Татьяна Тронина - Интриганка

– Догадался, – буркнул он.

– Поразительно…

– А чего тут поразительного, ну куда тебе, с твоей отбитой головой, еще крепкий кофе хлестать?! Только латте и остается.

– Вкусно, – она отпила из чашки. – У меня вообще-то кофемашина есть, но она такую дрянь варит…

– Буду воспринимать это как похвалу. Ты считаешь меня лучше своей кофемашины, я уже счастлив.

Зоя улыбнулась.

Лука сел перед ней на корточки, прикоснулся пальцами к ее губам.

– Ты улыбнулась, – констатировал он.

– Ну вот, ты и выполнил свою сверхзадачу! – отстранившись, немного растерянно сказала она. – А я была сегодня у Полины, ты знаешь?

– Зачем?

– Да зря я к ней ходила… С глупой просьбой. Чтобы ты отстал от меня, не звонил больше. А еще я ей сказала, что мы с тобой занимались любовью.

Лука резко поднялся, сел напротив Зои. В его голове мелькнуло: «Значит, Полина все знает. О нас с Зоей. Ну и что. Ну и что…»

– А она? – нехотя спросил он.

– А она была в шоке. Она тебя дико ревнует. Она тебя любит, наверное, – спокойно произнесла Зоя.

– Мне все равно. Я не знаю, что со мной произошло, но… я вдруг понял, что не могу больше находиться с ней рядом. Я представил ее своей женой, и… не моя она половинка, нет. Лучше не морочить ей голову, и самому время не тратить.

– Зачем обязательно жениться? – пожала плечами Зоя. – Можно оставаться любовниками. Встречаться. И никаких обязательств. Разве не об этом вы, мужчины, мечтаете?

– Не получается так с ней, – Лука решил быть с Зоей откровенным. – У нее мать. У нее дети. А я вроде как приходящий ухажер. Ладно, мы у меня встречаемся, у меня квартира в Москве есть. А ее мать и ее дети – там где-то… Тоже нехорошо. Странно! У нее отличная мать, только в возрасте уже, ей помогать надо… А дети – сорванцы, их мужчина должен воспитывать… И да, мне неохота всем этим заниматься, но и не обращать внимания я тоже не могу. Я себя скотом чувствую, понимаешь? Либо я беру на себя всю их семейку, либо не беру… Да я бы и взял, только ничего не получится у нас с ней, с Полиной.

– Так возьми их. Сделай мужской поступок.

– Я думал об этом, – признался Лука. – И дело не в том, что мне неохота, что лень, что тяжело будет… Не знаю, как это объяснить, но у нас с Полиной ничего не получится, – настойчиво повторил он.

– Интересно… – задумчиво пробормотала Зоя. – Я, кстати, тоже пыталась помогать им всем, давать советы, что-то делать… Деньги берут, помощи радуются, ну, когда им некогда, и с пацанами надо посидеть, что я и делала раньше много раз, но… они не хотят менять свою жизнь. Мать, Галина Гавриловна, дико балует пацанов, те никого не слушаются, а пытаешься их воспитывать – ты же и виновата, не в свое дело лезешь. Ты что, думаешь, я никогда с Галиной Гавриловной на тему воспитания не беседовала? Никакая она не отличная мать… Она не самая лучшая мать и не самая лучшая бабушка. А говорить Полине, что она сама должна заниматься Глебом и Львом, а не Галина Гавриловна, – это вступать в конфликт. Просто наблюдать за этим со стороны, не вмешиваясь, лично у меня не получилось.

– Да? Ты меня понимаешь… – усмехнулся Лука.

– Набив кучу шишек, я пришла к выводу – никогда не вмешиваться в чужую жизнь. Не давать советов даже близким людям. В любом случае – виноватой останешься. Кстати… У покойного мужа Полины, Ильи, есть родители, не старые еще люди. Родченко-старшие. То есть другие бабушка с дедушкой двойняшек… Я с ними общалась несколько раз. Вот они – нормальные бабка с дедом. Нормальные! Они пытались после смерти Ильи участвовать в жизни мальчишек, и что? Была дикая ссора, скандал. Галина Гавриловна и Полина буквально изгнали их из дома. Родченки говорят – надо пацанов закаливать, а Галина Гавриловна – окна закупорит, дома температура за тридцать, мальчишки в теплых пижамах, закутанные, то и дело болеют. Вот из-за подобной ерунды и разругались. Конфеты мальчишкам нельзя, Галина Гавриловна все равно сладости покупает, потому что ей мальчишек вроде как жалко. А потом двойняшки с воспалением поджелудочной попадают в больницу… Я не могла за этим спокойно наблюдать, срывалась. Какая-то убийственная у них в семье любовь, что между матерью и дочерью, что между бабушкой и внуками.

– Я заметил.

– Думаю, мы с Полиной именно поэтому и разошлись, что перестали друг друга терпеть. Ведь после смерти Ильи и началось все. Когда был жив Илья, семья еще как-то держалась… Я привыкла давать советы Полине, а в какой-то момент ей это надоело. И она выставила меня перед всем белым светом негодяйкой. Ну и ладно, я сама виновата, что получила по башке. В буквальном и переносном смысле… Потому что вмешивалась в чужую жизнь…

– Это ты о том, что она обвиняет тебя в плагиате?

– Ага, – кивнула Полина. – Я дура. С самого начала, с юности, тащила на себе Полину. У нее ведь талант, да. Я ее хвалила, поддерживала. Вот сегодня захожу, а она рисует, и рисует не просто натюрморт. В ее натюрморте – сюжет. Не банальные цветы, а еще бабочка рядом, в паутинке, тема бренности жизни… Я ей всегда говорила – художников сейчас миллион, многие рисуют хорошо, мало просто нарисовать натюрморт, цветы в вазе. Должен быть сюжет, некая изюминка в каждом рисунке! Она согласилась, стала именно так изображать натюрморты – не просто сноп цветов, не просто горка фруктов на столе, а еще нечто, со стороны, что должно полностью переломить зрительское восприятие, привлечь к себе внимание. И она – ну, не прославилась, но стала известной, выделилась на фоне других художников. То есть я о чем… она взяла от меня все, что хотела, и… выбросила меня!

– Она это хоть понимает? – усмехнулся Лука.

– Нет. Или не хочет понимать. Ну да бог с ней… – махнула рукой Зоя. – И мы тоже хороши, сплетни сейчас разводим.

– Ты же меня спросила, почему я не хочу продолжать отношения с Полиной! Меня, скорее всего, именно то и доконало, что она заставила меня к тебе пойти, чего-то там вынюхивать. Это – последняя капля. Я не хочу такой ерундой заниматься. А изменить Полину – тоже не могу.

Зоя кивнула.

…Ее взгляды на жизнь, показавшиеся Луке странными (еще тогда, в первую их встречу), вдруг стали ему понятными. По сути, он теперь думал так же, как Зоя. Чем больше он узнавал ее, говорил с ней, тем понятнее и ближе она ему казалась. Даже больше того – с ней хотелось продолжить общение. Как с человеком. Ну и как с женщиной, само собой…

– Я с Неверовым потом говорил, – признался Лука, решив быть с Зоей откровенным до конца. – Он мне сказал, что ты любила одного человека. А потом он стал мужем Полины… Это ты о нем сейчас упомянула, об Илье?

Зоя ответила не сразу. Нахмурилась, отвернулась и неохотно буркнула:

– Да.

– Зачем же ты простила Полину? Да она гадина просто, после такого!