Алла Полянская - Невидимые тени

– О господи, они еще такие маленькие!

Майя оглядывается в отчаянии – в коридоре шум и беготня, переполох, вот потащили чье-то тело. Валерия прошла мимо кабинета, рукав у нее в крови. Майя машинально сует телефон Ольги в карман и выходит в коридор. Олешко и второй охранник что-то тихо обсуждают, секьюрити оцепили коридор, кого-то ведут с заломленными руками, и он оставляет кровавый след. Майя в ужасе прислоняется к стене, закрывает глаза. Это из-за нее все, она, как магнит, притягивает смерть и несчастья на головы всех, кто находится рядом. И если Ольга не выживет, сиротами останутся две крохотные девочки. И ее сыновья, большие красивые парни, тоже потеряют мать. И все потому, что когда-то она, Майя, сбежала, вместо того чтобы драться.

– Можешь поприсутствовать. – Олешко словно нависает над собеседником, хотя вовсе не выше его ростом, но как-то ему это удается. – Это твои люди продались. И к остальным у меня доверия нет. Ты – другое дело, но не твои люди. Так что можешь присутствовать, но и только.

Майя идет в сторону лестницы. Если сейчас она выйдет из здания, то успеет добраться домой раньше Валерии и Павла, возьмет свой рюкзак – и все, страна большая, документы она себе новые добудет. Может быть, Павел прав – нет, он всегда прав, и бежать смысла нет и некуда, все равно судьба настигнет ее, рано или поздно. Только для этих людей несчастья закончатся, они залечат раны и станут жить, как жили. Нельзя было позволять себе эти отношения, дружбу, все то, что сделало ее счастливой в последнее время. Нельзя было никого впускать в свою жизнь. Слишком больно теперь терять. Череда несчастий говорит о том, что нужно начинать все сначала, даже если это снова будет ошибкой. Эти люди не захотят отпустить ее, а потому нужно бежать. Нельзя, чтобы кто-то был рядом, как та девушка в пустом доме, как… Вот к чему это привело тех, кто хотел ей помочь.

Майя бежит вниз по лестнице, прокручивая в голове, куда она направится на этот раз.

– Далеко собралась?

Павел стоит около двери, ведущей на подземную стоянку.

– Нет, я…

– Детка, только не лги мне. Ты собралась слинять. Хотя бы кровь отмыла, по улицам в таком виде пройти незамеченной сложно.

– Эту кровь с моих рук ничто не смоет.

– Только не надо истеричного пафоса. – Павел подтолкнул ее к двери, за которой оказался туалет. – Вымой руки, на тебя смотреть страшно.

Майя выдавливает из дозатора жидкое мыло, пахнущее сиренью, смывает его – вода бурая от крови, и она снова намыливает руки, снова смывает.

– Только не вздумай глюкнуть, детка. – Олешко наблюдает за ней со странным выражением лица. – Не сбегай от проблем, даже туда, куда ты сбежала от нас в последний раз. Не смей. Не ко времени, понимаешь?

– А ты понимаешь, что это все из-за меня? – Майя в ярости, и хотя Павел не виноват, но он здесь, а значит, ярость свою она выплеснет на него. – Ведь это из-за меня столько народу погибло, и теперь эта женщина. Она видела меня один раз в жизни и согласилась помочь просто по дружбе – а у нее дочкам года по два, крохи совсем, и они могут остаться без матери! Из-за меня! Если она умрет, они ее даже помнить не будут!

Майя плачет, прижавшись к стене. Она так давно не плакала, но невозможно вынести то, что произошло, и невозможно избыть чувство вины, что навалилось на ее плечи.

– Ну, все. Рыдать, уткнувшись в стену туалета, – это, конечно, готично, но непродуктивно. – Павел сжимает ее руку. – Идем, дел полно.

– А… все это? Как?..

– А все это будем решать по ходу. Ребятки уже никуда не торопятся, а нам с тобой надо в больницу. Именно сегодня один из совладельцев фирмы, анализ деятельности которой проводила Ольга, решил, что нужно срочно убрать аналитика и не позволить второму собственнику узнать то, что нарыла госпожа Витковская.

– Так это не…

– Не из-за тебя, уймись. Но ты имеешь к этому косвенное отношение, потому что фамилия заказчика – Дробышев. Вася-Математик почуял неладное на фабрике в Алмазном и решил проверить, не нагревает ли его зятек.

– И Ольга…

– Сделала полный анализ, но киллер сжег на хрен ее компьютер. Не зная того, что знают лишь четверо в этом здании: любой документ, с которым работает любой из сотрудников, автоматически копируется на сервер, даже если сотрудник его не сохраняет – на сервере он останется со всеми правками. И отчет Ольги тоже сохранился. Но тут уж киллер не виноват, он знать этого в принципе не мог. Кроме меня, в курсе здешний начальник службы безопасности Фролов, собственник бизнеса и сама Ольга. Очень ограниченный круг лиц.

– А ты какое отношение к этому имел?

– Я сам создал эту систему, работая на Панфилова и Матвеева, потом рассказывал о ней на семинаре, куда меня пригласили читать лекции о безопасности предприятий, а Фролов был на этом семинаре, как и многие мои коллеги, и когда он предложил своему шефу эту систему внедрить, для консультаций пригласили меня.

– Значит, то, что мы сюда пришли именно сейчас…

– Совпадение из разряда тех, которые я называю промыслом божьим. Довезли Ольгу до больницы живой, а там уж Круглов ее не отпустит ни за что. Тем более, что на днях они получили от спонсоров новое оборудование…

В кармане Майи зазвонил телефон. Незнакомая музыка сбила ее с толку, потом она вспомнила, что сунула в карман телефон Ольги.

– Да?

– Дай трубу парню, который рядом с тобой.

Этот голос Майя уже слышала. Этот абонент записан в телефонной книге под забавной кличкой Пупсик, хотя, судя по голосу, это скорее папаша куклы Чаки, какой там Пупсик.

– Паш, это тебя. Ольгин друг, которому она велела мне позвонить.

Павел берет трубку и какое-то время слушает, нахмурившись, потом кивает, словно собеседник может его видеть:

– Ладно.

Телефон Ольги он прячет в карман и смотрит на Майю, словно прикидывая, что же с ней делать.

– Сейчас едем в больницу. Там я сдам тебя Максиму из рук в руки, и ты мне пообещаешь, что не сбежишь.

– Но, Паша…

– Посмотри на меня, детка.

Их глаза встречаются. Лицо Олешко, всегда приветливое, словно окаменело, глаза холодные и далекие. Будто и не он вел с ней как-то ночью светскую беседу. Сейчас он другой – отстраненный и опасный, но Майя выдерживает его взгляд – все, времена, когда она пряталась, прошли. Больше она не станет ни прятаться, ни бежать.

– Молодчина. – Павел сжимает ее руку. – Ты боец, не смей расклеиваться, это недостойно.

– Хорошо. Паш, а Лера? Где Лера?

– А, черт, забыл совсем. – Олешко расстроенно морщится. – Когда заваруха началась, они стрелять принялись, и один выскочил из кабинета позади нас, Лерка его отверткой достала, но он успел задеть ее ножом, вскользь, прошел по рукаву. Мы его, конечно, успокоили, но… Черт побери, Панфилов меня живьем сожрет.