Алла Полянская - Невидимые тени

И она замкнулась, стараясь осмыслить эту новую жизнь, приноровиться к ней, но получался какой-то сумбур: с одной стороны, ей хотелось вернуть прежнюю, понятную, ею самой построенную жизнь, где она ни на кого не рассчитывала и ни к кому не привязывалась. Но после того, как эти люди ворвались в ее жизнь – или она вошла в их жизнь, таща за собой ворох своих проблем, она поняла: возврата к прежнему не будет. Не станет она больше мести дворы, и не потому, что корона на голове засияла с новой силой, а потому что этот этап ее биографии закончился. Ну не сможет она взять и просто забыть светлый бесхитростный взгляд Ники, и по-матерински заботливую Стефанию Романовну, и Пашу Олешко, такого непростого и настоящего – он тоже стал вдруг близким, хоть не совсем понятным, как и Панфиловы, словно скроенные по одному образцу, но оба искренние.

И Максим. Майя поглядывает на него, когда он не видит. И понимает, что этот мужчина теперь принадлежит ей – пусть все у них только начинается, они будут узнавать друг друга и проживут рядом оставшуюся жизнь. Майя хочет видеть именно этого мужчину рядом – с его бытовой беспомощностью, искренней улыбкой и упрямством, он стал вдруг нужен ей, и ее ладонь в его руке согревается. Встретившись с Максимом взглядом, она спешит опустить ресницы – после смерти Леонида она даже не думала о новых отношениях. Она представить себе не могла, что может быть на свете другой мужчина, который вызовет у нее такое же восхищение и уважение. Максим не похож на Леонида, и вместо восхищения он вызывает у Майи чувство невероятной нежности, и это так необычно и хорошо, что отказаться от этого просто невозможно.

Направляясь в дом Панфиловых, Майя думает о том, что это как-то неправильно – она чужая им всем, а они, бросив свои дела, занимаются ее проблемами, хотя она им никто, и с Максимом еще неизвестно, получится ли, и вообще… Она боится, что сейчас станет центром их внимания, и не знает, как сможет это вынести.

А получилось совсем не так, как она думала.

В большом доме царил переполох: маленький Максимка воспользовался тем, что отец на минуту отвлекся, переодевая его сестру, опрокинувшую на себя чашку с остывшим чаем, умудрился дотянуться до занавески, потянул – и она, конечно, оборвалась вместе с карнизом. Вся эта конструкция рухнула на мирно спящего в кресле кота, и грохот пластикового карниза, истошный мяв кота и испуганный рев малолетнего шкодника слились в клубок звуков, и все, конечно же, бросились наверх, Валерия запричитала над испуганным ребенком, а Ника подхватила на руки не менее перепуганного кота и унесла его вниз, исцелять его моральную травму оставшимся после изготовления мусаки мясом.

– Вообще названия этому нет. – Возмущенно хмурясь, она прошла мимо них на кухню, держа кота наперевес. – Привет, ребята. Видали, что творится? Испугали несчастного Ричи, у него едва разрыв сердца не случился. Смотреть за детьми надо, чтоб они котов не пугали!

Последняя фраза была произнесена громче, чтобы Панфилов на лестнице слышал.

– Тебе Ричи дороже моего ребенка! – Саша с дочерью на руках спешно ретировался с поля боя. – Ты представь, что этот карниз мог поранить Максимку.

– Карниз легкий, а твой сын стоял в кроватке, ни хрена бы карниз его не достал. А несчастного кота – достал. Один раз оставили тебя с детьми, и то ты умудрился довести кота до сердечного приступа!

Доведенный до сердечного приступа Ричи неспешно лечил стресс внушительной порцией говядины, мелко порезанной для проведения терапии. Его блестящая шерсть переливалась красивыми полосами, а воинственные усы шевелились, когда он вгрызался в мясо. Над ним стояла Ника и с умилением смотрела, как он изгоняет стресс.

– Майя, давай на стол накроем. – Ника сунула ей в руки коробку с приборами. – Макс, вы с Павлом не стойте, как здрасьте, а берите инструменты и идите, прибейте карниз. Леш, ну ты-то чего руки в брюки? Иди, помоги Майе, отодвинь стол ближе к центру и спроси у Лерки, где скатерть.

– Есть, мой генерал! – Павел, едва сдерживая смех, подтолкнул Матвеева в сторону коридора. – Идем, Михалыч, где у тебя инструменты?

– Под лестницей в чуланчике. – Панфилов, держа дочь на руках, опасливо косится на дверь, за которой уже не слышно рева ребенка. – Вот Ника никогда…

– Сань, девочки вообще спокойнее. – Ника принюхивается к блюду с мусакой, которое мать уже достала из духовки. – Вечно у нас обжирадос какой-то получается, когда мы вместе собираемся.

– Поесть никогда не лишне. – Панфилов с вожделением смотрит на мусаку. – Люблю я это блюдо, прям как Пашка печенку с грибами.

В общем, получилось, что все страхи Майи оказались напрасными. Она сразу попала в водоворот каких-то дел, потом Панфилову срочно понадобилось позвонить, он сунул ей в руки дочь и со словами: «Она спокойная девочка, побудь с ней!» – исчез в своем кабинете.

Майя осталась наедине с малышкой. Усадив ее в кресло, она дала ей в руки игрушечного зайца, найденного здесь же, в гостиной, а девочка, покрутив игрушку, вдруг уставилась на нее внимательными глазами. То, что глаза у нее серые, как у Панфилова, поразило Майю – она отчего-то ожидала, что при рыжих кудряшках должны быть зеленые глаза, но они у нее оказались серые в длинных темных ресницах, а кожа на щечках была такая нежная, что Майя не удержалась и потрогала ее, и девочка ей улыбнулась. Так они таращились друг на друга целую минуту, все звуки в доме ушли куда-то на второй план, и Майя готова была поклясться, что малышка смотрит на нее немного ироничным панфиловским взглядом, словно говорит: да уймись ты, все будет хорошо!

И Майя поняла – да, все будет хорошо, просто нужно подождать.

– Собственно, я только хотел объяснить, как обстоят дела. – Павел занял место председателя собрания, вооружившись вилкой и ножом. – Чтоб не терять времени, совместим приятное с полезным, и во время обеда все расставим по полочкам. Я поспрашивал наших гостей о причине их позднего визита. Итак, картина вырисовывается такая. Им нужна была кукла-контейнер, и как только они решили, что убили тебя, им оставалось только взять в заложники кого-то из нас, и я, прикинув шансы, выставил усиленную охрану у этого дома. Они обошли охрану поселка, но мою обойти так просто не получилось, хотя Валерии и пришлось пережить несколько неприятных моментов. Четверых мы угомонили практически сразу, пятый оказался хитрее, но удар канделябром пошел ему на пользу. Шестой остался в подвале на улице Верхней, у него проблемы с двигательным аппаратом, врачи просто руками разводят.

– Они убили пятерых из-за этих камней. – Матвеев недоуменно обводит глазами собравшихся. – Из-за кусков углерода!

– Они убили гораздо больше, чем пятерых. Троих курьеров, дворничиху, бомжа, наркоманов. В подвале на улице Верхней найдены захоронения еще двух жертв, опознать их пока не удалось. Бомж поплатился за свою глупость – он видел Меренкова на месте убийства и решил его шантажировать. Дворничиху и наркоманов грохнули из предосторожности – чтоб не болтали лишнего. Они уже давно перешли некую грань и убивали с легкостью. Все бандиты – бывшие сотрудники правоохранительных органов, где привыкли ни во что не ставить не только закон, но и человеческую жизнь. Все, что мешает получать бабки, уничтожается. А Майю собирались допросить с пристрастием и обменять на контейнер с алмазами. Они пробили всех нас, связи у этого клоуна Меренкова в полиции серьезные, притом что он коллегам еще и заработать давал. Конечно, они не могли взять и просто убить Майю, они подозревали, что о камнях она не знает, как и все мы, но хотели уточнить это. Майе невероятно повезло, причем не раз. В день, когда они искали ее, она оказалась в Озерном, с нами.