Мария Очаковская - Книга предсказанных судеб

Сорделе держался от Ольги на расстоянии, не пытаясь заговорить с ней о чем-то, что выходило бы за рамки хозяйственно-бытовых отношений. Да и сама она старалась не обращать на него внимания.

О Филиппе ни графиня, ни Ольга больше не вспоминали. Тем более что супруг не докучал ей звонками.

Лишь накануне отъезда Ольга вновь заговорила с Аньес о муже, когда сама уже приняла решение.

– Я вам очень благодарна… – начала она, подсаживаясь к Аньес.

– Обычно со слов благодарности начинают тогда, когда хотят сообщить что-то неприятное, – взглянув на невестку, пошутила та. – По-видимому, ответ на вопрос «что делать и как жить?» для тебя несколько прояснился.

Ольга согласно кивнула.

– Что ж… Да будет свет!

– Нам с Денни придется вернуться в Париж, – со вздохом сказала Ольга. – Мне надо увидеть Филиппа и поговорить с ним. Словом, я решила дать ему еще какое-то время, месяц или два. Подожду, посмотрю, вдруг что-то переменится…

– Да, да, переменится… – быстро повторила за ней свекровь. Но с какой интонацией!

– Что ж… Если все будет продолжаться по-старому, то мне, то есть нам, наверное, придется… – Ольга чуть помедлила, боясь произнести слово «уехать», ей не хотелось огорчать Аньес, которая, без сомнения, привязалась к внуку, – конечно, тут у вас тишина, покой, природа, просто настоящий Эдем, но…

Она прервалась и конец фразы закончила уже про себя:

«…но как бы ни было у вас хорошо, я все равно не смогу здесь остаться. И причин тому много…»

– Ты хорошая девочка, Oluchka. Признаться, я в тебе не сразу разобралась и лишь теперь поняла, какая ты, – медленно проговорила графиня. – Надо отдать должное моему беспутному сыну, он сделал правильный выбор. И все же Филипп, поверь, Oluchka, матери это горько говорить, словом, мой сын не сможет дать тебе то, что ты заслуживаешь. Ты достойна лучшего.

Ольга поразилась ее откровенности.

– И я была бы счастлива, если бы вы с Денни задержались у меня еще на какое-то время. – Она пристально посмотрела на невестку, изучая ее реакцию. – Но вижу, такой вариант тебя не устроит.

– Не могу же я вечно сидеть у вас на шее, – попыталась объяснить ей Ольга. – Если мой муж неспособен нас содержать, то мне надо самой искать работу.

– Стало быть, ты хочешь вернуться в Россию? – мрачно, со вздохом предположила графиня.

– Если только Филипп не бросит… – с неуверенностью в голосе произнесла Ольга.

Свекровь красноречиво промолчала.

– А в Москве мой французский – это профессия, хорошая работа. Здесь будет сложно что-то найти. Вы бы сами вряд ли меня одобрили, устройся я посудомойкой в кафе…

– Что ж, я не стану тебя отговаривать. Qui se fait brebis, le loup le mange [27], – в задумчивости продолжила Аньес. – Но до того, как ты устроишься и найдешь работу… Не исключено, что на первых порах тебе будет трудно. Переезд, поиски квартиры, работы, няньки, и с малышом много хлопот…

Свекровь не успела договорить, а Ольга уже догадалась, к чему та клонит: она предлагает оставить у нее Дениса.

Графиня говорила мягко, без нажима, доводы ее были разумны. Кто знает, если бы на Ольгином месте оказалась другая женщина, другая мать, то, возможно, она бы с благодарностью приняла предложение свекрови. Ей же оно показалось настолько диким, что она едва сдержала свои эмоции (все-таки кое-чему в доме де Рабюсси она научилась).

– Уверяю, Аньес, у нас в Москве все не так плохо, как вам представляется, – возразила она, стараясь говорить спокойно. – Там у меня квартира, вполне приличная, большая, недалеко живет моя тетя, папина сестра, она еще не старая и сможет посидеть с Денисом.

– Ах, вот оно что. Там не старая тетя, приличная квартира, а здесь древняя, как Мафусаил, бабка и лавка старьевщика вместо дома.

– Нет, Аньес! Что вы… вы меня неправильно поняли.

Откинувшись на спинку кресла, графиня отвела взгляд в сторону:

– Чтобы между нами было полное понимание, мне хотелось бы прояснить один момент. Увезти ребенка из страны – целое дело. Он ведь не дорожная сумка, а гражданин Франции и сын французского гражданина. Первое, что спросят у тебя на границе, – это procuration, письменное согласие отца на выезд его несовершеннолетнего сына в другую страну.

– Да неужели Филипп не согласится, да ему же нет никакого дела до нас с Денни! – не на шутку испугавшись, выпалила Ольга. «А ведь она, если захочет, может убедить Филиппа не подписывать никакие бумаги!»

– Dieu qui sait… [28] – уклончиво ответила свекровь и, обдав невестку холодом, замолчала.

В комнате повисла тишина.

Наконец, выдержав паузу, Аньес придвинулась к Ольге и, заглянув, казалось, в самую глубину ее глаз, произнесла:

– Вот что, Oluchka… Ты можешь пообещать, что Денни каждый год будет приезжать ко мне в Бургундию, пока я жива? Обещай, что привезешь его сюда будущей весной. Дай мне слово. Понимаю, что звучит это несколько старомодно и еще более наивно, но я почему-то тебе верю. Со своей стороны я обещаю обо всем договориться с Филиппом.

– Ma parole, votre grandeur [29], – ответила Ольга и в исполнение сказанного подняла руку.

– Аминь! – уже с улыбкой завершила клятвенный обряд графиня. – Мне хотелось бы также, чтобы мой внук говорил со мной на одном языке, где бы он ни жил, хоть в России, хоть в амазонской сельве. Надеюсь, ты позаботишься об этом. – Подведя итог разговору, Аньес обернулась к окну. – Аvant de partir on pourrait aller visiter la domaine! [30]

Ольга с Денисом прожили во Франции до ноября. За это время Филипп нашел работу, прекратил играть, пришел в себя, ну а когда временный контракт закончился, снова сорвался. Но тут, как всегда это бывает, помог случай – в Париж приехала Ольгина институтская подруга. Они встретились, разговорились, и выяснилось, что фирме, где работает Веруша, срочно требуется переводчик с французским. И зарплата приличная, и начальство непротивное. Вот все и сложилось. Сборы были недолгими, оформление документов прошло без задержек – Аньес, которую они навестили перед отъездом, уладила дело. Расставание с Филиппом прошло без истерик. С обещанием приехать за ними через недельку Филипп разлил на дорожку Billecart-Salmon и, поцеловав жену и сына, проводил их в аэропорт.

А в Москве ее ждали, по ней скучали и тетя Нина, и многочисленные друзья, и, конечно, Поленов. Прежняя привычная жизнь, родная московская суета, работа, заботы, друзья – все закрутилось вихрем, так что через пару месяцев Франция стала казаться ей сном – то прекрасным, то страшным, но все более тающим где-то вдали.

Слово, данное Аньес той осенью в Бургундии, Ольга блюла свято – с Денисом она говорила почти исключительно по-французски и ежегодно отправлялась с ним в Помар к бабушке.

Франция, Бургундия, графство Помар, 1499 г.