами. Дело в том, что бедная девушка, бывшая одной из моих самых близких подруг, решила преждевременно покинуть нас.

Я сочла своим долгом проинформировать Вас, поскольку у ее родных сейчас, как Вы понимаете, много иных забот.

С другой стороны, я была бы очень признательна за возможность прочесть статью, над которой она работала, если Вы сможете прислать мне ее. Как нам показалось, Шарлотта очень ею гордилась…

С уважением…

От кого: fnaquet@objectifeconomie.com

Кому: emagiry@yahoo.fr

Нет слов передать, как я опечален этой утратой. Позволю себе принести самые искренние соболезнования и поблагодарить за то, что Вы проинформировали меня. К сожалению, Шарлотта, для которой, судя по всему, эта статья, как Вы верно заметили, имела очень большое значение, не успела прислать ее. Однако мне известно, насколько важным было для нее это дело, детали которого она отказалась раскрывать, пока не соберет необходимую информацию. Но Вы наверняка найдете среди ее документов относящееся к нему досье “Да Винчи”. По всей вероятности, речь шла о широкомасштабном проекте приватизации.

С уважением…

Плейлист:

Дженис Джоплин – Cry Baby

Elastica – Stutter

Pixies – Gigantic

Рассеянно разглядывая однообразно серый пригородный пейзаж, проплывающий за окном, Фред пришел к расплывчатому выводу, что он ни счастлив, ни несчастен. Впрочем, такой итог показался ему более чем уместным. Что за всеобщая мания делить все на черное и белое или характеризовать посредством противопоставления! С его точки зрения, это явное извращение. За грязным стеклом вагона все коттед-жи выглядели одинаковыми. Лихорадочная потребность оценивать вещи, людей, ситуации в понятиях позитивного и негативного, два кило одного, пять другого, три преимущества против двух недостатков. Пусть такое однозначное деление на хорошее и плохое необходимо с методологической точки зрения – оно тем не менее неизбежно обедняет мысль. А препятствием для интеграции Фреда в большое человеческое сообщество как раз и послужила такая дихотомия, самая модная, назойливая, от которой не отмахнешься: противопоставление успех/неудача.

Подавляющее большинство из тех, кто составлял его окружение – от членов семьи до первой школьной учительницы, – были уверены, что после череды блестящих успехов Фред окончательно и бесповоротно вырулил на полосу поражений, однако сам он полагал, что провал предполагает для начала хоть какие-то попытки чего-либо добиться. Тот факт, что ему были даны все средства, чтобы “преуспеть”, а он осознанно выбрал “проигрыш”, считался возмутительным и превращал его в парию. Фреда по-прежнему удивляло, почему никому не приходит в голову, что это недоразумение, возможно, является следствием самого их определения успеха. Для всех “преуспеть” (в жизни в данном случае), похоже, предполагало быть “лучше” других, превзойти их. Для Фреда же “преуспеть в жизни”, то есть просто быть удовлетворенным ею, означало жить как все и ничем не отличаться. Поезд замедлил ход и остановился на пустынной станции. В вагон вошел старик африканец с загадочными пластиковыми пакетами. Он сел напротив Фреда, который тут же снял ноги со скамьи, повернулся к окну и сделал вид, что погружен в созерцание пейзажа.

Любопытный парадокс: желание быть как все делало его маргиналом. Об это противоречие Фред спотыкался ежедневно. Да, конечно, он признавал, что у него есть некоторые основания быть удовлетворенным жизнью. Сейчас он имел целых две почти равноценные составляющие удовлетворенности. Ему посчастливилось их созерцать не далее как сегодня утром, когда абсолютно голая Алексия прошагала по его гостиной. Вида ее роскошных сисек было достаточно, чтобы он позабыл обо всех сложностях повседневного бытия. Эта цветущая плоть – розовая, нежная, упругая, эти огромные, гордо торчащие шары спокойно покачивались туда-сюда, и Фред мог сравнить их разве что с северным сиянием. С фейерверком – сексуальным. С альфой и омегой своей жизни. С евхаристией своей души. Однако в последние несколько дней Алексию вроде как слегка раздражали лирические излияния Фреда по поводу ее молочных желез. Она даже прервала его лапание, объяснив: